совет, - вмешался капитан Уорд.
- Ну, выкладывайте, - одобрил его Гриф.
- Тогда... - Капитан помедлил и откашлялся. - При ваших-то капиталах
надо быть дураком, чтобы идти на такой риск - связываться с этими
проходимцами. Для чего вы это делаете?
- По правде говоря, я и сам не знаю, капитан. Наверное, мне просто
хочется. А можете ли вы найти какую-нибудь более основательную причину для
всех ваших поступков?
- В один прекрасный день оторвут вашу буйную голову, - заворчал в
ответ капитан Уорд, подходя к компасу, чтобы определить положение судна
относительно пика, вершина которого как раз в эту минуту показалась из-за
облаков, закрывавших Гвадалканар.
Береговой бриз напряг последние силы, и "Удивительный", быстро
скользя по волнам, догнал "Каури" и пошел рядом с ним. Когда обмен
приветствиями закончился, Дэвид Гриф спросил:
- Не попадалась ли вам "Уилли-Уо"?
Капитан в широкополой шляпе и с голыми ногами потуже затянул бечевкой
вокруг пояса выцветшую голубую набедренную повязку и сплюнул табачную жижу
за борт.
- Попадалась, - ответил он. - Гриффитс заходил в Саво вчера вечером,
чтобы запастись свининой, бататом и наполнить баки пресной водой. Похоже,
собирается в дальнее плавание, но он отрицает это. А что? Вы хотели
повидать его?
- Да, но если вы его встретите раньше, то не говорите, что видели
меня.
Капитан кивнул головой и, подумав, перешел на нос судна, чтобы не
удаляться от собеседника, находящегося на более быстроходной шхуне.
- Послушайте! - сказал он. - Якобсен говорил мне, что они собираются
сегодня быть в Габере. Он сказал, они переночуют там, чтобы взять запас
земляной груши.
- В Габере находится единственный маячный створ на Соломоновых
островах, - заметил Гриф, когда его шхуна ушла намного вперед. - Не так
ли, капитан Уорд?
Капитан утвердительно кивнул.
- А в маленькой бухте по эту сторону мыса трудно стать на якорь?
- Совсем невозможно. Там только рифы да мели и прибой сильный. Ведь
именно в том месте три года назад "Молли" разлетелась в щепки.
С минуту Гриф затуманенным взором смотрел прямо перед собой, как
будто созерцая какое-то видение. Затем глаза его сощурились, а кончики
соломенных усов встопорщились от улыбки.
- Мы станем на якорь в Габере, - сказал он. Там меня и спустите в
вельботе. Кроме того, дайте мне шесть молодцов с винтовками. Я вернусь на
борт еще до утра.
Лицо капитана выразило подозрение, которое тут же сменилось
укоризной.
- О, это только невинная шутка, шкипер, - стал оправдываться Гриф с
виноватым видом школьника, уличенного в шалости.
Капитан Уорд что-то буркнул, зато Дэнби оживился.
- Мне хотелось бы отправиться с вами, мистер Гриф, - сказал он.
Гриф кивнул головой в знак согласия.
- Припасите несколько топоров и ножей для рубки кустарника, - сказал
он. - И между прочим два ярких фонаря. Да проследите, чтобы в них было
масло.
5
За час до захода солнца "Удивительный" подошел к маленькой бухте.
Ветер посвежел, и оживившееся море начало волноваться. Прибрежные рифы уже
побелели от пены прибоя, а те, что подальше, выделялись только бесцветной
окраской воды. Когда шхуна, идя по ветру, замедлила ход, с нее спустили
вельбот. В него спрыгнуло шесть молодцов с островов Санта-Крус в
набедренных повязках, у каждого была винтовка. Дэнби с фонарями сел на
корму. Гриф, собираясь спуститься, задержался у борта.
- Молитесь, чтобы ночь была темной, шкипер, - сказал он.
- Будет темной, - ответил капитан Уорд. - Луны не видно, и все небо
закрыто облаками. Что-то пахнет штормом.
От такого прогноза лицо Грифа просветлело, и золотистый оттенок его
загара стал более отчетливым. Он спрыгнул вниз ко второму помощнику.
