пять долларов!" Все в нем кипело. Оскорбление, нанесенное ему "Транскон-
тинентальным", безмерно разрослось, ведь так мучительны были мрачные ме-
сяцы напрасных надежд, голода, лишений, а вдобавок и сейчас терзал го-
лод, напоминая, что он не ел со вчерашнего дня, да и вчера уснул на пус-
той желудок. Ярость ослепила его. Эту троицу и грабителями не назовешь,
этакое мелкое жулье. Враньем и посулами выманили у него рассказ и оста-
вили ни с чем. Ладно же, он им покажет. И он твердо решил, не уйдет он
отсюда, пока не получит свои деньги. Вспомнилось: ведь если он их не по-
лучит, ему не на что вернуться в Окленд. Лицо у него стало свирепое, и
вся тройка встревожилась и струхнула, но Мартин, хоть и с трудом, взял
себя в руки.
А они стали еще речистей. Мистер Форд опять принялся вспоминать, как
он впервые прочел "Колокольный звон" и в то же время мистер Эндс старал-
ся пересказать, сколь высоко оценила "Колокольный звон" его племянница,
как-никак школьная учительница в Аламеде.
- Вот что, - сказал наконец Мартин, - Я затем пришел, чтобы мне зап-
латили за этот самый рассказ, который всем вам так понравился. Вы обеща-
ли после публикации заплатить пять долларов.
На подвижном лице мистера Форда мгновенно выразилась радостная готов-
ность, он сунул было руку в карман, но вдруг обернулся к мистеру Эндсу и
сказал, что забыл деньги дома. Мистер Эндс нахмурился, не сумев скрыть
досаду, рука его невольно дернулась, готговая прикрыть карман брюк. Вот
где деньги, понял Мартин.
- Простите, - сказал мистер Эндс, - но я только что заплатил типогра-
фу, часу не прошло, отдал всю наличность. Легкомысленно, конечно, иметь
при себе так мало, но платить типографу еще не пришло время, а он просил
как об одолжении сразу же выплатить ему аванс, для меня это оказалось
полной неожиданностью.
Оба выжидательно посмотрели на мистера Уайта, но сей джентльмен зас-
меялся и пожал плечами. Уж его-то совесть чиста. Он пришел в "Транскон-
тинентальный" изучать журналистику, а вместо этого изучил главным обра-
зом финансовую политику. "Трансконтинентальный" задолжал ему жалованье
за четыре месяца, но он уже знал: сперва, надо задобрить типографа, а уж
потом помощника редактора.
- Вот нелепость, мистер Иден, в каком положении вы нас застали, -
небрежно начал мистер Форд. - А все наша беспечность, уверяю вас. Но мы
вот что сделаем. Завтра же утром первым делом отправим вам чек по почте.
У вас ведь есть адрес мистера Идена, мистер Эндс?
Да, адрес у мистера Эндса есть, и завтра же утром первым делом будет
отправлен чек. Мартин имел весьма туманное представление о банках и че-
ках, но не понимал, почему нельзя дать ему чек сегодня с таким же успе-
хом, как завтра.
- Значит, условились, мистер Иден, завтра же вышлем вам чек, - сказал
мистер Форд.
- Деньги мне нужны сегодня, - бесстрастно ответил Мартин.
- Так неудачно сложились обстоятельства... Если бы вы оказались у нас
в любой другой день, - вкрадчиво заговорил мистер-Форд, но его тут же
прервал мистер Эндс - у этого явно не хватало выдержки, недаром такие
злые у него были глаза.
- Мистер Форд уже все вам объяснил, - отрезал он. - И я тоже. Чек бу-
дет послан...
- Я тоже объяснил, - перебил Мартин, - я объяснил, что деньги нужны
мне сегодня.
Грубость коммерческого директора уязвила Мартина, он насторожился и
зорко за ним следил - догадываясь, что наличность "Трансконтинентально-
го" покоится в брючном кармане сего джентльмена.
- Так неудачно... - начал мистер Форд. Но тут мистер Эндс нетерпеливо
повернулся, явно собираясь выйти из комнаты. В тот же миг Мартин кинулся
к нему и схватил за горло, так что снежно-белая борода мистера Эндса,
хоть и не утратив безупречной аккуратности, вздернулась к потолку под
углом в сорок пять градусов. Мистер Уайт и мистер Форд с ужасом увидели,
что коммерческого директора трясут, как пыльный ковер.
