корме нетрудно было различить сомбреро белого человека. Лицо помощника
выразило тревогу.
- Это Гриф, - сказал он.
Гриффитс долго смотрел и, удостоверившись, сердито чертыхнулся.
- Чего ему тут нужно? - обратился он не то к помощнику, не то к
слепящим морю и небу, беспощадно сверкающему солнцу, ко всей этой
раскаленной и неумолимой вселенной, с которой связала его судьба.
- Говорил я, что вам не удастся удрать, - захихикал помощник.
Но Гриффитс не слушал его.
- При его-то капиталах рыскать, как какой-нибудь сборщик арендной
платы! - кричал он в порыве злобы. - Ведь он набит деньгами, купается в
деньгах, лопается от денег. Мне точно известно, что он продал свои
Йирингские плантации за триста тысяч фунтов. Белл сам сказал мне это,
когда мы последний раз выпивали с ним в Гувуту. Архимиллионер, а
преследует меня, как Шейлок, из-за какого-то пустяка. - Он накинулся на
помощника: - Конечно, вы говорили мне. Так продолжайте же, говорите! Ну
так что вы мне рассказывали?
- Я говорил вам, что, если вы надеетесь улизнуть с Соломоновых
островов, не заплатив ему, значит вы плохо знаете Грифа. Этот человек -
сущий дьявол, но он честен. Я это знаю. Я говорил вам, что он может
выбросить тысячу фунтов ради потехи, а за пять центов будет драться, как
бродяга за ржавый котелок. Говорю вам: я его знаю. Разве не он отдал свою
"Балакулу" Квинслендской миссии, когда их "Вечерняя звезда" погибла у
Сан-Кристобаля? А "Балакула", если ее продать, стоит верных три тысячи
фунтов. И разве он не вздул Строзерса, да так, что тот две недели валялся
на койке, только из-за того, что счет не сходился на два фунта десять
шиллингов, а Строзерс стал нахально спорить и пытался обмануть его?
- Черт возьми! - крикнул Гриффитс в бессильной злобе.
Помощник продолжал рассказывать.
- Говорю вам, только честный человек, такой, как он сам, может с ним
бороться, но другого такого человека еще не бывало на Соломоновых
островах. Людям, как мы с вами, он не под силу. Мы слишком прогнили,
насквозь прогнили. У вас тут внизу куда больше тысячи двухсот фунтов.
Расплатитесь с ним - и делу конец.
Но Гриффитс только скрипнул зубами и сжал тонкие губы.
- Я буду бороться с ним, - пробормотал он, больше обращаясь к себе и
к ослепительному солнечному шару, чем к помощнику. Он повернулся и уже
стал спускаться вниз, но возвратился. - Послушайте, Якобсен. Он будет
здесь только через четверть часа. Скажите, вы-то за меня? Вы будете на
моей стороне?
- Конечно, я буду на вашей стороне. Даром я, что ли, выпил все ваше
виски? А что вы намерены предпринять?
- Я не собираюсь убивать его, если удастся обойтись без этого. Но
платить ему я не намерен, учтите это.
Якобсен пожал плечами, молчаливо покоряясь судьбе, а Гриффитс шагнул
к трапу и спустился в каюту.
2
Якобсен увидел, как каноэ поравнялось с низким рифом, подошло к
проходу и скользнуло в него. Гриффитс вернулся на палубу; большой и
указательный пальцы его правой руки были перепачканы чернилами. Спустя
пятнадцать минут каноэ подошло к борту. Человек в сомбреро встал.
- Здравствуйте, Гриффитс! - сказал он. - Здравствуйте, Якобсен! -
Положив руку на фальшборт, он обернулся к своим темнокожим матросам: - Вы,
ребята, оставайтесь с лодкой здесь.
Когда он перепрыгнул через фальшборт и ступил на палубу, в его
тяжеловатой на вид фигуре появилась какая-то кошачья гибкость. Подобно
другим белым, он был одет очень легко. Дешевая рубашка и белая набедренная
повязка не скрывали его атлетического сложения. У него были сильные
мускулы, но они не делали фигуру неуклюжей и грузной. Они были округлыми
и, приходя в движение, мягко и плавно перекатывались под гладкой загорелой
кожей. Тропическое солнце покрыло таким же коричневым загаром его лицо, и
оно стало темным, как у испанца. Светлые усы явно не соответствовали
темному загару, а глаза поражали синевой. Трудно было представить, что
когда-то у этого человека была совсем белая кожа.
