загнал его и что с первого же часа он, Билл, бегал за ним высунув язык.
Хэфлер считал, что они прошли пятьдесят пять миль.
- Да, но какие мили! - принялся объяснять Билл. - Полдня то в гору,
то под гору и почти все время без дорог. А каким шагом! Он был совершен-
но прав, когда говорил, что у тебя ноги коротки, Саксон, ты бы и первой
мили не одолела. А какие места! Мы до сих пор ничего подобного не виде-
ли!
Хэфлер ушел на следующий день в Монтери, чтобы сесть в поезд, идущий
на Сан-Франциско. Он предоставил им свой мраморный дом - пусть живут всю
зиму, если захочется. В день отъезда Хэфлера Билл вознамерился побродить
вокруг дома и отдохнуть от вчерашнего путешествия. Он был разбит, все
тело ломило, и он поражался выносливости поэта.
- Похоже, в этих местах что ни человек, то рекордсмен, - удивлялся
он. - Возьмем к примеру Хэфлера. Он крупнее меня и весит больше, - а вес
мешает при ходьбе. Но ему все нипочем. Он говорил мне, что за сутки про-
шел восемьдесят миль, а за три дня сто семьдесят. Ну и смеялся же он на-
до мной! Я себя чувствовал прямо мальчишкой перед ним!
- Не забывай. Билли, - утешала его Саксон, - что каждому свое. Уж
кто-кто, а ты побиваешь все рекорды. Когда коснется бокса, никому из них
не справиться с тобой.
- Ты, должно быть, права, - согласился он. - Но все равно обидно, что
поэт оказался лучшим ходоком, чем я, понимаешь ты - поэт!
Они целыми днями бродили по окрестностям, осматривая казенные земли,
и в конце концов скрепя сердце решили не брать их. Лесистые каньоны и
гигантские утесы хребта Санта-Лучиа пленили Саксон, но она помнила то,
что Хэфлер рассказывал ей о летних туманах, которые закрывают солнце на
целую неделю или две и держатся здесь месяцами. И потом - отсюда не до-
берешься ни до какого рынка. До почты, где начинается проезжая дорога, и
то много миль, а проезд по ней через Пойнт Сур до Кармела труден и опа-
сен. Билл своим опытным глазом возчика сразу определил, что возить тяже-
лые грузы по этой дороге - небольшое удовольствие. На участке Хэфлера
имелась каменоломня с превосходным мрамором. Он говорил, что, будь поб-
лизости железная дорога, каменоломня представляла бы собою целое состоя-
ние, но при данных условиях он готов им подарить это сокровище, если
только они пожелают.
Билл мечтал именно о таких поросших травой склонах, на которых бы
паслись его лошади и скот, и он не без сожаления покидал эти места, но
охотно прислушивался к доводам Саксон в пользу фермы, какую они видели в
оклендском кинематографе. Да, он согласен, им нужна именно такая ферма,
и они найдут ее, если бы даже им пришлось проискать целых сорок лет.
- Но там непременно должны быть секвойи, - не сдавалась Саксон. - Я
просто влюблена в них. И мы прекрасно обойдемся без туманов. А поблизос-
ти должно быть хорошее шоссе и железная дорога, не дальше чем за тысячу
миль.
Непрерывные зимние дожди продержали их в течение двух недель пленни-
ками в мраморном доме. Саксон рылась в книгах Хэфлера, хотя большая их
часть доводила ее до отчаяния своей непонятностью, а Билл отправлялся на
охоту с дробовиком поэта. Но он оказался неважным стрелком и еще худшим
охотником. Его единственной добычей были кролики, которых ему удавалось
убивать в тех случаях, когда они сидели смирно. Еще хуже он владел вин-
товкой, а ведь ему раз шесть довелось стрелять в оленей и один раз даже
в какую-то громадную кошку с длинным хвостом, - он был уверен, что это
горный лев. Хотя он и ругал себя за неудачи, Саксон видела, что это но-
вое занятие доставляет ему огромное удовольствие. Несколько запоздалое
пробуждение охотничьего инстинкта как будто преобразило его. Он пропадал
с раннего утра до поздней ночи, взбирался на отвесные кручи и делал гро-
мадные концы, однажды дошел даже до золотых приисков, о которых им расс-
казывал Том, и отсутствовал двое суток.
