и рука отдернулась назад, готовясь ударить его. Тогда он спрятал клыки и
покорно приник к земле, а рука снова опустилась и стала Почесывать у не-
го за ухом и гладить его по спине.
- Вот доказательство твоей правоты, - повторил Серый Бобр. - Кичи -
его мать. Но отец у него был волк. Поэтому собачьего в нем мало, а
волчьего много. У него белые клыки, и я дам ему кличку Белый Клык. Я
сказал. Это моя собака. Разве Кичи не принадлежала моему брату? И разве
брат мой не умер?
Волчонок, получивший имя, лежал и слушал. Люди продолжали говорить.
Потом Серый Бобр вынул нож из ножен, висевших у него на шее, подошел к
кусту и вырезал палку. Белый Клык наблюдал за ним. Серый Бобр сделал на
обоих концах палки по зарубке и обвязал вокруг них ремни из сыромятной
кожи. Один ремень он надел на шею Кичи, подвел ее к невысокой сосне и
привязал второй ремень к дереву.
Белый Клык пошел за матерью и улегся рядом с ней. Язык Лосося протя-
нул к волчонку руку и опрокинул его на спину. Кичи испуганно смотрела на
них. Белый Клык почувствовал, как страх снова охватывает его. Он не
удержался и зарычал, но кусаться уже не посмел. Рука с растопыренными
крючковатыми пальцами стала почесывать ему живот и перекатывать с боку
на бок. Лежать на спине с задранными вверх ногами было глупо и унизи-
тельно. Кроме того. Белый Клык чувствовал себя совершенно беспомощным, и
все его существо восставало против такого унижения. Но что тут подела-
ешь? Если этот человек захочет причинить ему боль, он в его власти. Раз-
ве можно отскочить в сторону, когда все четыре ноги болтаются в воздухе?
И все-таки покорность взяла верх над страхом, и Белый Клык ограничился
тихим рычанием. Рычания он не смог подавить, но человек не рассердился и
не ударил его по голове. И, как это ни странно, Белый Клык испытывал ка-
кое-то необъяснимое удовольствие, когда рука человека гладила его по
шерсти взад и вперед. Перевернувшись на бок, он перестал рычать. Пальцы
начали скрести и почесывать у него за ухом, и от этого приятное ощущение
только усилилось. И когда наконец человек погладил его в последний раз и
отошел. Белый Клык окончательно приободрился. Ему предстояло еще не один
раз испытать страх перед человеком, но дружеские отношения между ними
зародились в эти минуты.
Спустя немного Белый Клык услышал приближение каких-то странных зву-
ков. Он быстро догадался, что звуки эти исходят от людей. На тропинку
вереницей вышло все индейское племя, перекочевывавшее на новое место. Их
было человек сорок - мужчин, женщин, детей, сгибавшихся под тяжестью ла-
герного скарба С ними шло много собак; и все собаки, кроме щенят, тоже
были нагружены разной поклажей. Каждая собака несла на спине мешок с ве-
щами фунтов в двадцать - тридцать весом.
Белый Клык никогда еще не видал собак, но сразу почувствовал, что они
мало чем отличаются от его собственной породы. Учуяв волчонка и его
мать, собаки сейчас же доказали, как незначительна эта разница. Началась
свалка. Весь ощетинившись. Белый Клык рычал и огрызался на окружившие
его со всех сторон разверстые собачьи пасти; собаки повалили волчонка,
но он не переставал кусать и рвать их за ноги и за брюхо, чувствуя в то
же время, как собачьи зубы впиваются ему в тело. Поднялся оглушительный
лай. Волчонок слышал рычание Кичи, рванувшейся ему на подмогу, слышал
крики людей, удары палок и визг собак, которым доставались эти удары.
Через несколько секунд волчонок снова был на ногах. Он увидел, что
люди отгоняют собак палками и камнями, защищая, спасая его от свирепых
клыков этих существ, которые все же чем-то отличались от волчьей породы.
