тельно красивым рисунком на обоях, изображавшим соты, усеянные золотыми
пчелами. На стенах висело всего несколько картин в рамках.
- У вас одни портреты, - заметила Саксон, вспоминая чудесные картины
в бунгало Марка Холла.
- Мои окна - вот рамки для моих пейзажей, - отозвалась миссис Хэйл,
указывая на осенний лес за окном. - У себя в комнате я хочу иметь только
тех, кто мне близок и с кем я не могу быть постоянно вместе. Некоторые
мои друзья вечно где-то странствуют.
- О! - воскликнула Саксон, подбегая к одной из фотографий. - Вы знае-
те Клару Хастингс!
- Еще бы! Я только что не выкормила Клару, но я ее воспитала. Ее мать
была моей сестрой. А вы знаете, как удивительно вы на нее похожи? Я уже
вчера говорила об этом Эдмунду. Он и сам заметил сходство. Немудрено,
что вы оба так понравились ему, когда проезжали мимо нас на ваших чудес-
ных лошадках.
Итак, миссис Хэйл оказалась теткой Клары, - она была из того же пле-
мени пионеров, которые в свое время совершили переход через прерии. Те-
перь Саксон поняла, почему она так напомнила ей мать.
Билл только прислушивался к разговору обеих женщин, любуясь тща-
тельной отделкой кедрового столика. Саксон рассказала о встрече с Кларой
и Джеком Хастингсом, об их яхте и о поездке в Орегон. По словам миссис
Хэйл, они опять путешествуют, отправили лошадей из Ванкувера домой, а
сами сели на пароход, идущий в Англию. Миссис Хэйл знавала мать Саксон,
вернее - ее стихи. Кроме сборника "Из архивов прошлого", у нее хранился
еще объемистый альбом, где Саксон нашла много до сих пор ей неизвестных
стихотворений своей матери.
- Талантливая поэтесса, - сказала миссис Хэйл, - но сколько было поэ-
тов, воспевавших то золотое время, а теперь забыты и они и их песни.
Ведь тогда не выходило такого множества журналов, как теперь, и от-
дельные стихотворения, напечатанные в местных газетах, утеряны.
- Джек Хастингс сначала влюбился в Клару, - продолжала свой рассказ
миссис Хэйл, - а потом, когда приехал к нам сюда, влюбился в долину Со-
номы и купил здесь великолепное ранчо. Правда, он пользуется им очень
мало, так как большую часть года скитается по свету.
Миссис Хэйл рассказала, что и она маленькой девочкой, в конце пятиде-
сятых годов, переходила через прерии; как и миссис Мортимер, она знала
все подробности битвы при Литтл Мэдоу, а также историю уничтожения той
партии переселенцев, от которой в живых остался только отец Билла.
- Итак, - час спустя сказала в заключение Саксон, - мы три года иска-
ли нашу лунную долину - и вот нашли ее.
- Лунную долину? - удивилась миссис Хэйл. - Разве вы знали о ней и
раньше? Чего же вы так долго мешкали?
- Нет, мы ничего не знали. Мы отправились искать ее наудачу. Марк
Холл называл это паломничеством и в шутку советовал нам взять в руки
длинные посохи. Он говорил: когда мы найдем лунную долину, то сразу уз-
наем ее, так как наши посохи зацветут. Он все смеялся над тем, сколько
требований мы к ней предъявляем. Однажды вечером повел меня на балкон и
показал луну в телескоп: "Только на луне, - заявил он, - можно найти та-
кую волшебную долину". Он-то считал, что это фантазия, но нам понрави-
лось название "лунная долина", и мы пошли на поиски.
- Какое поразительное совпадение! - воскликнула миссис Хэйл. - А ведь
это и есть Лунная долина.
- Я знаю, - сказала Саксон со спокойной уверенностью. - Здесь мы наш-
ли все, о чем мечтали.
- Вы меня не поняли, дорогая. Это действительно Лунная долина - доли-
на Сономы. Сонома - индейское слово, и оно значит: Лунная долина. Так
называли ее индейцы с незапамятных времен, еще задолго до того, как
здесь появился белый человек. И мы и те, кто любит это место, всегда на-
зываем его так.
