- Валяйте дальше, где хотите.
Какой бы точки Билл ни касался, всюду под его пальцами проступали все
мускулы и, вздрагивая, исчезали; наконец, все тело Холла затрепетало
этой искусственно пробужденной жизнью мышц.
- Ничего подобного не представлял себе, - говорил пораженный Билл. -
Уж я ли не перевидал на своем веку крепких ребят. А вы весь - живая си-
ла!
- Это все результат такого массажа, дружок. Доктора от меня отказа-
лись. Друзья называли меня дохлой крысой, тощим поэтом и прочими милыми
прозвищами. Тогда я удрал из города и поселился в Кармеле, - и вот вам
что сделала жизнь на свежем воздухе и массаж мускулов, когда они напря-
жены.
- Но Джим Хэзард нарастил себе мускулы ведь не этим способом! - скеп-
тически отозвался Билл.
- Конечно, нет. Он счастливчик, этот подлец! Он уж таким родился. А
мои я сам создал, вот в чем разница. Я - произведение искусства. А он -
пещерный медведь. Ну, пойдемте, я покажу вам наши места. Снимите-ка лиш-
нюю одежду; оставайтесь в башмаках и брюках, пока у вас нет трусов.
- Моя мать была поэтессой, - говорила Саксон, пока Билл разоблачался
в кустах; она слышала, что Холл назвал себя поэтом.
Он равнодушно промолчал, и она решила продолжать:
- Некоторые из ее стихотворений были напечатаны.
- А как ее звали? - рассеянно спросил Холл.
- Дэйелл Уилей Браун. Она написала "Поход викинга", "Золотые годы",
"Верность", "Кабальеро", "Могилы Литтл Мэдоу" и много других стихотворе-
ний. Десять из них были помещены в сборнике "Из архивов прошлого".
- У меня дома есть эта книга, - отозвался он, видимо, наконец, заин-
тересовавшись. - Дэйелл Браун была одним из первых пионеров. Конечно,
это было еще до меня. Я поищу ее стихи, когда вернусь домой. Мои родите-
ли тоже были пионерами. Они в пятидесятых годах прибыли сюда с Лонг-Ай-
ленда через Панаму. Мой отец был врачом, но потом занялся коммерцией в
Сан-Франциско и так грабил своих ближних, что до сих пор нам хватает на
жизнь - и мне и всем, кто остался от нашей большой семьи... А скажите,
куда собственно вы оба направляетесь?
Когда Саксон рассказала ему об их уходе из Окленда и о поисках подхо-
дящей земли, он одобрил первое, но относительно второго недоверчиво по-
качал головой.
- К югу от Сура чудесно, - заметил он. - Я побывал во всех этих ле-
систых каньонах, в них так и кишит дичью. Есть и казенные земли. Но жить
в тех краях - безумие. Это от всего слишком далеко. Да и земля не годит-
ся для обработки, разве что участки в каньонах. Я знаю там одного мекси-
канца, который мечтает продать свои пятьсот акров за полторы тысячи дол-
ларов. По три доллара за акр! Что это означает? Да что они большего не
стоят. А может быть, даже этого не стоят, потому что он никак не найдет
покупателя. Земля, знаете ли, всегда стоит той цены, за какую ее продают
и покупают.
Тут из кустов вышел Билл, в одних башмаках и брюках, закатанных до
колен, и их разговор прервался. Саксон смотрела, как эти два человека,
столь разные по внешности, карабкаются на скалы, чтобы выбраться на юж-
ную сторону бухты. Сначала ее взгляд рассеянно следил за ними, но вскоре
она заинтересовалась, а потом встревожилась. Стремясь достичь гребня
скалы. Холл вел Билла по краю утеса, казавшегося совершенно отвесным.
Билл следовал за ним с величайшей осторожностью, дважды она видела, как
он поскользнулся, - выветрившийся камень рассыпался у него под рукой и
скатился вниз, на пляж. Когда Холл добрался до вершины, поднимавшейся
футов на сто над морем, он выпрямился и уверенно и непринужденно стал
разгуливать по острому, как лезвие, гребню скалы, которая, как Саксон
знала, обрывалась отвесно и с другой стороны. Билл же, добравшись довер-
ху, удовольствовался тем, что опустился на колени и на руки. Холл про-
должал путь с такой легкостью, словно шел по ровному полю. Билл встал с
колен, последовал за ним, прижимаясь к скале и цепляясь за камни руками.
