Быть может, свой самый смешной и в то же время самый опасный подвиг
наш рыбачий патруль совершил в тот день, когда мы одним махом захватили
целую ораву разъяренных рыбаков.
Чарли называл эту победу богатым уловом, и хотя Нейл Партингтон
говорил о хитрой уловке, я думаю, Чарли не видел тут разницы, считая, что
оба слова означают "выловить", "захватить". Но будь то уловка или улов, а
эта схватка с рыбаками стала для них настоящим Ватерлоо, ибо то было самое
тяжелое поражение, какое когда-либо нанес им рыбачий патруль, - и поделом:
ведь они открыто и нагло нарушали закон.
Во время так называемого "открытого сезона" рыбаки имеют право ловить
лососей, сколько им посчастливится встретить или сколько влезет в их
лодки. Однако с одним существенным ограничением. С заката солнца в субботу
и до восхода в понедельник ставить сети не разрешается. Таково мудрое
постановление Рыболовной комиссии, ибо во время нереста необходимо дать
лососям возможность подниматься в реку, где они мечут икру. И этот закон,
кроме одного единственного раза, всегда строго соблюдался греческими
рыбаками, ловившими лососей для консервных заводов и продажи на рынке.
Как-то в воскресное утро приятель Чарли сообщил нам по телефону из
Коллинсвиля, что весь рыбачий поселок вышел в море и ставит сети. Мы с
Чарли тотчас вскочили в лодку и отправились на место происшествия. С
легким попутным ветерком мы прошли Каркинезский пролив, пересекли
Сьюисанскую бухту, обогнули маяк Шип-Айленд и увидели всю рыболовецкую
флотилию за работой.
Но прежде всего позвольте мне объяснить, каким способом они ловили
рыбу. Они ставили так называемые "жаберные сети". Это простые сети с
ромбовидными петлями, в которых расстояние между узлами должно быть не
больше семи с половиной дюймов. Такие сети бывают от пятисот до семисот и
даже восьмисот футов длины, а ширина их всего несколько футов. Они не
закрепляются на одном месте, а плывут по течению, причем верхний край
держится на воде с помощью поплавков, а нижний тянут ко дну свинцовые
грузила.
Благодаря такому устройству сеть стоит вертикально поперек течения и
пропускает в реку только самую мелкую рыбешку. Лососи плывут обычно
поверху и попадают головой в петли, но из-за своей толщины они не могут
проскользнуть сквозь сеть, а назад их не пускают жабры, которые цепляются
за петли. Чтобы поставить такую сеть, нужны всего два рыбака: один гребет,
а другой, стоя на корме, осторожно закидывает сеть в воду. Растянув всю
сеть поперек реки, рыбаки привязывают один ее конец к лодке и плывут
вместе с ней по течению.
Когда мы приблизились к нарушившим закон рыболовам - их сети были
заброшены на расстоянии двухсот - трехсот ярдов друг от друга, а река,
насколько хватал глаз, была сплошь усеяна лодками, - Чарли сказал:
- Одно досадно, парень, что у меня не тысяча рук, чтобы захватить их
сразу. А так больше одной лодки нам не поймать: пока мы будем с ней
возиться, остальные выберут сети и удерут.
Мы подошли поближе, но не заметили ни беспокойства, ни суматохи,
которые неизменно вызывало наше появление. Напротив, все лодки спокойно
оставались возле своих сетей, и рыбаки не обращали на нас ни малейшего
внимания.
- Странно, - пробормотал Чарли. - Может, они нас не узнали?
Я ответил, что этого быть не может, и Чарли согласился со мной. Перед
нами растянулась целая флотилия, которой управляли люди, как нельзя лучше
знавшие нас, а между тем они смотрели на нашу лодку так равнодушно, как
будто мы были какой-нибудь шаландой с сеном или увеселительной яхтой.
Однако картина несколько изменилась, когда мы направили свою лодку и
стали потихоньку грести к берегу. Но остальные рыбаки по-прежнему не
проявляли никаких признаков беспокойства.
- Право, забавно, - заметил Чарли. - Во всяком случае, мы можем
конфисковать сеть.
Мы убрали парус, схватили конец сети и принялись тянуть ее в лодку.
