литься, сколько душа просит. И мы будем искать эту долину, пока не най-
дем. А если не найдем, так все равно будем жить интересно, как мы живем
с самого ухода из Окленда. Знаешь, Билл... мы никогда, никогда не будем
работать с тобой до потери сознания, правда?
- Никогда, - убежденно согласился Билл.
С вещами за спиной они вошли в Блэк Даймонд. Это была небольшая дере-
вушка, состоявшая из разбросанных лачуг; на главной улице чернела непро-
лазная грязь, еще не просохшая после весеннего дождя. Тротуары казались
горбатыми из-за множества неровных ступенек и площадок. Ничто не напоми-
нало Америку. Фамилии над темными грязными лавчонками были явно иност-
ранные, американцу их и не выговорить. Единственную грязную гостиницу
содержал грек. И греки сновали всюду - смуглые мужчины в высоких сапогах
и беретах, пестро одетые простоволосые женщины, ватаги коренастых, креп-
ких ребятишек. Все они говорили с чуждыми интонациями, перекликались
резкими голосами и болтали с присущими жителям Средиземноморского побе-
режья живостью и экспансивностью.
- Гм! Где же тут Соединенные Штаты? - пробормотал Билл.
По берегу стояли заводы рыбных и овощных консервов, и работа там ки-
пела; но тщетно путники искали среди рабочих американские лица. Билл ут-
верждал, что только счетоводы и мастера американцы; остальные - сплошь
греки, итальянцы и китайцы.
Придя на пароходную пристань, они увидели, как подплывают ярко раск-
рашенные греческие лодки и, выгрузив груду сверкающего лосося, отходят
от берега. Нью-Иоркский канал, - как называлась тинистая речка, на кото-
рой стояла пристань, - поворачивал на запад и на север, а затем терялся
в общем русле двух слившихся рек - Сакраменто и Сан-Хоакин.
За пароходной пристанью тянулся ряд рыбачьих пристаней, а дальше шли
мостки для сушки сетей; и здесь, вдали от шума и гама чужеземного посел-
ка, Саксон и Билл сняли с плеч свою поклажу и расположились отдыхать.
Высокий шуршащий камыш рос прямо из глубокой воды, у самых свай полусг-
нившей пристани. Против поселка лежал длинный плоский остров, и на фоне
неба выступала зубчатая линия тополей.
- Совсем как на той голландской картине с ветряной мельницей, которая
висит у Марка Холла, - заметила Саксон.
Билл показал рукой на устье речки и на белевшую за широкой водной по-
верхностью группу крошечных домиков, позади которых, подобно мерцающему
миражу, развертывалась низкая гряда Монтезумских холмов.
- Вон те домики - это Коллинсвилл, - сказал он. - Сакраменто протека-
ет мимо Коллинсвилла, оттуда можно подняться до Рио-Виста, Айлтона и
Уолнот-Грова, да и вообще попасть во все те места, о которых нам расска-
зывал мистер Ганстон. Сакраменто отделен от Сан-Хоакина целой вереницей
островов и узких рукавов.
- Хорошо на солнышке, - зевнула Саксон. - И как здесь тихо, хотя мы
так близко от этих чудных иностранцев. Подумать только! В городах люди
сейчас избивают и убивают друг друга из-за работы...
Время от времени вдали проносился пассажирский поезд, и на его грохот
отзывались эхом отроги Чертовой горы, вздымавшей к небу свою грузную,
покрытую лесом, раздвоенную вершину. И опять воцарилась сонная тишина,
которую лишь изредка нарушал далекий возглас на чужом языке или постуки-
вание моторного рыбачьего катера, медленно входившего в устье реки.
Шагах в ста от них, у самых тростников, стояла на якоре нарядная бе-
лая яхта. Несмотря на небольшие размеры, она казалась поместительной и
удобной. Из трубы печурки поднимался дым. На корме было выведено золоты-
ми буквами название яхты - "Скиталец". На рубке, греясь в лучах солнца,
лежали женщина в розовом шарфе и мужчина. Мужчина читал вслух, женщина
шила. Рядом с ними растянулся фокстерьер.
- Да, им не нужно торчать в городах, чтобы быть счастливыми, - заме-
тил Билл.
Из каюты на палубу вышел японец, сел на носу и принялся ощипывать ку-
рицу. Перья уплывали длинной вереницей к устью реки.