- Откуда вас принесло? - спросил Гриффитс, когда они обменялись
рукопожатиями. - Я думал, что вы в Санта-Крусе.
- Я и был там, - ответил приехавший. - Но мы совершили быстрый
переход. "Удивительный" сейчас стоит в бухте Гоома и ждет ветра. Я узнал
от туземцев, что здесь находится судно, и решил посмотреть. Ну, как дела?
- Дела ниже среднего. Копры в сараях почти нет, а кокосовых орехов не
наберется и полдюжины тонн. Женщины раскисли от малярии и бросили работу,
и мужчинам не удается загнать их обратно в болота. Да и они все больные. Я
угостил бы вас, но мой помощник прикончил последнюю бутылку. Эх, господи,
хоть бы подул ветерок!
Гриф, переводя безмятежный взор с одного собеседника на другого,
засмеялся.
- А я рад, что держится штиль, - сказал он. - Он помог мне повидаться
с вами. Мой помощник раскопал вот этот ваш вексель, и я привез его.
Якобсен вежливо отступил назад, предоставляя своему хозяину самому
встретить неприятность.
- К сожалению, Гриф, чертовски сожалею, - сказал Гриффитс, - но денег
у меня сейчас нет. Вам придется дать мне еще отсрочку.
Гриф прислонился к трапу, и на лице его выразились удивление и
огорчение.
- Черт побери, - сказал он, - как люди на Соломоновых островах быстро
приучаются врать! Никому нельзя верить. Вот, например, капитан Йенсен. Я
готов был поклясться, что он не лжет. Всего лишь пять дней назад он сказал
мне... Хотите знать, что он сказал мне?
Гриффитс облизал губы.
- Ну?
- Он сказал мне, что вы продали все, сорвали большой куш и уходите на
Новые Гебриды.
- Подлый лгун! - раздраженно крикнул Гриффитс.
Гриф кивнул головой.
- Похоже, что так. Он даже имел наглость утверждать, что купил у вас
две ваши фактории - Маури и Кахулу. Он сказал, что заплатил вам за них со
всеми потрохами тысячу семьсот фунтов стерлингов.
Глаза Гриффитса сузились и сверкнули. Но и это непроизвольное
движение не ускользнуло от ленивого взгляда Грифа.
- И Парсонс, ваш агент в Хикимаве, рассказал мне, что Фулкрумская
компания купила у вас эту факторию. Ну ему-то какой смысл врать?
Гриффитс, изнуренный жарой и болезнью, больше не владел собой. Все,
что у него накипело, отразилось на его лице, рот насмешливо искривился.
- Послушайте, Гриф, зачем вы играете со мной? Вам все известно, и я
это знаю. Ну хорошо, пусть будет так. Я действительно продал все и
сматываюсь. Что же вы намерены предпринять?
Гриф пожал плечами, лицо его по-прежнему ничего не выражало. Казалось
только, что он озадачен.
- Здесь закон не действует. - Гриффитс решил внести в дело полную
ясность. - Тулаги отсюда в ста пятидесяти милях. Я запасся всеми нужными
бумагами и нахожусь на собственном судне. Ничто не помешает мне уйти. Вы
не вправе задержать меня только из-за того что я должен вам какие-то
деньги. И, клянусь богом, вам не удастся это сделать. Зарубите себе на
носу.
Лицо Грифа выразило обиду и недоумение.
- Вы хотите сказать, что собираетесь прикарманить мои двенадцать
сотен, Гриффитс?
- Да что-то в этом роде, старина. И жалкие слова не помогут вам. Но,
кажется подул ветерок. Вам лучше убраться отсюда, пока я не двинулся, не
то я потоплю вашу лодку.
- Действительно, Гриффитс, вы почти правы. Я не могу вас задержать. -
Гриф пошарил в сумке, которая висела на поясе от револьвера, и вытащил
свернутую бумагу, по-видимому, официальный документ. - Но, может быть, вот
это остановит вас. Тут уж вам придется кое-что зарубить себе на носу.
- Что это?