Тут Саксон вспомнила таинственные намеки Джека Хастингса и его жены,
и разговор продолжался, пока Билл не стал обнаруживать признаков нетер-
пения. Он многозначительно откашлялся и прервал беседу:
- Нам бы хотелось узнать насчет того участка у речки: кто владелец,
согласится ли он продать его, где найти хозяина и прочее.
Миссис Хэйл встала.
- Пойдемте к Эдмунду, - сказала она и, взяв Саксон за руку, пошла
вперед.
- Господи! - воскликнул Билл, глядя на нее с высоты своего роста. - Я
считал, что Саксон маленькая, а она, оказывается, вдвое выше вас.
- Это вы великан, - улыбнулась маленькая хозяйка. - Но Эдмунд все-та-
ки выше вас и шире в плечах.
Они прошли большие светлые сени и увидели ее красавца мужа; он читал,
сидя в огромной старинной качалке. Рядом с этой качалкой стояло еще одно
крошечное детское бамбуковое креслице; на коленях хозяина растянулась,
мордочкой к тлеющему в камине стволу, невероятно крупная полосатая кош-
ка, - вслед за хозяином, приветствовавшим гостей, и она повернула голо-
ву. Саксон снова почувствовала ту особую благостную доброту, которая ис-
ходила от его лица, глаз и рук, на которые она невольно опять посмотре-
ла. И она была вновь поражена красотой этих рук. Они как бы выражали лю-
бовь. Это были руки человека, принадлежавшего к какой-то еще неведомой
породе людей. Ни один из членов веселой кармелской компании не походил
на него. То были люди искусства. Здесь же перед ней был ученый, философ.
Взамен страстей и безрассудной мятежности, присущей тем, кто молод, она
видела благородную мудрость. Эти прекрасные руки много горького зачерп-
нули в жизни, а удержали только ее радость. При всей своей любви к
друзьям-кармелитам Саксон содрогнулась, представив себе, как будут выг-
лядеть некоторые из них, достигнув таких же преклонных лет, как этот
старец, - особенно театральный критик и Железный Человек.
- Вот эти милые дети, Эдмунд, - начала миссис Хэйл. - Можешь себе
представить, они хотят купить ранчо "Мадроньо". Три года они искали его.
Я забыла сказать им, что мы искали наш "Тихий уголок" десять лет! Расс-
кажи им все об этом ранчо. Мистер Нейсмит, наверное, еще не раздумал
продавать его.
Они уселись в простые массивные кресла, а миссис Хэйл придвинула свое
крошечное бамбуковое креслице к качалке мужа, и ее маленькая ручка до-
верчиво приютилась в его руке. Прислушиваясь к разговору, Саксон расс-
матривала строгую комнату и полки с бесчисленными книгами. Она начинала
понимать, как простой дом из дерева и камня может передать дух человека,
задумавшего и построившего его. "Эти прекрасные руки создали все тут,
даже мебель", - решила она, переводя взгляд с рабочего стола на кресло и
с письменного стола на стоящий в другой комнате пюпитр у кровати, где
виднелась лампа с зеленым абажуром и лежали сложенные аккуратными стоп-
ками журналы и книги.
Что касается ранчо "Мадроньо", то, по словам мистера Хэйла, дело обс-
тояло весьма просто. Нейсмит охотно продаст его. Он уже пять лет продает
свой участок - с тех пор как вошел компаньоном в предприятие по эксплуа-
тации минерального источника, который находится ниже в долине. Им повез-
ло, что владелец этого ранчо именно он, ибо все остальное здесь принад-
лежит французу, одному из первых поселенцев. Тот и пяди земли не отдаст.
Он крестьянин, с характерной для крестьян любовью к земле, причем у него
она стала болезнью, манией. Он дрожит над каждым клочком, но он не дело-
вой человек; он стар и упрям, а земля у него скудная, и вопрос только в
том, что постигнет его раньше - смерть или банкротство.
Что же касается ранчо "Мадроньо", то оно принадлежит Нейсмиту, и он
просит по пятидесяти долларов за акр. Это составит всего тысячу долла-
ров, так как земли там двадцать акров. При старых способах обработки
земли эта ферма себя не окупит. Но с точки зрения деловой, приобрести ее
очень выгодно: красоты долины приобретают все более широкую известность,
и лучшее место для дачи трудно себе представить. Если же принять во вни-
мание пейзаж и климат, то земля эта стоит в тысячу раз больше назначен-
ной цены. Мистер Хэйл был, кроме того, уверен, что Нейсмит охотно согла-
сится на рассрочку платежа. Он посоветовал взять участок на два года в
аренду с правом купить его в любой момент и зачислением арендных денег в
счет уплаты долга. Нейсмит как-то уже сдавал ранчо в аренду одному швей-
царцу, вносившему ежемесячно по десять долларов. Жена швейцарца умерла,
и он уехал.