- Посмотри, Билл! Он ловит рыбу! Он привязал лесу к пальцу ноги! -
удивленно воскликнула Саксон.
Мужчина отложил книгу и взялся за лесу, женщина подняла глаза, терьер
залаял. Рыболов, перебирая руками, стал вытягивать лесу, и на крючке
оказалась крупная рыба. Когда рыба была снята с крючка и леса с новой
приманкой закинута в воду, мужчина снова обмотал ее вокруг пальца ноги и
снова взялся за книгу.
С берега на мостки сошел другой японец, остановился рядом с Саксон и
Биллом и окликнул людей на яхте. Он нес свертки с мясом и овощами; один
карман его был набит письмами, другой - газетами. В ответ на его зов си-
девший на носу японец встал, продолжая держать в руках полуощипанную ку-
рицу. Лежавший на крыше каюты человек сказал ему что-то, отложил книгу
и, вскочив в привязанный к корме белый ялик, принялся грести к берегу.
Подведя лодку к мосткам, он сложил весла, взялся за причал и приветливо
поздоровался с Биллом и Саксон.
- О, я ведь вас знаю! - к немалому изумлению Билла воскликнула Сак-
сон. - Вы...
Но тут она смутилась и смолкла.
- Что же вы? Продолжайте, - еще приветливее улыбнулся незнакомец.
- Вы - Джон Хастингс, я уверена. Я видела вашу фотографию в газетах,
когда вы были корреспондентом во время русско-японской войны. Вы написа-
ли очень много книг, хотя я ни одной из них не читала.
- И хорошо сделали, - отозвался он. - А как вас зовут?
Саксон назвала себя и представила Билла; заметив, что писатель смот-
рит на их поклажу, она вкратце описала все их странствие. Ферма в лунной
долине, видимо, пленила его воображение, и хотя японец со всеми пакетами
уже благополучно сидел в ялике, Хастингс все еще медлил. Когда Саксон
упомянула Кармел, то оказалось, что он знает всю компанию Холла, а услы-
шав, что они собираются в Рио-Виста, немедленно пригласил их на яхту.
- Да ведь мы сами туда едем; мы отойдем через час, как только кончит-
ся отлив! - воскликнул он. - Вот и отлично! Едемте! Если будет хоть ма-
лейший ветерок, мы попадем туда к четырем. Садитесь в ялик. Моя жена
там, на яхте; миссис Холл одна из ее самых близких подруг. Мы ездили в
Южную Америку и только сейчас возвращаемся, а то бы мы встретились в
Кармеле. Холл писал нам о вас обоих.
Итак, Саксон второй раз в жизни очутилась в ялике, а "Скиталец" был
первой яхтой, на которую она вступила. Жена писателя, - он звал ее Кла-
ра, - сердечно встретила их; Саксон влюбилась в нее с первого взгляда, и
эта влюбленность оказалась взаимной. Между обеими молодыми женщинами бы-
ло такое поразительное сходство, что Хастингс сразу же обратил на него
внимание. Он поставил их рядом и принялся сравнивать их глаза, рот, уши,
внимательно разглядывал руки, волосы и щиколотки, уверяя, что рухнула
его самая заветная мечта, - он всегда считал, что природа, сотворив Кла-
ру, разбила форму, в которой она была отлита.
Клара высказала предположение, что природа отлила их обеих в одной и
той же форме, и они принялись рассказывать друг другу свои биографии.
Обе происходили от первых пионеров. Мать Клары, так же как и мать Сак-
сон, ехала на волах через прерии и зимовала в Солт-Лейк-сити. Вместе со
своими сестрами она открыла в этой твердыне мормонов первую школу для
благородных девиц. И если отец Саксон участвовал в восстании на Сономе,
то в той лее Сономе отец Клары в Гражданскую войну навербовал отряд и
дошел с ним до Солт-Лейк-сити, а когда вспыхнуло восстание мормонов, был
назначен начальником военной полиции. В довершение всего Клара принесла
из каюты свое укулеле из дерева коа - это был близнец укулеле Саксон, -
они вдвоем спели "Сорванец из Гонолулу".
Хастингс решил пообедать до того, как они снимутся с якоря, - он,
по-старомодному, называл дневную трапезу обедом. Когда Саксон спустилась
в крошечную каюту, царивший в ней комфорт восхитил ее. Билл
только-только мог стоять здесь во весь рост. Каюту делила пополам пере-
городка, и к ней на петлях был приделан стол, за который они и уселись.