И хотя волчонок не мог ясно представить себе такого отвлеченного поня-
тия, как справедливое возмездие, тем не менее он по-своему почувствовал
справедливость человека и признал в нем существо, которое устанавливает
закон и следит за его выполнением. Оценил он также способ, которым люди
заставляют подчиняться своим законам. Они не кусались и не пускали в ход
когтей, как все прочие звери, а использовали силы неживых предметов. Не-
живые предметы подчинялись их воле: камни и палки, брошенные этими
странными существами, летали по воздуху, как живые, и наносили собакам
чувствительные удары.
Власть эта казалась Белому Клыку необычайной, божественной властью,
она выходила за пределы всего мыслимого. Белый Клык по самой природе
своей не мог даже подозревать о существовании богов, в лучшем случае он
чувствовал, что есть вещи непостижимые. Но благоговение и трепет, кото-
рые ему внушали люди, были сродни тому благоговению и трепету, которые
ощутил бы человек при виде божества, мечущего с горной вершины молнии на
землю.
Но вот последняя собака отбежала в сторону, суматоха улеглась, и Бе-
лый Клык принялся зализывать раны, размышляя о своем первом приобщении к
стае и о своем первом знакомстве с ее жестокостью. До сих пор ему каза-
лось, что вся их порода состоит из Одноглазого, матери и его самого. Они
трое стояли особняком. Но вдруг, совершенно внезапно, обнаружилось, что
есть еще много других существ, принадлежащих, очевидно, к его породе. И
где-то в глубине сознания у волчонка появилось чувство обиды на своих
собратьев, которые, едва завидев его, воспылали к нему смертельной нена-
вистью. Кроме того, он негодовал, что мать привязали к палке, хотя это и
было сделано руками высшего существа. Тут попахивало капканом, неволей.
Но что волчонок мог знать о капкане, о неволе? Свободу бродить, бегать,
лежать, когда заблагорассудится, он унаследовал от предков. Теперь дви-
жения волчицы ограничивались длиной палки, и та же самая палка ограничи-
вала и движения волчонка, потому что он еще не мог обойтись без матери.
Волчонку это не нравилось, и когда люди поднялись и отправились в
путь, он окончательно остался недоволен такими порядками, потому что ка-
кое-то маленькое человеческое существо взяло в руки палку, к которой бы-
ла привязана Кичи, и повело ее за собой, как пленницу, а за Кичи побрел
и Белый Клык, очень смущенный и обеспокоенный всем происходящим.
Они отправились вниз по речной долине, гораздо дальше тех мест, куда
заходил в своих скитаниях Белый Клык, и дошли до самого конца ее, где
речка впадала в Маккензи. На берегу стояли пироги, поднятые на высокие
шесты, лежали решетки для сушки рыбы. Индейцы разбили здесь стоянку. Бе-
лый Клык с удивлением осматривался вокруг себя. Могущество людей росло с
каждой минутой. Он уже убедился в их власти над свирепыми собаками. Эта
власть говорила о силе. Но еще больше изумляла Белого Клыка власть людей
над неживыми предметами, их способность изменять лицо мира. Это было са-
мое поразительное. Вот люди установили шесты для вигвамов; тут,
собственно, не было ничего примечательного, - это делали те же самые лю-
ди, которые умели бросать камни и палки. Однако, когда шесты обтянули
кожей и парусиной и они стали вигвамами. Белый Клык окончательно расте-
рялся.
Больше всего его поражали огромные размеры вигвамов. Они росли повсю-
ду с чудовищной быстротой, словно какие-то живые существа. Они занимали
почти все поле зрения. Он боялся их. Вигвамы зловеще маячили в вышине, и
когда ветер пробегал по стоянке, вздувая на них парусину и кожу, Белый
Клык в страхе припадал к земле, не сводя глаз с этих громад и готовясь
отскочить в сторону, как только они начнут валиться на него.
Но скоро Белый Клык привык к вигвамам. Он видел, что женщины и дети
входят и выходят оттуда без всякого вреда для себя, что собакам тоже хо-
чется проникнуть внутрь, но люди прогоняют их с бранью и швыряют камни
им вслед. К концу дня Белый Клык оставил Кичи и осторожно подполз к бли-
жайшему вигваму. Его подстрекала любознательность - потребность учиться
жить, действовать и набираться опыта. Последние несколько шагов, отде-
лявших его от стены вигвама. Белый Клык полз мучительно долго и осторож-
но. События этого дня уже подготовили его к тому, что неизвестное имеет
склонность проявлять себя самым неожиданным, самым невероятным образом.