- Как можно целую неделю гнуть спину в городе, а по воскресеньям хо-
дить в кинематограф и на гулянье, - возмущался он. - Понять не могу, ка-
кого черта я тянул эту лямку. Мне следовало жить здесь или в каком-ни-
будь другом таком же месте.
Он был увлечен своим новым образом жизни и то и дело рассказывал Сак-
сон давнишние охотничьи истории, которые слышал от отца.
- Знаешь, у меня больше не ломит ноги, даже если я проброжу целый
день, - торжествовал он. - Втянулся! Если я когда-нибудь встречу Хэфле-
ра, то уж я его позову на прогулку, и он у меня походит!
- Вот сумасшедший, вечно тебе не дают спать чужие успехи, ты хочешь
перещеголять каждого, будь он хоть бог знает какой специалист, - радост-
но смеялась Саксон.
- Что ж, может оно и так, - проворчал он. - Нет, с Хэфлером мне будет
трудно тягаться. Он создан для ходьбы. Но все равно в один прекрасный
день, если только я его встречу, я предложу ему надеть перчатки... хотя
я и не позволю себе такой низости и не буду мучить его так, как он мучил
меня...
Когда они возвращались в Кармел, состояние дороги убедило их в том,
что они поступили весьма благоразумно, отказавшись от мысли о казенных
землях. Им попалась опрокинутая повозка, потом другая - со сломанной
осью, а подальше на откосе, ярдов на сто ниже, видна была яма, куда
вместе с обвалившейся дорогой рухнула почтовая карета, пассажиры, лошади
- все.
- Думаю, что зимой они здесь ездить не будут, - сказал Билл. - Эта
дорога - смерть для лошадей и для людей. Нечего сказать, хорошо бы тут
выглядели повозки с мрамором!
Устроиться в Кармеле было нетрудно. Железный Человек уже уехал в ка-
толический колледж, а "хибарка" оказалась очень удобным и уютно обстав-
ленным домиком в три комнаты. Холл дал Биллу работу на картофельном по-
ле, - у него было три акра под картофелем, и он, к величайшему удо-
вольствию всей компании, обрабатывал их самым необыкновенным образом. Он
сажал картофель во всякое время года, и жители Кармела были уверены, что
картофель, который не успевал сгнить в земле, делят между собою суслики
и забредающие на его огород коровы. Холл взял у кого-то плуг, нанял уп-
ряжку лошадей, и Билл принялся за работу. Он обнес поле изгородью, а за-
тем выкрасил гонтовую крышу своего домика. Холл влез к Биллу на конек
крыши и снова предупредил, чтобы тот не касался его дров. Однажды утром
он пришел и стал наблюдать, как Билл колет дрова для Саксон. Поэт ревни-
во следил за работой Билла и в конце концов не выдержал:
- Мне совершенно ясно, что вы не умеете взять в руки топор, - насмеш-
ливо заявил он. - Давайте я покажу вам.
Он проработал с час, непрерывно рассуждая об искусстве колки дров.
- Хватит! - наконец, воскликнул Билл, отбирая у Холла топор. - Мне
теперь придется наколоть вам целый штабель, чтоб сосчитаться с вами!
Холл неохотно отдал ему топор.
- Смотрите не попадайтесь около моих дров, - пригрозил он. - Мои дро-
ва неприкосновенны, зарубите это себе на носу.
С деньгами все обстояло благополучно, Саксон и Билл даже откладывали.
За квартиру они не платили, простая пища стоила дешево, а Билл получал
работы столько, сколько хотел. Все члены этой веселой компании словно
сговорились не давать ему бездельничать. Работа была самая разная и слу-
чайная, но это было удобно, ибо давало возможность согласовывать свои
свободные часы с Джимом Хэзардом: они ежедневно занимались боксом и дол-
го плавали в море. Утром Хэзард писал, потом выходил в сосны и издавал
призывный клич, а Билл тут же бросал любое дело и бежал на его зов. Пос-
ле купанья они принимали душ в доме у Хэзарда и массировали друг друга
по всем правилам науки и, только покончив с этим, обедали. Во второй по-
ловине дня Хэзард возвращался к письменному столу, а Билл к работе на
свежем воздухе. Частенько они отправлялись на прогулку в горы и делали
несколько миль. Они постоянно тренировались. Хэзард, семь лет подряд за-
нимавшийся футболом, отлично знал, какая участь ожидает спортсмена, сра-
зу оборвавшего тренировку, и был вынужден продолжать ее. Она являлась
для него не только необходимостью, он полюбил физические упражнения.
