или шел на верную смерть, или оглашал весь поселок пронзительным визгом,
улепетывая от выскочившего из засады волчонка.
Но Белый Клык продолжал мстить собакам даже после того, как они за-
помнили раз и навсегда, что им надо держаться всем вместе. Он нападал на
собак, заставая их поодиночке; они нападали на него всей сворой. Стоило
собакам завидеть Белого Клыка, как они дружно кидались за ним в погоню,
и в таких случаях его спасали только быстрые ноги. Но горе тому псу, ко-
торый, увлекшись, обгонял своих товарищей! Белый Клык на всем ходу пово-
рачивался к преследователю, несущемуся впереди стаи, и бросался на него.
Это случалось часто, потому что возбужденные погоней собаки забывали обо
всем на свете, а Белый Клык всегда сохранял хладнокровие. То и дело ог-
лядываясь назад, он готов был в любую "минуту сделать на всем бегу кру-
той поворот и кинуться на слишком рьяного преследователя, отделившегося
от своих товарищей.
В молодых собаках живет непреодолимая потребность играть, и враги Бе-
лого Клыка удовлетворяли эту потребность, превращая войну с ним в увле-
кательную забаву. Охота за волчонком стала для них самым любимым развле-
чением - правда, развлечением не шуточным и подчас смертельно опасным. А
Белый Клык, с которым никто из собак не мог сравниться быстротой ног, в
свою очередь, не останавливался перед риском. В те дни, когда надежда на
возвращение Кичи еще не покидала Белого Клыка, он часто заманивал со-
бачью стаю в соседний лес. Но собакам не удавалось догнать его там. По
тявканью и вою Белый Клык определял, где они находятся; сам же он бежал
молча, тенью скользя между деревьями, как это делали его отец и мать.
Кроме того, связь его с Северной глушью была теснее, чем у собак; он
лучше понимал все ее тайны и хитрости. Чаще всего Белый Клык прибегал к
такой уловке: переплывал ручей, запутывал свои следы и спокойно отлежи-
вался где-нибудь в лесных зарослях, прислушиваясь к лаю потерявших его
преследователей.
Вызывая и у своих собратьев и у людей только одну ненависть и вечно
враждуя со всеми. Белый Клык развивался быстро, но односторонне. При та-
кой жизни в нем не могли зародиться ни добрые чувства, ни потребность в
ласке. Обо всем этом он не имел ни малейшего понятия. Повинуйся сильно-
му, угнетай слабого - вот закон, который руководил им. Серый Бобр - бо-
жество, он наделен силой, поэтому Белый Клык повиновался ему. Но собаки
- те, которые моложе и меньше его ростом, слабы, и их надо уничтожать.
В Белом Клыке развивались все те качества, которые помогали ему про-
тивостоять опасности, часто грозившей его жизни. Стальные мускулы высту-
пали на его худом, гибком теле, как веревки. В проворстве и хитрости с
ним не мог сравниться никто; он бегал быстрее, был беспощаднее в драках,
выносливее, злее, ожесточеннее и умнее всех остальных собак. Белый Клык
должен был стать таким, иначе он не уцелел бы в той враждебной среде, в
которую привела его жизнь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПОГОНЯ ЗА БОГАМИ
Осенью, когда дни стали короче и в воздухе уже чувствовалось прибли-
жение холодов, Белому Клыку представился случай вырваться на свободу.
Уже несколько дней в поселке царила суматоха. Индейцы разбирали летние
вигвамы и готовились выйти на осеннюю охоту. Белый Клык зорко следил за
этими приготовлениями, и, когда вигвамы были разобраны, а вещи погружены
в пироги, он понял все. Пироги одна за другой начали отчаливать от бере-
га, и часть их уже скрылась из виду.
Белый Клык решил остаться и при первой же возможности улизнул из по-
селка в лес. Переплыв ручей, который уже затягивался льдом, он запутал
свои следы. Потом забрался поглубже в чащу и стал ждать. Время шло. Он
успел несколько раз заснуть, проснуться и снова заснуть. Его разбудил
голос Серого Бобра. Потом послышались и другие голоса - жены хозяина,
принимавшей участие в поисках, и Мит-Са - сына Серого Бобра.
Белый Клык задрожал от страха, услышав свою кличку, но устоял и не
вышел из лесу, хотя что-то подстрекало его откликнуться на зов хозяина.