Наконец его нос коснулся парусины. Белый Клык ждал, что будет. Ничего...
все обошлось благополучно. Тогда он понюхал это страшное вещество, про-
питанное запахом человека, взял его зубами и слегка потянул к себе.
Опять все обошлось благополучно, хотя парусиновая стена и дрогнула. Он
потянул еще раз. Стена заколыхалась. Ему это очень понравилось. Он тянул
все сильнее и сильнее, пока вся стена не пришла в движение. Тогда в виг-
ваме послышался резкий окрик индианки, и Белый Клык опрометью бросился к
Кичи. Но с тех пор он перестал бояться высоких вигвамов.
Не прошло и пяти минут, как Белый Клык снова убежал от матери. Она
была привязана к колышку, вбитому в землю, и не могла пойти за своим де-
тенышем. К волчонку с воинственным видом приближался щенок гораздо стар-
ше и крупнее его. Щенка звали Лип-Лип, как это узнал позднее Белый Клык.
Он уже был искушен в боях и слыл большим забиякой среди своих собратьев.
Белый Клык признал в щенке существо своей породы, к тому же на вид
совсем неопасное, и, не ожидая от него никаких враждебных действий, при-
готовился оказать ему дружеский прием. Но как только незнакомец оскалил
зубы и весь подобрался. Белый Клык тоже подобрался и тоже оскалил зубы.
Ощетинившись и грозно рыча, волчонок и щенок стали кружить друг за дру-
гом, готовые ко всему. Это продолжалось довольно долго, и Белому Клыку
такая игра начинала нравиться. И вдруг Лип-Лип сделал стремительный пры-
жок, рванул волчонка зубами и отскочил в сторону. Укус пришелся как раз
в то плечо, которое все еще болело у Белого Клыка после схватки с рысью,
болело глубоко, около самой кости. Белый Клык взвыл от неожиданности и
боли, но тут же с яростью кинулся на Лип-Липа и впился в него зубами.
Но Лип-Лип недаром родился в индейском поселке и недаром участвовал в
стольких драках со щенками. Новичку пришлось плохо от его мелких острых
зубов, и он с визгом постыдно бежал под защиту матери. Это была первая
схватка Белого Клыка с Лип-Липом, и таких схваток им предстояло много,
потому что они с первой же встречи почувствовали глубокую врожденную не-
нависть друг к Другу, которая приводила к непрестанным столкновениям.
Кичи ласково облизывала своего детеныша и старалась удержать его око-
ло себя, но любопытство Белого Клыка было ненасытно. Несколько минут
спустя он снова отправился на разведку и натолкнулся на человека, кото-
рого звали Серым Бобром. Присев на корточки, Серый Бобр делал что-то с
сухим мохом и палками, разложенными возле него на земле. Белый Клык по-
дошел поближе и стал наблюдать за ним. Серый Бобр издал какие-то звуки,
в которых, как показалось Белому Клыку, не было ничего враждебного, и он
подошел еще ближе.
Женщины и дети подносили Серому Бобру палки и сучья. По-видимому, го-
товилось что-то интересное. Любопытство Белого Клыка так разгорелось,
что он подошел к Серому Бобру вплотную, забыв, что перед ним находится
грозное человеческое существо. И вдруг он увидел, что из-под рук Серого
Бобра над сучьями и мохом поднимается что-то странное, похожее на туман.
Потом из этого тумана, крутясь и извиваясь, возникло чтото живое, крас-
ное, как солнце в небе. Белый Клык не подозревал о существовании огня.
Но огонь притягивал его к себе, как когда-то в пещере в дни младенчества
его притягивал свет. Он подполз поближе, услышал над собой смех Серого
Бобра и понял, что и в этих звуках нет ничего враждебного. Потом Белый
Клык коснулся пламени носом и одновременно высунул язык.
В первую секунду он оцепенел. Притаившись среди сучьев и моха, неиз-
вестное вцепилось ему в нос. Белый Клык отпрянул от огня, разразившись
отчаянным визгом. Услышав этот визг, Кичи с рычанием рванулась вперед,
насколько позволяла палка, и заметалась в бессильной ярости, чувствуя,
