портил все их дело.
- Затем он поступил на железную дорогу - вашу железную дорогу, - но
его уволили, и без всякой причины, - сказал Кеннеди с вызовом.
- Это не так, - последовал быстрый ответ. - Я вызвал его к себе в
контору и полчаса беседовал с ним.
- Вы уволили его за непригодность?
- За безнравственный образ жизни, с вашего позволения.
Доктор Кеннеди язвительно рассмеялся.
- Черт побери, кто дал вам право чинить суд? Разве владение землей
дает вам власть над бессмертными душами тех, кто гнет на вас спину? Вот я
- ваш врач. Значит, назавтра я могу ожидать вашего указа, предписывающего
мне, под страхом лишиться вашего покровительства, бросить пить виски с
содовой? Черта с два! Форд, вы слишком серьезно смотрите на жизнь. Кстати,
когда Джо впутали в дело контрабандистов (у вас он тогда еще не работал) и
он прислал вам записку с просьбой уплатить за него штраф, вы предоставили
ему отработать шесть месяцев на каторге. Вы покинули его в беде. Не
забывайте об этом. Вы оттолкнули его, и сердце у вас не дрогнуло. А я
помню день, когда вы в первый раз пришли в школу, - мы были пансионерами,
а вы приходящий, - и вам, как всякому новичку, полагалось пройти через
испытание: вас должны были трижды окунуть в бассейне для плавания, это
была обычная порция новичка. И вы сдрейфили. Стали уверять, что не умеете
плавать. Затряслись, заревели...
- Да, помню, - медленно проговорил Персиваль Форд. - Я испугался. И я
солгал... я умел плавать... но я испугался.
- А помните, кто вступился за вас? Кто лгал еще отчаяннее, чем вы, и
клялся, что вы не умеете плавать? Кто прыгнул в бассейн и вытащил вас?
Мальчишки чуть не утопили его за это, потому что они увидели, что вы
умеете плавать.
- Разумеется, помню, - холодно ответил Форд. - Но благородный
поступок, совершенный человеком в детстве, не извиняет его порочной жизни.
- Вам он никогда ничего плохого не сделал? Я хочу сказать, вам лично
и непосредственно?
- Нет, - ответил Персиваль Форд. - Это-то и делает мою позицию
неуязвимой. Я не питаю к нему личной вражды. Он дрянной человек, в этом
все дело. Он ведет дурную жизнь...
- Другими словами, он не согласен с вашим пониманием того, как
следует жить.
- Пусть так. Это не имеет значения. Он бездельник...
- По той простой причине, - перебил доктор Кеннеди, что вы гоните его
с работы.
- Он безнравственный...
- Бросьте, Форд! Вечно одна и та же песня! Вы чистокровный сын Новой
Англии. Джо Гарленд - наполовину канак. У вас кровь холодная, у него
горячая. Для вас жизнь - одно, для него - другое. Он идет по жизни с
песней, смеясь и танцуя; он добр и отзывчив, прост, как дитя, и каждый ему
- друг. Вы же только скрипите да молитесь, вы друг одним лишь праведникам,
а праведными считаете тех, кто соглашается с вашим понятием о праведности.
Вы - анахорет, Джо Гарленд - добрый малый. Кто больше берет от жизни?
Жизнь наша, знаете ли, - та же служба. Когда нам платят слишком мало, мы
бросаем ее, и, поверьте, в этом причина всех обдуманных самоубийств. Джо
Гарленд умер бы с голоду, живи он тем, что вы получаете от жизни. Он
скроен на другой манер. А вы умерли бы с голоду, если бы у вас было только
то, чем живет Джо, - песни и любовь...
- Извините, похоть! - перебил Персиваль Форд.
Доктор Кеннеди улыбнулся.
- Для вас любовь - слово из шести букв, которые вы узнали из словаря.
Но любви, любви настоящей, чистой, как роса, трепещущей и нежной, вы не
знаете. Если бог создал вас и меня, мужчин и женщин, то, поверьте, он же
создал и любовь. Но вернемся к нашему разговору. Пора вам перестать
травить Джо Гарленда! Это недостойно вас, и это трусость. Вы должны
протянуть ему руку помощи.
- Почему именно я, а не вы, например? - спросил Персиваль Форд. -
Почему вы не окажете ему помощи?