- Вьгкладывай монету, почтенный губитель молодых талантов! - потребо-
вал Мартин. - Выкладывай, не то сам из тебя все до цента вытрясу, хоть
бы и одной мелочью. - И остерег обоих напуганных зрители: - Не лезьте.
Кто вмешается, изувечу.
Мистер Эндс задыхался и, лишь когда Мартин слегка ослабил хватку, су-
мел показать, что согласен раскошелиться. Несколько раз лазил он в кар-
ман брюк и в конце концов выудил четыре доллара пятнадцать центов.
- Вывернуть карманы, - распорядился Мартин. Из карманов вывалились
еще десять центов. Для верности Мартин заново пересчитал добычу.
- Теперь, вы! - крикнул он мистеру Форду. - Мне нужно еще семьдесят
пять центов.
Мистер Форд не мешкая обшарил все карманы и выложил шестьдесят цен-
тов.
- Больше нет, точно? - с угрозой спросил Мартин, забирая мелочь. - А
в жилетных карманах что?
В знак своей честности мистер Форд вывернул два жилетных кармана. Из
одного выпал на пол картонный прямоугольник. Форд поднял его и хотел бы-
ло сунуть обратно, но тут Мартин воскликнул:
- А это что? Билет на паром? Ну-ка давайте сюда. Он стоит десять цен-
тов. Засчитываю и его. Стало быть, вместе с проездным билетом я получил
четыре доллара девяносто пять центов. За вами еще пять центов.
Он свирепо глянул на мистера Уайта и увидел, что тщедушный человечек
уже протягивает ему пятицентовик.
- Благодарю, - сказал Мартин всей троице сразу. - Всего наилучшего.
- Грабитель! - прорычал мистер Эндс.
- Карманник, - не остался в долгу Мартин и вышел, хлопнув дверью.
Победа окрылила Мартина, и так окрылила, что, вспомнив про пятнадцать
долларов, которые задолжала ему "Оса" за "Пери и жемчужину", он решил
тотчас отправиться туда и получить свои деньги. Но "Осой" заправляла
компания здоровенных чисто выбритых молодцов, откровенных пиратов, кото-
рые грабили всех и вся и друг друга тоже. После того как в редакции была
поломана койкакая мебель, редактор (в колледже он считался хорошим
спортсменом) с умелой помощью коммерческого директора, агента по рекламе
и швейцара выдворили Мартина за дверь и еще подтолкнули, ускорив тем его
спуск с лестницы.
- Приходите еще, мистер Иден, всегда будем рады вас видеть, - со сме-
хом крикнули ему вслед с площадки.
Мартин поднялся и усмехнулся.
- Ну и ну! - пробормотал он в ответ. - В "Трансконтинентальном" прос-
то овечки, а вот вас, ребята, можно хоть сейчас на ринг.
В ответ опять рассмеялись.
- Должен сказать, мистер Иден, для поэта вы и сами не промах, - отк-
ликнулся редактор "Осы". - Позволено спросить, где вы научились так от-
бивать правой?
- Там же, где вы научились полунельсону, - ответил Мартин. - А под
глазом-то у вас будет синяк.
- Надеюсь, шеей ворочать можете, - заботливо пожелал редактор. - Пос-
лушайте, а может, пойдем выпьем всей компанией в честь этого дела?.. Не
в честь увечий, понятно, а в честь нашей маленькой стычки?
- Пошли, - согласился Мартин, - и подбросим монету: если я проиграю,
плачу я.
Грабители и ограбленный выпили вместе, полюбовно решив, что сражение
выиграл сильнейший и что пятнадцать долларов за "Пери и жемчужину" но
праву принадлежат сотрудникам "Осы".
Глава 34
Артур остался у калитки, а Руфь поднялась по ступенькам Марииного
крыльца. Она слышала быстрый стук пишущей машинки и, когда Мартин впус-
тил ее в комнату, увидела, что он заканчивает последнюю страницу ка-
кой-то рукописи. Руфь приехала удостовериться, будет ли он у них на обе-
де в День благодарения, но не успела, Мартин был слишком полон другим.
- Послушай, сейчас я тебе это прочту! - воскликнул он, раскладывая
экземпляры и аккуратно выравнивая стопки. - Это последний мой рассказ,
он совсем непохож на все прежние. До того непохож, что мне даже страшно,
и все-таки в душе я надеюсь, что он получился. Будь судьей. Это из жизни
на Гавайях. Я его назвал "Уики-Уики".