Острый скалистый гребень состоял из нескольких зубцов, и когда они
скрылись в одной из расселин, Саксон надолго потеряла обоих из виду. Она
не могла отделаться от беспокойства и поднялась на скалы с северной сто-
роны бухты, где они были менее суровы и обрывисты и взбираться на них
было легче. Все же непривычная высота, осыпавшаяся под ногами почва и
резкие порывы ветра пугали ее. Вскоре она увидела обоих мужчин. Они
только что перепрыгнули через узкую щель и теперь взбирались на следую-
щий выступ. Билл двигался уже смелее, но его проводник по-прежнему часто
задерживался, поджидая его. Путь становился все труднее; им несколько
раз приходилось перебираться через трещины, стены которых спускались
прямо в воду, - и тогда ревущие волны, врывавшиеся в них, обдавали пут-
ников пенными брызгами. Иногда же, чтобы перебросить тело через глубокие
узкие трещины, они выпрямлялись и падали вперед, вытянув руки, пока их
ладони не упирались в противоположную стену пропасти. Впиваясь в камень
пальцами, они подтягивались и шли дальше.
Приближаясь к концу гряды. Холл и Билл скрылись за гребнем. Когда же
Саксон вновь увидела их, они уже обходили край хребта и возвращались к
берегу со стороны бухты. Тут дорога, казалось, прерывалась. Широкая рас-
щелина, похожая на раскрытую пасть, возносила в небо свои совершенно от-
весные скалы; они поднимались из недр пенящегося водоворота, разъяренные
волны которого то вздымались на двенадцать футов ввысь, то внезапно об-
рушивались в черную пучину, полную камней и извивающихся водорослей.
Осторожно цепляясь за выступы, мужчины спустились до того места, куда
долетали брызги волн; здесь они остановились. Саксон видела, как Холл
показал вниз, на ту сторону, и подумала, что он обращает внимание Билла
на что-то любопытное, но она никак не ожидала того, что последовало.
Волны отхлынули, и Холл спрыгнул на узенький выступ, где секунду назад
бешено бурлила вода. Не задерживаясь, так как водяной вал снова возвра-
щался, он быстро обогнул острый край и, цепляясь руками и ногами, пополз
вверх, спасаясь от настигающих его волн. Теперь Билл остался один. Он
даже не мог видеть Холла, а тем более получить от него указания, и Сак-
сон следила за ним с таким напряжением, что боль в кончиках пальцев, ко-
торыми она держалась за камни, заставила ее опустить руки. Билл выжидал
подходящей минуты, дважды готовился к прыжку и отступал, потом все-таки
спрыгнул на узкий, мгновенно открывшийся выступ, метнулся за угол и по-
полз вверх за Холлом, причем волна окатила его по самую грудь, но не
смыла.
Саксон успокоилась, только когда они вернулись к костру. Взглянув на
Билла, она увидела, что он ужасно недоволен собой.
- Для начала вы вели себя молодцом, - воскликнул Холл, весело похло-
пывая его по голому плечу. - Эта прогулка - мой коронный номер. Немало
храбрецов пускались в путь вместе со мной - и на полпути выдыхались. Я
раз десять дрейфил на этом большом прыжке, пока не научился. Он удается
только атлетам.
- Мне ничуть не совестно признаться, что я струсил, - сердито пробур-
чал Билл, - А вы лазаете, как горный козел; и я уверен, что вы здорово
сердились на меня. Но теперь я не успокоюсь. Здесь все дело в трениров-
ке, и я тут останусь и буду тренироваться до тех пор, пока не смогу выз-
вать вас на состязание: кто кого обгонит - наверх, кругом и обратно к
берегу.
- Идет, - сказал Холл, протягивая руку в подкрепление договора. - А
когда-нибудь, когда мы встретимся в Сан-Франциско, я сведу вас с Бирсом
- с тем, в честь кого мы назвали бухту. Его любимый фокус - если он
только не собирает гремучих змей - дождаться, когда подует ветер со ско-
ростью сорока миль в час, влезть на крышу небоскреба и прогуливаться по
перилам с подветренной стороны, - заметьте, с подветренной, - так что
если он сверзится, то уж прямехонько на мостовую. Он как-то предложил
мне сделать то же самое.
- Ну и что же? - нетерпеливо осведомился Билл.