- Я это делаю. Я и сейчас ему помогаю: стараюсь убедить вас, чтобы вы
не препятствовали благотворительному комитету отправить его в Штаты. Это я
нашел для него место в Хило у Мэсона и Фитча. Шесть раз я подыскивал ему
работу, и отовсюду вы его выгоняли. Ну да ладно. Не забудьте одного -
небольшая доза откровенности вам не повредит: нечестно взваливать чужую
вину на Джо Гарленда. И вы отлично знаете, что меньше всего вам следует
это делать. Это, право же, непорядочно. Это просто позорно.
- Я вас не понимаю, - отозвался Персиваль Форд. - Вы увлекаетесь
какой-то странной теорией наследственности, которая предполагает личную
безответственность. Хороша теория! Она снимает всякую ответственность с
Джо Гарленда за его грехи и в то же время делает ответственным за них меня
- возлагает на меня больше ответственности, чем на всех других, включая и
самого Джо Гарленда. Я отказываюсь понимать это!
- По-видимому, светский такт или ваша хваленая щепетильность мешают
вам понять меня, - сердито отрезал доктор Кеннеди. - В угоду обществу
можно многим пренебречь, но вы заходите слишком далеко.
- Чем это я пренебрегаю, позвольте узнать?
Доктор Кеннеди окончательно вышел из себя. Лицо его запылало густым
румянцем, какого не могла вызвать обычная порция виски с содовой. И он
ответил:
- Сыном вашего отца.
- Что вы этим хотите сказать?
- Черт побери, я сказал яснее ясного! Но если вам этого мало -
пожалуйста: сыном Айзека Форда, Джо Гарлендом, вашим братом.
Персиваль Форд молчал; лицо его выражало ошеломление и досаду.
Кеннеди смотрел на него с любопытством, но прошло несколько томительных
минут, и доктор смутился, испугался.
- Боже мой! - воскликнул он. - Неужели же вы не знали этого?
Словно в ответ на его слова лицо Персиваля Форда стало медленно
бледнеть.
- Это ужасная шутка, - проговорил он. - Ужасная шутка.
Доктор взял себя в руки.
- Но это все знают, - сказал он. - Я думал, что и вы знаете. А если
не знаете, то вам пора узнать, и я рад, что представился случай сказать
вам правду. Джо Гарленд и вы - родные братья по отцу.
- Ложь! - крикнул Форд. - Вы не знаете, что говорите. Мать Джо
Гарленда - Элиза Кунильо. (Доктор Кеннеди кивнул.) Я отлично помню эту
женщину, ее утиный садок и участок таро. Его отец - Джозеф Гарленд,
здешний колонист. (Доктор Кеннеди покачал головой.) Он умер всего два или
три года назад. Он был пьяница. Отсюда и беспутство Джо. Вот вам и
наследственность.
- И никто никогда не говорил вам? - помолчав, с удивлением проговорил
Кеннеди.
- Доктор Кеннеди, вы сказали нечто ужасное, и я не могу этого так
оставить. Вы должны привести убедительные доказательства или... или...
- Убедитесь сами. Обернитесь и посмотрите. Вы видите его в профиль.
Посмотрите на нос. Это нос Айзека Форда. Ваш нос - только слабая его
копия. Сомнений быть не может. Всмотритесь! Черты у него крупнее, но
сходство полное.
Персиваль Форд смотрел на метиса, игравшего под деревом хау, и ему,
словно во внезапном озарении, почудилось, что он видит призрак самого
себя. Черта за чертой дополняли поразительное сходство. Нет, скорее он сам
был призраком этого крепкого, мускулистого, хорошо сложенного человека.
Как его черты, так и черты Джо Гарленда напоминали Айзека Форда. И никто
не сказал ему! В памяти Персиваля Форда всплыли многочисленные изображения
его отца - миниатюры, фотографии, - и он снова и снова в лице музыканта
узнавал и явные и едва заметные признаки сходства. Только дьявол мог
воспроизвести суровые черты Айзека Форда в мягких и чувственных линиях
этого профиля! Музыкант повернулся, и на одно мгновение Персивалю Форду
показалось, будто это не Джо Гарленд, а его покойный отец смотрит на него.
- Обычная история. - Голос доктора Кеннеди звучал будто издалека. - В
былые годы тут все перемешалось. Вы же знаете, это было на ваших глазах.