- Приказ адмиралтейства. Бегство на Новые Гебриды не спасет вас. Он
имеет силу повсюду.
Взглянув на документ, Гриффитс проглотил слюну. Нахмурив брови, он
обдумывал создавшееся положение. Затем он внезапно поднял глаза, все его
лицо дышало искренностью.
- Вы оказались умнее, чем я полагал, старина, - признался он. -
Накрыли вы меня. Зря я вздумал тягаться с вами. Якобсен предупреждал, что
у меня ничего не выйдет, но я не послушал его. Оказалось, он был прав, так
же, как правы и вы. Деньги у меня внизу. Пойдемте туда и рассчитаемся.
Гриффитс начал спускаться вниз первым, но затем пропустил гостя
вперед и взглянул на море, где неожиданный порыв ветра оживил волну.
- Поднимите якорь! - приказал он помощнику. - Ставьте паруса и
готовьтесь к отходу!
Когда Гриф присел на край койки помощника перед маленьким столиком,
он заметил, что из-под подушки торчит рукоятка револьвера. На столике,
прикрепленном крюками к переборке, были чернила, перо и потрепанный
судовой журнал.
- О, меня ничем не проймешь - я и не такие шутки откалывал! -
вызывающе говорил Гриффитс. - Я слишком долго болтался в тропиках. Я
болен, чертовски болен. А виски, солнце и малярия сделали меня к тому же
больным и душевно. Теперь для меня не существует ничего низкого и
бесчестного, и я способен понять, почему туземцы едят людей, охотятся за
головами и делают тому подобные вещи. Я сейчас и сам на все способен. А
потому попытку надуть вас на эту маленькую сумму я называю безобидной
шуткой. К сожалению, не могу предложить вам выпить.
Гриф ничего не ответил, и хозяин занялся тем, что пытался отпереть
большой и помятый во многих местах денежный ящик. С палубы донеслись
пронзительные крики, грохот и скрип блоков, - чернокожие матросы ставили
паруса. Гриф следил за большим тараканом, ползавшим по грязной стене.
Гриффитс, раздраженно ругаясь, перенес денежный ящик к трапу, где было
больше света. Здесь, повернувшись спиной к гостю и склонясь над ящиком, он
схватил винтовку, которая стояла рядом с лестницей, и быстро повернулся.
- Теперь не двигайтесь, - приказал он.
Гриф улыбнулся, насмешливо приподнял брови и подчинился. Его левая
рука лежала на койке, а правая на столе. Револьвер, висевший у его правого
бедра, был хорошо виден. Но он вспомнил о другом револьвере, который
торчал из-под подушки.
- Ха! - усмехнулся Гриффитс. - Вы загипнотизировали всех на
Соломоновых островах, но не меня, позвольте вам сказать. А теперь я
выброшу вас отсюда вместе с вашим адмиралтейским приказом, но сначала вам
придется кое-что сделать. Поднимите этот судовой журнал.
Гриф с любопытством взглянул на журнал, но не сделал ни единого
движения.
- Говорю вам, Гриф, я болен, и мне так же легко застрелить вас, как
раздавить таракана. Повторяю, поднимите этот журнал.
Он и в самом деле выглядел больным; его худое лицо нервно дергалось
от овладевшей им ярости. Гриф поднял журнал и отложил его в сторону. Под
ним лежал исписанный листок бумаги вырванный из блокнота.
- Прочтите! - приказал Гриффитс. - Прочтите вслух!
Гриф подчинился; но в то время как он читал, пальцы его левой руки
начали медленно подвигаться к рукоятке револьвера, лежавшего под подушкой.
"Борт судна "Уилли-Уо", бухта Бомби, остров Анны, Соломоновы острова,
- прочел он. - Настоящим заявляю, что я получил сполна весь долг с
Гаррисона Гриффитса, который сего числа заплатил мне наличными тысячу
двести фунтов стерлингов, и данной подписью удостоверяю, что не имею к
нему никаких претензий".
- Когда эта расписка будет в моих руках, - усмехнулся Гриффитс, - ваш
адмиралтейский приказ не будет стоить и бумаги, на которой он написан.
Подпишите!
- Это не поможет, Гриффитс, - сказал Гриф. - Документ, скрепленный
подписью под принуждением, не имеет законной силы.
- В таком случае почему вы не хотите подписать его?