Вскоре голоса замерли вдали, и тогда он выбрался из кустарника, до-
вольный, что побег удался. Наступали сумерки. Белый Клык резвился между
деревьями, радуясь свободе. И вдруг его охватило чувство одиночества. Он
сел, тревожно прислушиваясь к лесной тишине: ни звука, ни движения...
Это показалось ему подозрительным, его подстерегала какая-то неведомая
опасность. Он всматривался в смутные очертания высоких деревьев, в гус-
тые тени между ними, где мог притаиться любой враг.
Потом ему стало холодно Теплой стены вигвама, около которой он всегда
грелся, здесь не было. Он сидел, поочередно поджимая то одну, то другую
переднюю лапу, потом прикрыл их своим пушистым хвостом, и в эту минуту
перед ним пронеслось видение. В этом не было ничего странного: перед его
глазами встали знакомые картины. Он снова увидел поселок, вигвамы, пламя
костров. Он услышал пронзительные голоса женщин, грубый бас мужской ре-
чи, лай собак. Белый Клык проголодался и вспомнил куски мяса и рыбы, ко-
торые ему перепадали от людей. Но сейчас его окружала тишина, сулившая
не еду, а опасность.
Неволя изнежила Белого Клыка. Зависимость от людей лишила его части
силы. Он разучился добывать себе корм. Над ним спускалась ночь. Его зре-
ние и слух, привыкшие к шуму и движению поселка, к непрерывному чередо-
ванию звуков и картин, не находили себе работы. Ему нечего было делать,
нечего слушать, не на что смотреть. Он старался уловить хоть малейший
шорох или движение. В этом безмолвии и неподвижности природы таилась ка-
кая-то страшная опасность.
И вдруг Белый Клык вздрогнул. Что-то громадное и бесформенное пронес-
лось у него перед глазами. На землю легла тень дерева, освещенного выг-
лянувшей из-за облаков луной. Успокоившись, он тихо заскулил, но, вспом-
нив, что это может привлечь к нему притаившегося где-нибудь врага,
смолк.
Дерево, схваченное ночным морозом, громко скрипнуло у него над голо-
вой. Белый Клык взвыл и, не чуя под собой ног от ужаса, опрометью кинул-
ся к поселку. Он чувствовал непреодолимую потребность в людском общест-
ве, в защите, которую оно дает. В его ноздрях стоял запах дыма от кост-
ров, в ушах звенели голоса и крики. Он выбежал из лесу на залитую луной
поляну, где не было ни теней, ни мрака, но глаза его не увидели знакомо-
го поселка. Он забыл, что люди ушли оттуда.
Белый Клык остановился как вкопанный. Бежать было некуда. Он грустно
бродил по опустевшему становищу, обнюхивая кучи мусора и хлама, остав-
ленного богами. Теперь его обрадовал бы даже камень, брошенный какой-ни-
будь рассерженной женщиной, даже тяжелая рука Серого Бобра, а Лип-Липа и
всю рычащую, трусливую свору собак он встретил бы с восторгом.
Он побрел к тому месту, где стоял прежде вигвам Серого Бобра, сел
посредине и поднял морду к луне. Спазмы сжимали ему горло; пасть у него
раскрылась, и одиночество, страх, тоска по Кичи, все прошлые горести и
предчувствие грядущих невзгод и страданий - все это вылилось в протяж-
ном, тоскливом вое. Это был волчий вой, впервые вырвавшийся из груди Бе-
лого Клыка.
С наступлением утра его страхи исчезли, но чувство одиночества только
усилилось. Вид заброшенного становища, в котором еще так недавно кипела
жизнь, наводил на него тоску. Долго раздумывать ему не пришлось: он по-
вернул в лес и побежал вдоль берега реки. Он бежал весь день, не давая
себе ни минуты отдыха. Казалось, он может бежать вечно. Его сильное тело
не знало утомления. И даже когда утомление все-таки пришло, выносли-
вость, доставшаяся ему от предков, продолжала гнать его все дальше и
дальше.