- Без подготовки я бы, конечно, не мог. Но я целую неделю тайком тре-
нировался, выиграл пари и получил с него двадцать долларов.
Море достаточно далеко отошло от берега, и можно было собирать ракуш-
ки. Саксон сопровождала мужчин за северную гряду скал. Холлу предстояло
набрать несколько мешков; днем должна была прийти лошадь, чтобы доста-
вить ракушки в Кармел. Когда мешки были наполнены, они принялись обшари-
вать все впадины и расщелины и были вознаграждены: они нашли три ракови-
ны жемчужниц, а Саксон обнаружила между створками одной из них притаив-
шуюся жемчужину. Холл посвятил их в таинство приготовления мяса жемчуж-
ниц-абелонов [8].
Саксон казалось, что они давным-давно знакомы. Это напомнило ей преж-
ние времена, когда с ними был Берт, распевавший куплеты или остривший
насчет последних могикан.
- А теперь слушайте! Мне надо вас кое-чему научить, - скомандовал
Холл, занося большой круглый камень над белой массой. - Никогда, никогда
не разбивайте мясо абелонов без песни, которую я вам сейчас спою. И ни-
когда не пойте этой песни по какому-нибудь другому случаю. Это было бы
самым низким святотатством. Абелоны - пища богов. Их приготовление - це-
лая религиозная церемония. Итак, слушайте, подпевайте и помните, что мы
священнодействуем.
Холл опустил камень, издавший глухой стук, на белую массу абелона.
Потом еще и еще, и казалось, это там-там аккомпанирует песне поэта:
Кто любит плов, перепелов,
Еще бы! Ужин тонный,
А мне бы денежки считать,
Смакуя абелоны.
Сойдется ль вдруг знакомых круг,
И крабы там - персоны!
Но все ж милей душе моей
На блюде абелоны!
В морях живут, с волной всплывут
На берег оголенный,
Потом взгрустнут и запоют -
Заплачут абелоны.
Кто любит Джейн, кто тянет джин
На побережье Коней,
Но, черт возьми, в Кармеле мы
Глотаем абелоны!
Он смолк с открытым ртом и занесенным камнем. Послышался шум колес и
чей-то голос, окликавший его сверху - оттуда, куда они отнесли мешки с
ракушками. Он опустил руку, ударил камнем в последний раз и встал.
- Таких строф наберется еще тысячи, - сказал он. - Я очень жалею, что
у меня нет времени разучить их с вами. - Он вытянул руки ладонями вниз.
- А теперь, дети мои, благословляю вас, отныне вы члены Племени Пожира-
телей Абелонов, и я торжественно приказываю вам никогда и ни при каких
обстоятельствах не разбивать мясо абелонов, не распевая при этом священ-
ных слов, которым я вас научил.
- Но нам не запомнить с одного раза все слова, - возразила Саксон.
- Этому горю мы поможем. В следующее воскресенье все Племя Пожирате-
лей Абелонов спустится к вам в бухту Бирса, и вы увидите все наши обряды
и отряды наших поэтов и поэтесс, увидите даже Железного Человека с гла-
зами василиска, известного в просторечье под именем Король Священных
Ящериц.
- А Джим Хэзард будет? - крикнул Билл вслед Холлу, уже исчезнувшему в
кустах.
- Конечно, будет, - отозвался тот. - Разве он не Пещерный Медведь и
Орясина, самый бесстрашный и, после меня, самый древний член Племени По-
жирателей Абелонов?
Саксон и Билл только молча смотрели друг на друга, пока не смолк вда-
ли шум колес.
- Ах, черт меня побери! - наконец, вырвалось у Билла. - Вот это па-
рень! Ничуть не задается. Вроде Джима Хэзарда. Приходит и ведет себя,
как дома, - наше вам! - ты ничем не хуже его, а он ничем не хуже тебя, и
все мы между собой приятели...
- Он тоже из старого племени поселенцев, - сказала Саксон. - Он расс-
казал мне, пока ты раздевался. Его родители попали сюда через Панаму еще
до постройки железной дороги, и из его слов я поняла, что у него денег
сколько хочешь.
- Но он ведет себя совсем не как богач.
- А какой он веселый! - добавила Саксон.
- Настоящий весельчак! И подумать, что он поэт!
- Не знаю, правда ли, но я слыхала, что многие поэты ужасные чудаки.