Но стоило нам взяться за сеть, как мимо нас просвистела пуля и щелкнула по
воде, а вдали раздался ружейный выстрел. Уплывшие на берег рыбаки стреляли
в нас. Мы снова взялись за сеть, и снова просвистела пуля, на этот раз
угрожающе близко. Чарли зацепил конец сети за уключину и сел. Выстрелы
прекратились. Но только он взялся за сеть, опять началась стрельба.
- Ничего не попишешь, - сказал он, выбрасывая за борт конец сети. -
Вам, ребята, видно, сеть нужна больше, чем нам, так получайте ее.
И мы поплыли к следующей лодке: Чарли хотел выяснить, действительно
ли перед нами организованное нарушение закона.
Когда мы подошли поближе, сидевшие в лодке рыбаки тоже отвязали свою
сеть и двинулись к берегу, а первые двое вернулись и привязали лодку к
брошенной нами сети. Но только мы взялись за вторую сеть, на нас опять
посыпались пули, и стрельба прекратилась, лишь когда мы отступили; у
третьей лодки повторилась та же история.
Потерпев полное поражение, мы прекратили свои попытки, поставили
парус, легли на длинный наветренный галс и двинулись обратно в Бенишию.
Прошло еще несколько воскресений, и каждый раз рыбаки открыто нарушали
закон. Без помощи вооруженных солдат мы ничего не могли с ними поделать.
Рыбакам пришлась по душе их новая выдумка, и они пользовались ею вовсю, а
мы не знали, как справиться с ними.
К этому времени Нейл Партингтон вернулся из Нижней бухты, где пробыл
несколько недель. С ним был и Николас, юноша-грек, который участвовал в
набеге на устричных пиратов, и они оба решили помочь нам. Мы тщательно
обдумали план действий и договорились, что они устроят засаду на берегу и,
когда мы с Чарли начнем вытаскивать сети, захватят рыбаков, которые выйдут
из лодки и начнут нас обстреливать.
План был очень хорош. Даже Чарли его одобрил. Однако греки оказались
куда хитрее, чем мы думали. Они нас опередили, устроили сами засаду на
берегу и захватили в плен Нейла и Николаса, а когда мы с Чарли попытались
забрать сети, вокруг нас засвистели пули, как и прошлый раз. Нам снова
пришлось отступить, и тогда рыбаки тотчас отпустили Нейла и Николаса. Они
вернулись к нам очень сконфуженные, и Чарли безжалостно высмеял их. Но
Нейл тоже не остался в долгу и язвительно спрашивал у Чарли, куда девалась
его хваленая смекалка и как это он до сих пор ничего не придумал.
- Дай срок, придумаю, - обещал Чарли.
- Все может быть, - соглашался Нейл, - но боюсь, что к тому времени
лососей совсем не останется и твоя смекалка будет ни к чему.
Нейл Партингтон, весьма раздосадованный происшедшим, снова отправился
в Нижнюю бухту, прихватив с собой Николаса, а мы с Чарли снова остались
одни. Это значило, что воскресная ловля будет идти своим чередом, по
крайней мере, до тех пор, пока Чарли не осенит какая-нибудь счастливая
идея. Я тоже ломал себе голову, стараясь придумать, как бы изловить
греков, и мы составляли тысячу планов, которые на поверку никуда не
годились.
Греки же ходили, задрав нос, хвастались направо и налево своей
победой, и это еще больше унижало нас. Вскоре мы заметили, что среди
рыбачьего населения наш авторитет явно упал. Мы были побеждены, и рыбаки
потеряли к нам уважение. А с потерей уважения начались и дерзости. Чарли
прозвали "Старой бабой", а меня окрестили "Сосунком". Положение
становилось невыносимым, и мы чувствовали, что должны нанести грекам
решительный удар, дабы вновь поднять свой авторитет на прежнюю высоту.
Как-то утром нам наконец пришла в голову счастливая мысль. Мы были на
пристани, где останавливаются речные пароходы, и увидели толпу грузчиков и
зевак, теснившихся вокруг какого-то парня с заспанным лицом, в высоких
морских сапогах, который развлекал их, рассказывая о своих злоключениях.
