маю - и теперь, раз уж я заговорила, я выскажу вам все, что у меня на
душе. Я люблю вас, но я не могу выйти за вас и погубить свою любовь. Вы
постепенно превращаетесь в человека, которого в конечном счете я вынуж-
дена буду презирать. Вы бессильны изменить это. Как бы вы ни любили ме-
ня, свою игру в бизнес вы любите больше. Этот ваш бизнес, который, в
сущности, совсем вам не нужен, безраздельно владеет вами. Я иногда ду-
маю, что мне легче было бы делить вас с другой женщиной, чем с вашим
бизнесом. Тогда хоть половина принадлежала бы мне. Но бизнес потребует
не половину, а девять десятых или девяносто девять сотых.
Поймите, для меня смысл замужества не в том, чтобы тратить деньги му-
жа. Мне нужны не его деньги, а он сам. Вы говорите, что я нужна вам. До-
пустим, я согласилась бы выйти за вас, но только на одну сотую принадле-
жала бы вам. А девяносто девять сотых принадлежали бы чему-то другому в
моей жизни, и вдобавок я бы от этого растолстела, под глазами появились
бы мешки, у висков - морщины, и весь облик, и внешний и внутренний, ут-
ратил бы всякую привлекательность. Согласились бы вы, чтобы я принадле-
жала вам на одну сотую? А вы только одну сотую себя и предлагаете мне.
Почему же вас удивляет, что я не хочу, не могу быть вашей женой?
Харниш молчал, не зная, все ли она высказала; и Дид опять заговорила:
- Не думайте, что это эгоизм с моей стороны. В конце концов любить -
это значит отдавать, а не получать. Но я слишком ясно вижу, что, сколько
бы я ни отдавала вам, пользы от этого не будет никакой. Вас словно гло-
жет какой-то недуг. Вы и бизнесом занимаетесь не как другие. Вы предае-
тесь ему сердцем, душой, всем своим существом. Вопреки вашему желанию,
вопреки вашей воле жена для вас была бы только мимолетным развлечением.
Вспомните, как вы восхищались Бобом. А сейчас этот великолепный конь то-
мится в конюшне. Вы купите мне роскошный особняк и бросите меня там. А я
буду либо зевать до одурения, либо слезами обливаться оттого, что не мо-
гу, не умею спасти вас. Вы одержимы своей игрой в бизнес, и эта болезнь
будет неуклонно точить вас, разъедать, как ржавчина. Вы играете в бизнес
с таким же азартом, с каким вы делаете все. На Аляске вы точно так же
играли в трудную жизнь снежной тропы. Вы во всем хотели быть первым:
никто не смел ездить с такой быстротой, забираться так далеко, как вы,
никто, кроме вас, не мог выдержать столь тяжкого труда и суровых лише-
ний. Вы отдаетесь весь до конца, вкладываете все без остатка во всякое
дело...
- Играю без лимит, - мрачно подтвердил он.
- И если бы вы так же могли играть в любовь...
Голос у нее дрогнул, она опустила глаза под его взглядом, и краска
залила ее мокрые от слез щеки.
- Больше я не скажу ни слова, - помолчав, заключила она. - Я и так
прочла вам целую проповедь.
Они стояли обнявшись, не замечая влажного порывистого ветра, налетав-
шего все чаще и стремительнее, и Дид, уже не скрываясь и не борясь с со-
бой, доверчиво прижималась к его плечу. Ливня все еще не было. Харниш в
полном смятении молчал. Наконец он заговорил нерешительно:
- Даже и не знаю, что сказать. Ум за разум заходит. Брожу, как в по-
темках. Мисс Мэсон... нет - Дид, я люблю ваше имя... я признаю, что вы
попали в самую точку. Стало быть, я так понимаю: если бы я остался без
гроша и не толстел, вы бы вышли за меня. Нет, нет, я не шучу. Я просто
добираюсь до сути, вытаскиваю ее и говорю, как оно есть. Значит, если бы
у меня не было ни гроша и я жил бы здоровой жизнью и мог бы сколько душе
угодно любить вас и нежить, вместо того чтобы по уши залезать в дела и
все прочее, вы бы вышли за меня.