Низкие койки, обитые веселенькой зеленой материей, тянулись во всю длину
каюты и днем служили для сиденья. В потолок были вбиты крючки, на них
висела занавеска, - на ночь она задергивалась и часть каюты превращалась
в спальню миссис Хастингс. На другой стороне спали японцы, а на носу,
под палубой, находился камбуз. Он был так тесен, что кок едва в нем по-
мещался, да и то вынужден был готовить сидя на корточках. Второй японец,
тот, который доставил на борт покупки, прислуживал за столом.
- И вот они ходят и ищут ферму в лунной долине, - объяснил Хастингс
жене, заканчивая рассказ о странствиях своих гостей.
- О! Неужели вы не знаете... - воскликнула она, но муж не дал ей про-
должать.
- Тсс! - повелительно прервал он ее, затем обратился к гостям. - Слу-
шайте. В истории насчет лунной долины кое-что есть, но пока еще это тай-
на! У нас имеется ранчо в долине Сономы, милях в восьми от города Соно-
мы, где когда-то сражались ваши отцы, Саксон и Клара; и если вы зайдете
к нам на ранчо, вы узнаете эту тайну. Поверьте мне, она тесно связана с
вашей лунной долиной... Разве не правда, дружок?
Так они с Кларой называли друг друга.
Она улыбнулась, потом рассмеялась и кивнула головой.
- Может быть, наша долина и окажется той самой, которую вы ищете, -
заметила она.
Но Хастингс укоризненно покачал головой, чтобы удержать ее от
дальнейших объяснений. Она обратилась к фокстерьеру - пусть служит, если
хочет получить кусочек мяса.
- Собаку зовут Пегги, - рассказала она Саксон. - Когда мы жили в Оке-
ании, у нас было два ирландских терьера, брат и сестра, но они околели.
Мы звали их Пегги и Поссум. Эту собаку назвали Пегги в честь той.
Билл поражался, как несложно управлять яхтой и как она послушна. Пока
они не спеша обедали, оба японца, по приказанию Хастингса, поднялись на
палубу. Билл слышал, как они отпустили фалы, ослабили сезни и крохотным
воротом подняли якорь. Через несколько минут один из японцев крикнул
вниз, что все готово, и хозяева с гостями вышли на палубу. Поднять пару-
са и тали было делом нескольких мгновений. Потом кок и слуга занялись
якорем, и пока один закреплял его, другой поднял кливер. Хастингс, стоя
у штурвала, поправил шкот. "Скиталец" слегка накренился, паруса его на-
дулись, он легко и плавно скользнул по водной глади и понесся к устью
реки. Японцы свернули фалы и пошли обедать.
- Прилив только начинается, - заметил Хастингс, указывая на полосатый
буй около берега: буй слегка покачивался.
Беленькие домики Коллинсвилла, к которым они направлялись, исчезли за
низким островом, но длинная спокойная гряда Монтезумских холмов дремала
на горизонте в такой же недостижимой дали.
Когда "Скиталец" прошел мимо устья Монтезумы и вошел в Сакраменто,
они оказались возле самого Коллинсвилла. Саксон захлопала в ладоши.
- Совсем как игрушечные домики, вырезанные из картона, - воскликнула
она. - А эти холмистые склоны за ними точно нарисованы!
Они плыли мимо барок и пловучих домиков, причаленных среди камышей и
служивших жильем для целых семейств; женщины, дети, мужчины были смуглые
и темноглазые, видимо тоже иностранцы. Когда яхта поднималась вверх по
течению, навстречу ей попадались землечерпалки; их ковши словно кусали
дно реки и выбрасывали песок на громадные, тянущиеся вдоль берега дамбы.
На откосы этих дамб длиною в сотни ярдов были наложены огромные щиты из
ивовых прутьев; эти щиты закреплялись стальными тросами и тысячами кубо-
метров бетона.
- Ивовые ветви очень скоро пускают корни, - пояснил Хастингс, - и к
тому времени, когда щиты сгниют, корни деревьев будут удерживать песок и
не дадут насыпи оползать.
- Это стоит, наверно, чертовых денег, - заметил Билл.
- Но расходы окупаются, - пояснил Хастингс. - Здешняя почва - самая
плодородная в мире. Эта часть Калифорнии напоминает Голландию. Вы не по-