- Отваливайте! - приказал капитан Уорд. - Ставь паруса! Руль под
ветер! Так! Прямо держать руль!
"Удивительный" с наполненными парусами скользнул прочь и, обогнув
мыс, пошел к Габере, в то время как вельбот на шести веслах с Грифом на
руле понесся к берегу. Искушенный рулевой, Гриф пробрался сквозь узкий,
извилистый проход, который не могло преодолеть ни одно судно большего
размера, чем вельбот. Но вот рифы и мели остались позади, и они ступили на
тихий, омываемый волнами берег.
Следующий час был посвящен работе. Расхаживая среди кокосовых пальм и
кустарника, Гриф выбирал деревья.
- Рубите это дерево, рубите то, - говорил он туземцам. - Нет, это
дерево не трогайте, - говорил он, отрицательно качая головой.
Наконец в зарослях был вырублен целый клин. У берега осталась одна
высокая пальма, у вершины клина вторая. Когда зажгли фонари, подняли их на
эти два дерева и закрепили там, было уже темно.
- Тот наружный фонарь висит слишком высоко, - критически заметил
Дэвид Гриф. - Дэнби, повесьте его футов на десять ниже.
6
"Уилли-Уо" во весь дух мчалась по волнам, потому что порывы
налетающего шквала все еще оставались сильными. Чернокожие поднимали
большой грот, который спустили на ходу, когда ветер был слишком сильным.
Якобсен, наблюдавший за их работой, приказал им сбросить фалы с нагелей и
быть наготове, а сам прошел на бак, где стоял Гриффитс. Широко раскрытые
глаза обоих мужчин напряженно всматривались в черную тьму, а уши жадно
ловили звук прибоя, ударявшего в невидимый берег. Именно по этому звуку
они и могли управлять своим судном в тот момент.
Ветер немного стих, массы облаков поредели и начали расходиться, в
сумрачном свете звезд вдали неясно вырисовывался лесистый берег. Впереди с
подветренной стороны появилась остроконечная скала. Капитан и помощник
устремили на нее взгляд.
- Мыс Эмбой, - объявил Гриффитс. - Глубина здесь достаточная.
Встаньте на руль, Якобсен, пока не определим курс. Живее!
Босой, с голыми икрами и в скудном одеянии, с которого струилась
вода, помощник перебежал на корму и заменил чернокожего у штурвала.
- Как идем? - спросил Гриффитс.
- Зюйд-зюйд-вест.
- Ложись на зюйд-вест.
- Есть!
Гриффитс прикинул изменившееся положение мыса Эмбой по отношению к
курсу "Уилли-Уо".
- Полрумба к весту! - крикнул он.
- Есть полрумба на вест! - донесся ответ.
- Так держать!
- Есть так держать! - Якобсен отдал штурвал туземцу. - Правь как
следует, слышишь? - пригрозил он. - А не то я оторву твою проклятую черную
башку.
Он снова пошел на бак и присоединился к Гриффитсу; опять сгустились
тучи, звезды спрятались, а ветер усилился и разразился новым шквалом.
- Смотрите за гротом! - прокричал Гриффитс на ухо помощнику,
одновременно следя за поведением судна.
Оно понеслось по волнам, черпая левым бортом, в то время как он
мысленно измерял силу ветра и придумывал, как бы ослабить его действие.
Тепловатая морская вода, чуть-чуть фосфоресцируя, заливала его ступни и
колени. Ветер завывал на высокой ноте, и все снасти запели, когда
"Уилли-Уо" еще больше увеличила скорость.
- Убрать грот! - закричал Гриффитс, бросаясь к дирикфалам, и,
отталкивая чернокожих, он сам выполнил эту команду.
Якобсен у гафелей сделал то же самое. Большой парус упал вниз, и
чернокожие с криками и воплями бросились на сопротивляющийся брезент.
Помощник, отыскав в темноте туземца, уклоняющегося от работы, сунул свои
огромные кулаки ему в лицо и потащил работать.
Шторм был в полном разгаре, и "Уилли-Уо" даже на малых парусах
мчалась во весь дух. Снова двое мужчин встали на баке и тщетно
всматривались в затянутый сеткой дождя горизонт.