Там, где река протекала между крутыми берегами, Белый Клык бежал в
обход, по горам. Ручьи и речки, впадавшие в Маккензи, он переплывал или
переходил вброд. Часто ему приходилось бежать по узкой кромке льда, на-
мерзшей около берега; тонкий лед ломался, и, проваливаясь в ледяную во-
ду. Белый Клык не раз бывал на волосок от гибели. И все это время он
ждал, что вот-вот нападет на след богов в том месте, где они причалят к
берегу и направятся в глубь страны.
По уму Белый Клык превосходил многих своих собратьев, и все-таки
мысль о другом береге реки Маккензи не приходила ему в голову. Что, если
след богов выйдет на ту сторону? Этого он не мог сообразить. Вероятно,
позднее, когда Белый Клык набрался бы опыта в странствиях, повзрослел,
научился бы отыскивать следы вдоль речных берегов, он допустил бы и эту
возможность. Такая зрелость ждала его в будущем. Сейчас же он бежал нау-
гад, принимая в расчет только один берег Маккензи.
Белый Клык бежал всю ночь, натыкаясь в темноте на препятствия и прег-
рады, которые замедляли его бег, но не отбивали охоты двигаться дальше.
К середине второго дня, через тридцать часов, его железные мускулы стали
сдавать, поддерживало только напряжение воли. Он ничего не ел почти двое
суток и совсем обессилел от голода. Сказывались на нем и непрестанные
погружения в ледяную воду. Его великолепная шкура была вся в грязи, ши-
рокие подушки на лапах кровоточили. Он начал прихрамывать - сначала
слегка, потом все больше и больше. В довершение всего небо нахмурилось и
пошел снег - мокрый, тающий снег, который прилипал к его разъезжавшимся
лапам, заволакивал все вокруг и скрывал неровности почвы, затрудняя и
без того мучительную дорогу.
В эту ночь Серый Бобр решил сделать привал на дальнем берегу реки
Маккензи, потому что путь к местам охоты шел в том направлении. Но неза-
долго до темноты Клу-Куч, жена Серого Бобра, приметила на ближнем берегу
лося, который подошел к реке напиться. И вот, не подойди лось к берегу,
не сбейся Мит-Са из-за метели с правильного курса, Клу-Куч не заметила
бы лося. Серый Бобр не уложил бы его метким выстрелом из ружья, и все
дальнейшие события сложились бы совершенно по-иному. Серый Бобр не сде-
лал бы привала на ближнем берегу реки Маккензи, а Белый Клык, пробежав
мимо, или погиб бы, или попал бы к своим диким сородичам и остался бы
волком до конца своих дней.
Наступила ночь. Снег повалил сильнее, и Белый Клык, спотыкаясь, прих-
рамывая и тихо повизгивая на ходу, напал на свежий след. След был нас-
только свеж, что Белый Клык сразу узнал его. Заскулив от нетерпения, он
повернул от реки и бросился в лес. До ушей его донеслись знакомые звуки.
Он увидел пламя костра, Клу-Куч, занятую стряпней. Серого Бобра, присев-
шего на корточки и жевавшего кусок сырого сала. У людей было свежее мя-
со!
Белый Клык ожидал расправы. При мысли о ней шерсть у него на спине
встала дыбом. Потом он, крадучись, двинулся вперед. Он боялся ненавист-
ных ему побоев и знал, что их не миновать. Но он знал также, что будет
греться около огня, будет пользоваться покровительством богов, встретит
общество собак, хоть и враждебное ему, но все же общество, которое спо-
собно удовлетворить его потребность в близости к живым существам.
Белый Клык ползком приближался к костру. Серый Бобр увидел его и пе-
рестал жевать сало. Белый Клык пополз еще медленнее; чувство унижения и
покорности давило его, заставляя пресмыкаться перед человеком. Он полз
прямо к Серому Бобру, все замедляя и замедляя движение, как будто ползти
ему с каждым дюймом становилось труднее, и, наконец, лег у ног хозяина,
которому предался отныне добровольно душой и телом. По собственному же-
ланию подошел он к костру человека и признал над собой человеческую
власть. Белый Клык дрожал, ожидая неминуемого наказания. Рука поднялась
над ним. Он весь съежился, готовясь принять удар. Но удара не последова-
ло.
Белый Клык украдкой взглянул вверх. Серый Бобр разорвал сало на две
части. Серый Бобр протягивал ему кусок сала! Осторожно и недоверчиво Бе-
лый Клык понюхал его, а потом потянул к себе. Серый Бобр велел дать Бе-
