рошенько смазывать ноги салом. Как только мы выберемся из города, мы все
это наладим. Хорошо бы прервать наше путешествие. Хорошо бы мне раздо-
быть работу и дать тебе несколько дней передохнуть. Уж я постараюсь.
Когда они достигли городской окраины, он оставил Саксон на шоссе и,
свернув в длинную подъездную аллею, направился к видневшейся вдали
большой ферме. Он возвратился сияющий.
- Все в порядке! - воскликнул он, подходя ближе. - Дойдем вон до тех
деревьев - там есть ручеек, и мы раскинем лагерь. Я начну работать завт-
ра с утра. Два доллара в день на моих харчах. А если на его харчах, так
полтора. Я ему сказал, что предпочитаю первое и что все мое хозяйство
при мне. Погода прекрасная, и мы тут отлично перебудем несколько дней,
пока твоя нога не заживет. Идем. Устроим настоящий, заправский лагерь.
- Как ты достал работу? - спросила Саксон, когда они бродили по бере-
гу ручья, выбирая место для лагеря.
- Подожди, устроимся, тогда и расскажу. Все это было прямо как сон.
Только когда были сделаны постели, разведен костер и в котелке заки-
пели бобы, Билл, бросив у костра последнюю охапку хвороста, начал:
- Во-первых, Бенсон - отнюдь не старозаветный старикашка. По виду и
не скажешь, что фермер. Современный тип, крепкой хватки, говорит и
действует как настоящий делец. Я понял это сразу, когда попал на ферму,
хотя еще не видел его самого. А он меня в пятнадцать секунд раскусил.
- Пахать умеете? - спрашивает.
- Конечно, - отвечаю.
- А насчет лошадей как?
- Я вырос в конюшне, говорю. И тогда - помнишь, за мной ехала фура с
машинами, запряженная четверкой? Только я это сказал, она как раз во
двор и въехала.
- И с четверкой справитесь? - роняет будто так, мимоходом.
- Еще бы! Можете их запрячь хоть в плуг, хоть в швейную машину, хоть
в карусель.
- Ну-ка, садитесь на козлы, берите вожжи, - говорит он тут же, не те-
ряя ни секунды. - Видите сарай! Объезжайте-ка его справа и станьте задом
для разгрузки. А надо тебе сказать, что не так просто объехать этот са-
рай. Я сразу по следам колес заметил, что все объезжают его слева. Ну, а
мне предстояло сделать двойной поворот, вроде восьмерки - с одной сторо-
ны угол загона, с другой - угол сарая. Вот тут и обогни! Да еще кучи на-
воза набросаны на самой дороге, их не успели убрать. Но я стою себе как
ни в чем не бывало. Возчик передал мне вожжи, и я вижу, что он про себя
ухмыляется: думает, где уж ему! Пари держу, что сам он бы с этим не
справился! Я и виду не подал, когда поехали, а ведь я и лошадей-то хоро-
шенько не разглядел. Ты бы посмотрела, как я погнал их прямехонько на
кучу навоза: левая чуть не задела стенку сарая, а ступица правого колеса
прошла дюймов на шесть от углового столба загона! Иначе никак не получа-
лось. А лошади у него - красота! Передние чуть наземь не сели, когда я
их осадил, дал тормоз и остановился как раз там, где было велено.
- Ладно, я вас беру, - говорит Бенсон. - Вы мастер.
- Ерунда, - говорю с этаким ледяным равнодушием. - Вы мне по-настоя-
щему трудную работу дайте. - Он улыбнулся, - должно быть, понял.
- Вы здорово знаете свое дело, - говорит. - Я не всякому лошадей до-
верю. Большая дорога не место для вас. Вы хороший работник, да, верно, с
пути сбились. Ладно, будете пахать на моих лошадях, начнете завтра с ут-
ра. - Вот и видно, что умен парень, да не совсем. Он ведь не узнал, умею
я пахать или нет.
Когда Саксон подала бобы, а Билл - кофе, она задержалась, осматривая
все, что стояло на разостланном одеяле - сахар в жестянке, сгущенное мо-
локо, нарезанную солонину, салат-латук, помидоры, ломти свежего хлеба,
тарелки с бобами, от которых шел пар, и кружки с кофе.