Моряки женились на королевах, производили на свет принцесс и все в таком
роде. На Гавайских островах это было обычным явлением.
- Но к моему отцу это не имеет никакого отношения! - перебил
Персиваль Форд.
- Как сказать! - Кеннеди пожал плечами. - На всех действуют
космические силы и дурман жизни. Старый Айзек Форд был человек строгих
правил и все такое. Я понимаю, что нет объяснения его поступку и меньше
всего он сам мог бы объяснить его. Он не более вас отдавал себе в этом
отчет. Дурман жизни, вот и все! И не забывайте одного, Форд, - в жилах
Айзека Форда была капля горячей крови, и Джо Гарленд унаследовал ее всю
целиком, а вы унаследовали аскетическую кровь старого Айзека. Если в ваших
жилах течет холодная, спокойная и покорная кровь, это еще не основание для
того, чтобы злиться на Джо Гарленда. Когда Джо Гарленд разрушает сделанное
вами, помните - в обоих случаях действует Айзек Форд: одной рукой он
уничтожает то, что создает другой. Вы, скажем, его правая рука, а Джо
Гарленд - левая.
Персиваль Форд не ответил, и доктор Кеннеди в молчании допил забытое
им виски. Где-то за парком послышались настойчивые гудки автомобиля.
- Вот и машина, - сказал, поднимаясь, доктор Кеннеди. - Надо бежать.
Мне жаль, что я вас расстроил, и вместе с тем я рад. Запомните же: в жилах
Айзека Форда была всего одна капля буйной крови, и она целиком досталась
Джо Гарленду. И еще: если левая рука вашего отца и мешает вам, не
отсекайте ее. Притом Джо - славный малый. Скажу откровенно: если бы мне
нужен был товарищ, чтобы жить со мной на необитаемом острове, и пришлось
бы выбирать между ним и вами, я выбрал бы Джо.
На лужайке бегали, играя, голоногие ребятишки, но Форд не замечал их.
Он, не отрываясь, смотрел на певца под деревом. Он даже пересел, чтобы
быть поближе к нему. Мимо, с трудом волоча ноги, прошел старый клерк.
Сорок лет провел он на островах. Персиваль Форд подозвал его. Клерк
почтительно подошел, удивленный таким вниманием.
- Джон, - сказал Форд, - мне нужно узнать у вас кое-что. Присядьте.
Клерк нерешительно сел, ошеломленный неожиданной честью. Он заморгал
глазами и пробормотал:
- Да, сэр, благодарю вас.
- Джон, кто такой Джо Гарленд?
Клерк вытаращил на него глаза, моргнул, откашлялся, но ничего не
сказал.
- Отвечайте, - приказал Персиваль Форд. - Кто он?
- Вы шутите, сэр, - с трудом проговорил клерк.
- Я говорю совершенно серьезно.
Клерк отодвинулся подальше.
- Неужели вы не знаете? - спросил он, и в его вопросе уже был ответ.
- Я хочу знать.
- Да он же... - Джон запнулся и беспомощно посмотрел вокруг. -
Спросите лучше кого-нибудь другого. Все думали, что вы знаете. Мы все
время так думали...
- Договаривайте же!
- Мы всегда думали, что как раз поэтому вы имеете зуб против него.
Все фотографии и миниатюры Айзека Форда проносились перед глазами его
сына, а дух Айзека Форда, казалось, витал над ним.
- Доброй ночи, сэр, - услышал он голос клерка и увидел, как тот
поднялся и отошел, прихрамывая.
- Джон! - резко окликнул он старика.
Джон вернулся и остановился неподалеку, моргая и нервно облизывая
губы.
- Вы ведь еще ничего не сказали мне.
- Ах, это о Джо Гарленде?!
- Да, о Джо Гарленде. Кто он?
- Не мое это дело, сэр, но, если вы настаиваете, я скажу... Джо
Гарленд - ваш брат, сэр.
- Благодарю вас, Джон. Спокойной ночи.
- А вы не знали? - полюбопытствовал старик; критический момент
миновал, и он уже не торопился уйти.
- Благодарю вас, Джон. Спокойной ночи! - повторил Форд.
- Да, сэр, спасибо. Похоже, что дождик будет. Спокойной ночи, сэр.
С чистого звездного неба, освещенного лунным светом, падал дождь,