Это ясно, как дважды два четыре. Ваша правда, только мне это никогда
в голову не приходило. Ничего не скажешь - глаза вы мне открыли. Но где
же выход? Как мне теперь быть? Вы верно сказали: бизнес заарканил меня,
повалил и клеймо поставил; я связан по рукам и ногам, где уж мне пастись
на зеленой лужайке. Вы знаете про охотника, который поймал медведя за
хвост? Вот и я так. Мне нельзя его выпустить... а я хочу жениться на
вас; а чтобы жениться на вас, я должен выпустить хвост медведя.
Ума не приложу, что делать, но как-нибудь это устроится. Я не могу
отказаться от вас. Просто не могу, и все тут. И ни за что не откажусь!
Вы уже сейчас нагоняете мой бизнес, того и гляди выйдете на первое мес-
то. Никогда не бывало, чтобы из-за бизнеса я ночи не спал.
Вы приперли меня к стене. Я и сам знаю, что не таким я вернулся с
Аляски. Мне бы сейчас не под силу бежать по тропе за упряжкой собак.
Мышцы у меня стали мягкие, а сердце - жесткое. Когда-то я уважал людей.
Теперь я их презираю. Я всю жизнь жил на вольном воздухе, и, надо ду-
мать, такая жизнь как раз по мне. Знаете, в деревушке Глен Эллен у меня
есть ранчо, маленькое, но такое красивое - просто загляденье. Это там
же, где кирпичный завод, который мне подсунули. Вы, наверное, помните
мои письма. Только увидел я это ранчо, прямо влюбился в него и тут же
купил. Я катался верхом по горам без всякого дела и радовался, как
школьник, сбежавший с уроков. Живи я в деревне, я был бы другим челове-
ком. Город мне не на пользу, это вы верно сказали. Сам знаю. Ну, а если
бог услышит вашу молитву и я вылечу в трубу и буду жить поденной рабо-
той?
Она ничего не ответила, только крепче прижалась к нему.
- Если я все потеряю, останусь с одним моим ранчо и буду там кур раз-
водить, как-нибудь перебиваться... вы пойдете за меня, Дид?
- И мы никогда бы не расставались? - воскликнула она.
- Совсем никогда - не выйдет, - предупредил он. - Мне и пахать при-
дется и в город за припасами ездить.
- Зато конторы уж наверняка не будет, и люди не будут ходить к вам с
утра до вечера... но все это глупости, ничего этого быть не может, и на-
до поторапливаться: сейчас дождь польет.
И тут-то, прежде чем они стали спускаться в лощину, была такая мину-
та, когда Харниш мог бы под сенью деревьев прижать ее к груди и поцело-
вать. Но его осаждали новые мысли, вызванные словами Дид, и он не вос-
пользовался представившимся случаем. Он только взял ее под руку и помог
ей пройти по неровной каменистой тропинке.
- А хорошо там, в Глен Эллен, красиво, - задумчиво проговорил он. -
Хотелось бы мне, чтобы вы посмотрели.
Когда роща кончилась, он сказал, что, может быть, им лучше расстаться
здесь.
- Вас тут знают, еще сплетни пойдут.
Но она настояла на том, чтобы он проводил ее до самого дома.
- Я не прошу вас зайти, - сказала она, остановившись у крыльца и про-
тягивая ему руку.
Ветер по-прежнему со свистом налетал на них, но дождя все не было.
- Знаете, - сказал Харниш, - скажу вам прямо, что нынче - самый
счастливый день в моей жизни. - Он снял шляпу, и ветер взъерошил его
черные волосы. - И я благодарю бога, - добавил он проникновенно, - или
уж не знаю, кого там надо благодарить... за то, что вы живете на свете.
Потому что вы меня любите. Большая радость - услышать это от вас. Я... -
Он не договорил, и на лице его появилось столь знакомое Дид выражение
задора и упрямства. - Дид, - прошептал он, - мы должны пожениться. Дру-
гого выхода нет. И положись на счастье - все будет хорошо.