Эдмунд скоро понял, что Билл отказывается от какой-то своей заветной
мечты, но не мог понять, в чем тут дело, однако несколько умело постав-
ленных вопросов открыли ему, что Билл во власти той самой давней мечты
об обширных пространствах, которая владела первыми поселенцами: о ста-
дах, пасущихся на десятках холмов, об участке по меньшей мере в сто
шестьдесят акров...
- Вам совсем не нужно столько земли, милый мальчик, - мягко заметил
Хэйл. - Я вижу, вы понимаете, что такое интенсивное земледелие. А вы не
думали об интенсивном коневодстве?
Пораженный новизной этой мысли, Билл невольно открыл рот. Он всячески
напрягал свой мозг, но не мог уловить никакого сходства между этими дву-
мя отраслями хозяйства. В его глазах отразилось сомнение.
- Объясните, в чем тут соль? - воскликнул он.
Старик мягко улыбнулся.
- А вот смотрите: во-первых, вам эти двадцать акров не нужны, разве
что для красоты. Луг занимает пять акров. Чтобы развести огород и жить
за счет продажи овощей, вам вполне хватит и двух акров. А на деле, даже
если вы и ваша жена будете трудиться от зари до зари, вам не обработать
как следует и эти два акра. Остаются еще три акра. Ваши родники дадут
вам воду в избытке. Не довольствуйтесь одним урожаем в год, как наши
старозаветные фермеры здесь, в долине, обрабатывайте ваш луг так же, как
ваш огород, засевайте его весь год кормовыми травами, орошайте, не жа-
лейте удобрений и соблюдайте правильный севооборот. И тогда ваши три ак-
ра прокормят столько же лошадей, сколько огромная площадь незасеянного и
неудобренного пастбища. Обдумайте это хорошенько. Я дам вам книги. Не
знаю, какой вы соберете урожай и сколько съедает лошадь, - это уже ваше
дело, - но я уверен, что если вы наймете работника, чтобы он освободил
вас от работы на огороде, и всецело займетесь лугом, то за кормами дело
не станет: три акра с успехом прокормят столько лошадей, сколько вы на
первых порах сможете купить. А уж затем вы подумаете о том, чтобы подку-
пить еще земли и еще лошадей, и вообще начнете богатеть, - если только
вы в этом находите свое счастье.
Билл понял. В полном восторге он выпалил:
- Вы настоящий хозяин! Хэйл улыбнулся и бросил взгляд на жену.
- Скажи ему свое мнение на этот счет, Анетт.
Ее синие глаза блеснули:
- Да какой он хозяин! Он никогда в жизни не занимался сельским хо-
зяйством, но он знает, - она показала рукой на стоявшие вдоль стен книж-
ные полки, - он изучает все, что ему кажется дельным, правильным, он
изучает все то хорошее, что создано в мире хорошими людьми. Ему достав-
ляет радость только чтение да столярный станок.
- Ты забыла Дулси, - улыбаясь, запротестовал Хэйл.
- Да, конечно, и Дулси, - рассмеялась она. - Дулси - это наша корова.
Джек Хастингс вечно шутит насчет того, кто кого больше любит: Эдмунд ли
Дулси, или она его. Когда он уезжает в Сан-Франциско, Дулси грустит. И
Эдмунд тоже грустит и торопится скорее вернуться домой. О, Дулси заста-
вила меня испытать все муки ревности. Но я должна признаться: никто так
не понимает Дулси, как он.
- Это единственная отрасль хозяйства, которую я изучил на практике, -
подтвердил Хэйл. - Я теперь авторитет по уходу за джерсейскими коровами.
Можете всегда обращаться ко мне за советом.
Он встал и подошел к книжным полкам; тут только они увидели, как он
высок и как великолепно сложен. Держа книгу в руке, он отвлекся на миг,
чтобы ответить на вопрос Саксон. Нет, москитов здесь нет, хотя было одно
такое лето, когда южный ветер дул десять дней подряд, - небывалое в этих