Лицо Мартина горело жаром творчества, а Руфь в его холодной комнате
пробирала дрожь, и при встрече ее поразило, какие холодные у Мартина ру-
ки. Она внимательно слушала, пока он читал, и хотя, изредка поднимая
глаза, он видел на ее лице одно лишь неодобрение, но, дочитав, спросил:
- Честно, что ты об этом думаешь?
- Я... я не знаю, - ответила Руфь. - А это можно... по-твоему, это
удастся где-нибудь напечатать?
- Боюсь, что нет, - признался Мартин. - Для журналов слишком сильно.
Но рассказ настоящий, честное слово, настоящий!
- Но почему ты упорно пишешь так, что тебя заведомо не напечатают? -
неумолимо продолжала Руфь. - Разве ты пишешь не для того, чтобы зарабо-
тать на жизнь?
- Да, верно, но проклятый рассказ оказался сильней меня. Я не мог
удержаться. Он требовал, чтобы его написали.
- Но этот герой, этот Уики-Уики, почему он у тебя так грубо выражает-
ся? Конечно же, такая грубость оскорбит читателей, и конечно, именно по-
этому редакторы справедливо отвергают твои работы.
- Потому что настоящий Уики-Уики разговаривал бы именно так.
- Но это дурной вкус.
- Это жизнь, - горячо ответил Мартин. - Это правда. Это настоящее. А
я должен писать жизнь такой, какой я ее вижу.
Руфь не ответила, с минуту длилось неловкое молчание. Мартин не мог
толком ее понять оттого, что любил, а она не могла его понять оттого,
что слишком он был крупен и не укладывался в тесные рамки ее понятий.
- Кстати, я получил гонорар в "Трансконтинентальном", - сказал Мар-
тин, стараясь направить разговор в более спокойное русло. Перед глазами
предстала усатая троица, какой он ее видел напоследок, выжав свои четыре
доллара девяносто центов и проездной билет, и он фыркнул.
- Значит, придешь! - радостно воскликнула Руфь. - Я затем и приехала,
чтобы узнать.
- Приду? - рассеянно пробормотал Мартин. - Куда?
- Ну как же, завтра на обед. Ты же собирался, если получишь эти
деньги, выкупить костюм.
- Совсем забыл, - смиренно признался он, - Понимаешь, сегодня утром
полицейский забрал двух Марииных коров и теленка, взяли за потраву, и...
ну, так вышло, у Марии не было ни гроша, и пришлось мне заплатить за нее
штраф. Вот и ухнули пять долларов "Трансконтинентального" - весь "Коло-
кольный звон" ухнул в карман полицейского.
- Значит, не придешь? Мартин оглядел свое одеяние.
- Не могу.
Слезы разочарования и укора заблестели в голубых глазах Руфи, но она
ничего не сказала.
- В следующий День благодарения я приглашу тебя на обед у Дельмонико,
- весело сказал Мартин, - или пообедаем в Лондоне, или в Париже, где за-
хочешь. Вот увидишь!
- На днях я видела в газете сообщение, что в железнодорожном почтовом
ведомстве открылось несколько вакансий, - вдруг сказала Руфь. - Ты ведь
по конкурсу прошел первым, не так ли?
Пришлось Мартину сознаться, что ему предлагали место, но он отказал-
ся.
- Я был так уверен... я и сейчас уверен... в себе, - сказал он под
конец. - Через год я буду зарабатывать больше, чем десяток почтовых слу-
жащих. Подожди и сама увидишь.
- Вот как, - только и сказала она в ответ. И поднялась, натягивая
перчатки. - Мне пора, Мартин. Меня ждет Артур.
Мартин обнял ее, поцеловал, но возлюбленная осталась холодна. Тело ее
не напряглось, руки не обхватили его за шею, губы встретили его поцелуй
без обычного жара.
Рассердилась, решил Мартин, возвратясь от калитки. Но почему? Так
случилось, что полицейский захватил Марииных коров. Но ведь это просто
невезенье. Никто тут не виноват. Мартину и в голову не пришло, что можно
было поступить иначе. А, да, он малость виноват, что отказался от места,
мелькнула новая мысль. И ей не понравился "Уики-Уики".
С верхней ступеньки крыльца он обернулся и увидел почтальона - тот
разносил предвечернюю почту. Мартин принял стопку длинных конвертов, и,
как всегда, в нем вспыхнула лихорадочная надежда. Один конверт оказался
не длинный. Небольшой, тонкий, с отпечатанным обратным адресом