- Мы идем верно, - сказал Гриффитс. - Дождь скоро кончится. Можем
держать этот курс, пока не увидим огни. Вытравите тринадцать саженей
якорной цепи. Хотя в ночь вроде этой лучше вытравить все сорок пять. А
потом пусть убирают грот. Он нам больше не понадобится.
Спустя полчаса его утомленные глаза различили мерцание двух огней.
- Вот они, Якобсен. Я стану на руль. Спустите носовой стаксель и
готовьте якорь. Заставьте-ка негров попрыгать.
Стоя на корме и держа в руках штурвал, Гриффитс следовал тому же
курсу, пока оба огня не слились в один, а затем резко изменил курс и пошел
прямо на них. Он слышал грохот и рев прибоя, но решил, что это далеко, -
должно быть, у Габеры.
Он услышал испуганный крик помощника и изо всех сил стал вертеть
штурвал обратно, но тут "Уилли-Уо" наскочила на риф. В тот же момент
грот-мачта свалилась на бак. Последовало пять ужасных минут. Все уцепились
за что попало, а шхуну то подбрасывало вверх, то швыряло на крупный
коралл, и теплые волны перекатывались через людей. Давя и ломая коралл,
"Уилли-Уо" пробилась через отмель и окончательно стала в сравнительно
спокойном и мелководном проливе позади.
Гриффитс молча сел на крышу каюты, свесив голову на грудь в
бессильной ярости и горечи. Только раз он поднял голову, чтобы взглянуть
на два белых огня, стоявших точно один над другим.
- Вот они, - сказал он. - Но это не Габера. Что же это тогда, черт
побери?
Хотя прибой все еще ревел и по отмели катились буруны, обдавая
мелкими брызгами людей, ветер стих, и выглянули звезды. Со стороны берега
донесся плеск весел.
- Что у вас здесь было? Землетрясение? - крикнул Гриффитс. - Дно
совсем изменилось. Я сотни раз стоял здесь на тридцати саженях каната. Это
вы, Вильсон?
Подошел вельбот, и человек перепрыгнул через поручни. При тусклом
свете звезд Гриффитс увидел направленный в его лицо автоматический кольт,
а подняв глаза, узнал Дэвида Грифа.
- Нет, вы никогда еще не отдавали здесь якорь, - сказал Гриф, смеясь.
- Габера с той стороны мыса, и я отправлюсь туда, как только получу
маленькую сумму в тысячу двести фунтов стерлингов. О расписке можете не
беспокоиться. У меня с собой ваш вексель, и я просто возвращу его вам.
- Это сделали вы! - закричал Гриффитс, вскакивая на ноги в порыве
злобы. - Вы установили фальшивые огни! Вы разорили меня...
- Спокойно! Спокойно! - В ледяном тоне Грифа прозвучала угроза. -
Так, значит, тысячу двести, будьте добры!
Гриффитсом, казалось, овладело полное безразличие. Он испытывал
отвращение, глубокое отвращение к этой солнечной стране, к неумолимому
зною, к тщетности всех своих попыток, к этому голубоглазому с золотистой
кожей, необыкновенному человеку, который разрушил все его планы.
- Якобсен, - сказал он, - откройте денежный ящик и дайте этому...
этому кровопийце... тысячу двести фунтов.
ТАМ, ГДЕ РАСХОДЯТСЯ ПУТИ
Грустно мне, грустно мне этот город покидать,
Где любимая живет.
Швабская народная песня.
Человек, напевавший песню, нагнулся и добавил воды в котелок, где
варились бобы. Потом он выпрямился и стал отгонять дымящейся головешкой
собак, которые вертелись у ящика с провизией. У него было открытое лицо,
голубые веселые глаза, золотистые волосы, и от всего его облика веяло
свежестью и здоровьем.
Тонкий серп молодого месяца виднелся над заснеженным лесом, который
плотной стеной окружал лагерь и отделял его от остального мира. Мерцающие
звезды, казалось, плясали в ясном, морозном небе. На юго-востоке едва
заметный зеленоватый свет предвещал северное сияние. У костра лежали двое.
Их ложе составляли сосновые ветки, толстым шестидюймовым слоем
разостланные на снегу и покрытые медвежьей шкурой. Одеяла были откинуты в