Этот рыболов-любитель, по его словам, ловил возле Беркли рыбу для продажи
на местном рынке. Беркли находится в Нижней бухте, за тридцать миль от
Бенишии. Прошлой ночью он закинул сеть и незаметно задремал на дне своей
лодки. Проснулся он уже утром и, когда продрал глаза, увидел, что его
лодка тихонько стукается о причал пароходной пристани в Бенишии, а перед
ним торчит пароход "Апаш", и двое матросов снимают обрывки его сети с
пароходного колеса. Словом, когда он заснул, фонарь на его лодке потух, и
"Апаш" прошел прямо по его сети. Хотя сеть и разорвалась в клочья, однако
она накрепко зацепилась за колесо и тридцать миль тащила лодку за собой.
Чарли подтолкнул меня локтем в бок. Я сразу понял его мысль, но
возразил:
- Мы не можем нанять пароход.
- Я и не собираюсь, - ответил он. - Но давай-ка сходим на Тернерскую
верфь. У меня есть одна мыслишка, авось, она нам пригодится.
И мы отправились на верфь, а там Чарли повел меня к "Мэри-Ребекке",
вытащенной из воды на слип для чистки и ремонта. Мы оба хорошо знали эту
плоскодонную посудину, она поднимала сто сорок тонн груза, а такой большой
парусности не было ни у одной шхуны во всем заливе.
- Как дела, Оле? - крикнул Чарли здоровенному шведу в синей рубашке,
который смазывал усы грота-гафеля свиным жиром.
Оле что-то промычал и продолжал дымить трубкой, не отрываясь от
работы. Капитану шхуны, которая ходит по заливу, приходится работать не
покладая рук, не меньше своих матросов.
Оле Эриксен подтвердил догадку Чарли: как только ремонт будет
закончен, "Мэри-Ребекка" отправится вверх по реке Сан-Хоакин в Стоктон за
грузом пшеницы. Тогда Чарли высказал свою просьбу, но Оле Эриксен
решительно покачал головой.
- Всего один крюк, один крепкий крюк, - уговаривал Чарли.
- Нет, это я не могу, - отвечал Оле Эриксен. - "Мэри-Ребекка" с такой
крюк будет цеплять каждый чертов миль. Я не желал потерять "Мэри-Ребекка".
Это все, что я имел.
- Да нет же, - уверял его Чарли. - Мы просунем конец крюка сквозь дно
и закрепим его внутри гайкой. Когда мы покончим с нашим делом, нам
останется только спуститься в трюм, вывинтить гайку и вытолкнуть крюк.
Потом мы вставим в отверстие деревянную затычку, и твоя шхуна будет в
полном порядке.
Оле Эриксен долго упирался, но мы угостили его хорошим обедом и в
конце концов уломали.
- Ну, валяйте, разрази вас гром! - сказал он, стукнув огромным
кулачищем себя по ладони. - Но поторопитесь с этот крюк. "Мэри-Ребекка"
пошел на воду сегодня в ночь.
Была суббота, и Чарли следовало поспешить. Мы отправились в кузницу
при верфи, где по указанию Чарли нам выковали огромный, сильно изогнутый
стальной крюк. Затем мы поскорее вернулись к "Мэри-Ребекке". Чуть позади
большого килевого колодца, через который проходит выдвижной киль, мы
пробуравили дыру. Я вставил в нее снаружи крюк, а Чарли изнутри прочно
закрепил его гайкой. Когда мы кончили работу, крюк торчал на фут из днища
шхуны. Он был изогнут в виде серпа, но еще круче.
К вечеру "Мэри-Ребекка" была спущена на воду, и все приготовления к
отплытию закончены. Чарли и Оле пристально всматривались в вечернее небо,
стараясь угадать, будет ли завтра ветер: без хорошего бриза наш план был
обречен на провал. Они оба пришли к заключению, что все приметы
предсказывают сильный западный ветер - не обычный дневной бриз, а почти
шторм, который уже начал разыгрываться.
Наутро их предсказания подтвердились. Солнце ярко светило, но в
Каркинезском проливе завывал штормовой ветер, и "Мэри-Ребекка" вышла под
двумя рифами на гроте и одним на фоке. В проливе и в Сьюисанской бухте нас
сильно потрепало, но вскоре мы вошли в более защищенное место, и стало
тише, хотя ветер по-прежнему хорошо наполнял паруса.
Миновав маяк Шип-Айленд, мы отдали рифы; по распоряжению Чарли