Но слезы опять выступили у нее на глазах, и, покачав головой, она по-
вернулась и стала подниматься по ступенькам крыльца.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Когда открылось новое сообщение между Оклендом и Сан-Франциско и ока-
залось, что на переправу требуется вдвое меньше времени, чем раньше, ог-
ромные суммы, затраченные Харнишем, стали притекать обратно. Впрочем,
деньги у него не залеживались - он немедленно вкладывал их в новые
предприятия. Тысячи участков раскупались под особняки, возводились тыся-
чи домов. Хорошо сбывались участки и под заводы на окраине и под торго-
вые постройки в центре города. Все это привело к тому, что необъятные
владения Харниша стали неуклонно подниматься в цене. Но, как некогда на
Клондайке, он упорно следовал своему чутью и шел на еще больший риск. Он
уже раньше брал ссуды в банках. На баснословные прибыли, которые прино-
сила ему продажа участков, он увеличивал свою земельную собственность и
затевал новые предприятия; и вместо того чтобы погашать старые ссуды, он
еще больше залезал в долги. Так же как в Доусоне, он и в Окленде громоз-
дил издержки на издержки, с тою, однако, разницей, что здесь он знал,
что это солидное капиталовложение, а не просто крупная ставка на непроч-
ные богатства россыпного прииска.
Другие, более мелкие дельцы, идя по его стопам, тоже покупали и пе-
репродавали земельные участки, извлекая прибыль из его работ по благо-
устройству города. Но Харниш это предвидел и без злобы взирал на то, как
они за его счет сколачивали себе скромные состояния - за одним только
исключением. Некий Саймон Долливер, располагавший достаточным капиталом,
человек изворотливый и не трусливый, явно задался целью за счет Харниша
нажить несколько миллионов. Долливер умел рисковать не хуже Харниша,
действуя быстро и без промаха, снова и снова пуская деньги в оборот.
Харниш то и дело натыкался на Долливера, как Гугенхаммеры натыкались на
Харниша, когда их внимание привлек ручей Офир.
Строительство гавани подвигалось быстро; но это предприятие поглощало
громадные средства и не могло быть закончено в такой короткий срок, как
новый мол для переправы. Было много технических трудностей, углубление
морского дна и земляные работы требовали поистине циклопических усилий.
На одни сваи пришлось затратить целое состояние. Каждая свая, доставлен-
ная на строительство, стоила в среднем двадцать долларов, и забивали их
тысячами. На сваи пошли все окрестные рощи старых эвкалиптов, и, кроме
того, приводили на буксире большие сосновые плоты из Пыоджет-Саунда.
Сначала Харниш, по старинке, снабжал свой трамвайный транспорт элект-
рической энергией, вырабатываемой на городских силовых станциях, но это-
го ему показалось мало, и он учредил Электрическую компанию Сиерра и
Сальвадор - предприятие огромного масштаба. За долиной Сан-Хоакин, по
холмам КонтраКоста, было расположено много поселков и даже один городок
покрупнее, которые нуждались в электрической энергии для промышленных
целей и для освещения улиц и жилищ. Таким образом, для компании откры-
лось широкое поле деятельности. Как только покупка земли под электрос-
танции была в срочном порядке узаконена местными властями, начались
съемки и строительные работы.
Так оно и шло. Деньги Харниша непрерывным потоком текли в тысячу не-
насытных утроб. Но это было вполне разумное и к тому же полезное помеще-
ние капитала, и Харниш, завзятый игрок, прозорливый и расчетливый, смело
шел на необходимый риск. В этой азартнейшей игре у него были все шансы
на выигрыш, и он не мог не увеличивать ставку. Его единственный друг и
советчик, Ларри Хиган, тоже не призывал к осторожности. Напротив, Харни-
шу зачастую приходилось удерживать в границах необузданное воображение
своего отравленного гашишем поверенного. Харниш не только брал крупные
ссуды в банках и трестах, дело дошло до того, что он скрепя сердце вы-
пустил акции некоторых своих предприятий. Однако большинство учрежденных
им крупных компаний осталось полностью в его руках. В числе компаний,
куда он открыл доступ чужому капиталу, были: Компания гавани Золотых во-
рот. Компания городских парков. Объединенная водопроводная компания, Су-
достроительная компания и Электрическая компания Сиерра и Сальвадор. Но
даже и в этих предприятиях Харниш - один или в доле с Хиганом - оставлял
за собой контрольный пакет акций.
О Дид он, казалось, и думать забыл, но это только так казалось. Его,
напротив, все сильнее тянуло к ней, хоть он и отложил на время все по-
пытки найти выход из тупика. Он говорил себе, пользуясь своим любимым