- Совсем не то, что вчерашний ужин! - воскликнула она, всплеснув ру-
ками. - Вчера у нас было настоящее приключение, прямо из книжки. Прав
был тот мальчуган, с которым мы ловили рыбу. Помнишь, как красиво был
вчера сервирован стол и как красив был дом, а теперь погляди на это. Мы
с тобой могли бы тысячу лет прожить в Окленде и никогда не встретить та-
кую женщину, как миссис Мортимер, и мы не подозревали бы даже, что быва-
ют на свете такие дома. Подумай, Билли, а мы ведь только начали наше пу-
тешествие.
Билл проработал в поле три дня. Он уверял, что отлично справляется с
плугом и что пахать, пожалуй, гораздо интереснее, чем он предполагал.
Узнав, что ему это дело нравится, Саксон потихоньку радовалась.
- Вот уж не думал, что это мне доставит удовольствие, - заметил он. -
Пахать - замечательное занятие. И здорово укрепляет мышцы ног; возчику
этого особенно недостает. Если бы мне когда-нибудь опять пришлось трени-
роваться для бокса, я бы непременно занялся вспашкой. И знаешь, как хо-
рошо пахнет земля, когда ее переворачиваешь! Страшно вкусный запах!
Идешь себе весь день, поднимаешь толстые пласты земли, свежей, жирной! А
лошади - умницы! Знают свое дело не хуже людей. Да, уж у Бенсона во всей
усадьбе не найдешь плохой лошади.
В последний день небо покрылось тучами, воздух стал влажным, с
юго-востока подул сильный ветер - словом, появились все признаки того,
что надвигаются зимние дожди. Когда Билл пришел вечером с работы, он
принес небольшой сверток старого брезента и натянул его на раму, чтобы
защитить их постель от дождя. Несколько раз он жаловался на боль в ми-
зинце левой руки. Этот палец мучил его весь день, признался он Саксон;
по правде сказать, уже несколько дней: боль как при нарыве, - по всей
вероятности, заноза; но где она сидит, он никак не найдет.
Билл продолжал готовиться к непогоде. Он подложил под одеяло нес-
колько старых досок, которые выломал из стен заброшенного, развалившего-
ся сарая на другом берегу ручья; вместо матраца навалил на доски кучу
сухих листьев; брезент укрепил при помощи обрывков веревок и проволоки.
Когда брызнули первые капли дождя, Саксон пришла в восторг. Билл ос-
тался равнодушен. "Слишком болит палец", - заявил он. Однако ни он, ни
Саксон не могли ничем помочь этой беде и все острили, а вдруг будет на-
рыв.
- А может, ногтееда? - сказала Саксон.
- Это что за штука?
- Право, не знаю. Помню, то же самое случилось с миссис Кэди, - но я
была тогда еще слишком мала, - и тоже на мизинце. Кажется, она приклады-
вала вытяжной пластырь и потом мазала какой-то мазью. Нарывало все
сильнее, и под конец сошел ноготь. А после этого палец очень скоро за-
жил, и вырос новый ноготь. Давай я тебе сделаю пластырь из горячего хле-
ба.
Но от пластыря Билл отказался, - он уверял, что к утру боль затихнет.
Саксон очень встревожилась. Невольно поддаваясь дремоте, она чувствова-
ла, что Билл не спит. Через несколько минут ее разбудил бурный порыв
ветра и потоки дождя, хлеставшие по брезенту, и она услышала, что Билл
тихонько стонет. Она приподнялась на локте и свободной рукой стала рас-
тирать ему лоб и виски, как делала не раз, когда он не мог заснуть.
Потом она опять задремала, и опять ее разбудили, - но на этот раз не
буря. Было совершенно темно, однако она сразу почувствовала, что Билла
нет рядом. Оказалось, что он стоит на коленях, упершись лбом в доски, и
плечи у него сводит от нестерпимой боли, хотя он и силится ее подавить.
- Всю руку дергает, черт этакий! - сказал он, услышав ее голос. - Во
сто раз худее всякой зубной боли. Но это все пустяки. Только бы брезент
не сорвало. Подумай, каково было нашим отцам! - говорил он, пересиливая
боль. - Отцу как-то пришлось быть в горах с одним товарищем, и тому мед-
ведь ногу ободрал почитай что до самой кости. Жратва у них вся вышла, и
надо было двигаться дальше. Отец сажает его на лошадь, а с тем - обмо-
рок, и так два-три раза. Пришлось его к лошади привязать. Они ехали пять
недель... И отец все это вынес. А Джек Кингли? У него ружье разорвалось,
и всю правую руку отхватило к черту, а охотничий щенок возьми да и сожри
на его глазах три пальца! Джек был один-одинешенек на болоте, и...