Билл тоже любил их, ему было приятно чувствовать себя в форме.
Ранним утром, захватив ружье, он частенько уходил на охоту с Холлом,
учившим его стрелять. Холл бродил с дробовиком по лесам, когда еще носил
короткие штанишки, и его зоркая наблюдательность, а также близкое зна-
комство с жизнью природы являлись для Билла прямо-таки откровением. Мес-
та здесь были густо населены и крупные хищники в лесах не водились, но
Билл усердно снабжал Саксон белками, перепелками, одичавшими кроликами,
зайцами, бекасами и дикими утками. Они скоро научились жарить дикую утку
по-калифорнийски, за шестнадцать минут в горячей печке. Билл, наконец,
овладел искусством стрельбы из дробовика и винтовки и теперь горько жа-
лел об упущенных за Суром горном льве и оленях; ко всем требованиям, ко-
торым должна была удовлетворять их будущая усадьба, он прибавил еще оби-
лие дичи в окружающих лесах.
Но не все было игрою в Кармеле. Та часть колонии, которую Билл и Сак-
сон знали как "теплую компанию", очень много работала. Одни работали ре-
гулярно, по утрам или ночью. Другие работали запоем, по примеру неисто-
вого ирландского драматурга, который иногда запирался на целую неделю, а
потом выходил изнуренный и похудевший и веселился как сумасшедший до
следующего запоя.
Бледный и моложавый отец семейства, похожий лицом на Шелли, писал для
заработка водевили, а для души - трагедии в белых стихах и циклы соне-
тов, которые наводили страх на антрепренеров и издателей, и прятался от
людей в бетонной келье со стенами толщиной в три фута. Эта келья была
оборудована такой системой труб, что достаточно было хозяину повернуть
кран, и струи воды заливали назойливого посетителя. Но обычно каждый
считался с рабочим временем другого. Они заходили друг к другу, когда им
хотелось, но если видели, что хозяин работает, то тихонько уходили. Так
относились ко всем, кроме Марка Холла, которому не нужно было писать ра-
ди денег; и чтобы спокойно работать, он, спасаясь от гостей, нередко
взбирался на дерево.
"Теплая компания" выгодно отличалась своим демократизмом и царившей
между его членами солидарностью. Ее участники мало общались с остальным
здравомыслящим и добронравным населением Кармела. То были аристократы от
искусства и литераторы, и их звали "буржуями". А они, в свою очередь,
осуждали "компанию", считая ее неисправимой богемой. Табу распространя-
лось также на Билла и Саксон. Билл держался своих и не искал работы в
другом лагере. Да ему и не предлагали ее.
У Холла был открытый дом. Местом для сборищ служила большая комната,
- там был огромный очаг, диваны, книжные полки и столы, на которых были
навалены книги и журналы. Здесь Саксон и Билл встречали не менее радуш-
ный прием, чем остальные члены компании, и чувствовали себя, как дома.
Здесь, когда смолкали споры решительно обо всем на свете, Билл играл в
педро, пятерку, бридж, бунк и другие игры. Саксон, ставшая любимицей
всех молодых женщин, шила с ними, учила их делать красивые вещицы и, в
свою очередь, училась у них новым вышивкам.
Не прошло и нескольких дней их жизни в Кармеле, как Билл робко заме-
тил, обращаясь к Саксон:
- Знаешь, Саксон, ты себе и представить не можешь, насколько мне не-
достает всех этих твоих нарядных финтифлюшек. Отчего бы тебе не написать
Тому, чтобы он их выслал срочной почтой? А когда мы опять тронемся в
путь, мы их отошлем обратно.
Саксон написала Тому, и весь этот день ее сердце радовалось. Значит,
муж все еще остался ее любовником, в его глазах опять вспыхивали прежние
огни, которые угасли в кошмарные дни забастовки.
- Тут много хорошеньких мордочек, но ты лучше всех, или я ничего в
женщинах не понимаю, - рассуждал Билл.