Саксон не пришлось услышать продолжение рассказа о Джеке Кингли: вне-
запно налетел ветер, сорвал веревки, сломал деревянную раму и на одно
мгновенье прикрыл их обоих брезентом. В следующий миг брезент, раму и
веревку унесло в темноту, и Саксон с Биллом залило дождем.
- Делать нечего, - крикнул он ей в ухо, - бери вещи и пошли в тот са-
рай.
Они перебрались в сарай под проливным дождем и в полной темноте, два
раза им пришлось переходить по камням через ручей по колено в воде. Ста-
рый сарай протекал, как решето, но в конце концов им удалось найти сухое
местечко и расстелить там мокрые насквозь одеяла. Страдания Билла терза-
ли Саксон. Ей понадобился целый час, чтобы заставить его уснуть, - но
едва она переставала поглаживать ему лоб, как он просыпался. Хотя и ее
пробирали холод и сырость, она охотно примирилась бы с бессонной ночью,
лишь бы он забылся и не страдал.
Когда, по ее расчетам, было уже за полночь, кто-то вдруг вошел в са-
рай. В открытую дверь блеснул свет электрического фонаря, точно луч ми-
ниатюрного прожектора обежал все помещение и остановился на ней и Билле.
Послышался грубый голос:
- Ага, попались! Ну-ка, вылезайте! Билл сел, ослепленный светом. Че-
ловек с фонарем приближался, повторяя свое требование.
- Кто здесь? - раздался голос Билла.
- Это я, - последовал ответ, - и я вам покажу, как тут валяться!
Голос звучал совсем рядом, на расстоянии ярда, не больше, но они ни-
чего не могли разглядеть из-за света, который то вспыхивал, то гас, ког-
да владелец фонаря уставал нажимать на кнопку.
- Ну, пошевеливайтесь! Выходите! - продолжал голос. - Свертывайте-ка
ваше барахло и топайте за мной. Некогда мне с вами канителиться.
- Да кто вы такой, черт вас возьми! - раздраженно прервал его Билл.
- Я здешний констебль. Пошли!
- Что же вам от нас нужно?
- Вы мне нужны. Вы оба.
- По какому случаю?
- Бродяжничество! А теперь - живо! Не торчать же мне тут всю ночь
из-за вас!
- Ах, проваливай откуда пришел! - огрызнулся Билл, - Я не бродяга. Я
рабочий.
- Может, да, а может, и нет, - заявил констебль. - Это ты уж сам
расскажешь утром судье Ньюсбаумеру.
- И ты, грязная скотина, воображаешь, что я пойду с тобой? - начал
Билл. - Поверни-ка свет на себя, я хочу взглянуть на твою рожу. Забрать
меня? Меня? Да я из тебя котлету сделаю...
- Успокойся, Билл, - умоляла его Саксон. - Не поднимай истории. Так и
в тюрьму угодишь.
- Правильно, - одобрил ее констебль. - Слушайся своей барышни.
- Это моя жена, и потрудись обращаться с ней повежливее, - с угрозой
сказал Билл. - А теперь катись отсюда, если хочешь остаться цел.
- Видал я таких молодцов! - отозвался констебль. - У меня найдется
чем тебя убедить. Видал?
Луч света скользнул в сторону, и из темноты выступила зловеще осве-
щенная рука, державшая револьвер. Эта рука казалась самостоятельным су-
ществом, не имеющим никакой телесной опоры. Она исчезала, точно рука
привидения, и снова появлялась, когда палец нажимал кнопку фонаря. То
они на миг видели перед собой руку с револьвером, то все окутывалось
непроницаемой темнотой, а затем из нее опять выступала рука с револьве-
ром.
- Полагаю, что теперь вы со мной пойдете? - издевался констебль.
- Как бы тебе не пришлось пойти в другое место... - начал Билл.
Но тут свет опять погас. Они услышали, как полицейский сделал ка-
кое-то движение, и фонарь упал наземь. И Билл и констебль стали торопли-
во шарить по полу, но Билл первый нашел фонарь и в свою очередь направил
свет на констебля. Они увидели седобородого старика в клеенчатом плаще,
с которого ручьями стекала вода. Саксон не раз видела таких стариков ве-
теранов среди участников процессий в День возложения венков [7].
- Отдай фонарь! - рявкнул констебль.
Билл только усмехнулся в ответ.
- Тогда я продырявлю твою шкуру насквозь! Он направил револьвер прямо
