Карлсону. Впрочем, Малыш и сам знал, что не очень красиво с его стороны
таить от друга игрушку. Да к тому же это оказалось бессмысленным, потому
что Карлсон сам обнаружил пистолетик, когда рылся в его ящике.
Карлсону этот пистолетик, конечно, тоже необычайно понравился.
"Может, поэтому он и решил устроить себе сегодня день рождения", - подумал
Малыш и, глубоко вздохнув, достал коробок из ящика.
- Поздравляю тебя, дорогой Карлсон! - сказал он.
Карлсон издал дикий вопль, бросился к Малышу и поцеловал его в обе
щеки, потом открыл коробок и с радостным кудахтаньем вынул пистолетик.
- Ты лучший в мире друг! - сказал он.
И Малыш вдруг почувствовал себя счастливым, таким счастливым, словно
у него было еще сто таких пистолетиков.
- Понимаешь, - сказал Карлсон, - он мне в самом деле нужен. Сегодня
вечером.
- Зачем? - с тревогой спросил Малыш.
- Чтобы, лежа в постели, считать овец, - объяснил Карлсон.
Тут надо сказать, что Карлсон не раз жаловался Малышу, что плохо
спит.
- По ночам, правда, я сплю как убитый, - говорил он. - И по утрам
тоже. Но вот после обеда я лежу и ворочаюсь и не могу сомкнуть глаз.
Тогда-то Малыш и научил его, как надо бороться с бессонницей. Если
вам не удается сразу заснуть, то нужно притвориться спящим и представить
себе, что видишь стадо овец, которые прыгают через заборчик. И всех овец
надо пересчитать одну за одной, как раз в момент, когда они взлетают над
заборчиком, и в конце концов сон тебя обязательно одолеет.
- Понимаешь, я никак не мог заснуть сегодня вечером, - сказал
Карлсон. - Я лежал и считал овец. И вот среди них была одна паршивая овца,
которая никак не хотела прыгать, ну никак.
Малыш рассмеялся.
- Почему она не хотела прыгать?
- Чтобы меня помучить. Стоит себе у заборчика, переминается с ноги на
ногу и ни с места. Тогда я подумал, что, если бы у меня был пистолет, я
заставил бы ее прыгнуть. И вспомнил, что у тебя, Малыш, в ящике
письменного стола лежит маленький пистолетик, и тогда я решил, что сегодня
у меня день рождения, - сказал Карлсон и радостно потрогал пистолетик.
Конечно, Карлсон тут же захотел испытать свой подарок.
- Проверка! - сказал он. - Сейчас как бабахну, знаешь, как будет
весело! А не то я не играю.
Но Малыш сказал очень твердо:
- Нет! Мы перебудим весь дом.
Карлсон пожал плечами.
- Ну и что ж? Пустяки, дело житейское! Снова заснут. А если у них нет
овец, чтобы считать, я им одолжу своих.
Но Малыш уперся и ни за что не соглашался на испытание пистолета.
Тогда Карлсон придумал такой выход.
- Мы полетим ко мне, - заявил он. - Все равно ведь надо отпраздновать
мой день рождения... Не найдется ли у вас пирога?
Но пирога на этот раз не было, а когда Карлсон стал ворчать, Малыш
сказал, что это, мол, пустяки, дело житейское.
- Запомни, - строго оборвал его Карлсон. - "Пустяки, дело житейское"
про пироги не говорят. Но делать нечего, попробуем обойтись булочками.
Беги и неси все, что найдешь!
Малыш пробрался в кухню и вернулся, нагруженный булочками. Мама
разрешила ему в случае необходимости давать Карлсону булочку-друтую. А
сейчас необходимость в этом была.
Правда, мама не разрешала летать с Карлсоном на крышу, но об этом
Малыш совсем забыл и искренне удивился бы, если бы кто-нибудь ему об этом
напомнил. Он привык летать с Карлсоном и совсем не боялся, и даже сердце у
него не екало, когда он, обхватив Карлсона руками за шею, стремительно
взлетал ввысь, прямо к домику на крыше.
Таких июньских вечеров, как в Стокгольме, не бывает нигде. Нигде в
мире небо не светится этим особым светом, нигде сумерки не бывают такими
ясными, такими прозрачными, такими синими, что город и небо, отраженные в
блеклых водах залива, кажутся совсем сказочными.
Такие вечера словно специально созданы для празднования дней рождения
Карлсона в его домике на крыше. Малыш любовался сменой красок на небе, а
Карлсон не обращал на это никакого внимания. Но когда они сидели вот так
рядышком на крылечке, уплетали булочки и запивали их соком, Малыш ясно
понимал, что этот вечер совсем не похож на другие вечера. А Карлсон так же
ясно понимал, что эти булочки совсем не похожи на другие булочки, которые
печет мама Малыша.
"И домик Карлсона не похож ни на один домик в мире", - думал Малыш.
Нигде нет такой уютной комнаты, и такого крылечка, и такого удивительного
вида вокруг, и нигде не собрано вместе столько удивительных и на первый
взгляд бессмысленных вещей, как здесь: Карлсон, как белка, набивал свой
домик бог знает чем. Малыш не имел понятия, где Карлсон раздобыл все эти
предметы. Большинство своих сокровищ Карлсон развешивал по стенам, чтобы
их легко было найти в нужный момент.
- Видишь, какой у меня порядок. Все-все висит слева, кроме
инструментов, а инструменты - справа, - объяснил Карлсон Малышу. - И
картины тоже.
Да, на стене у Карлсона висели две прекрасные картины. Малыш очень
любил на них смотреть. Их нарисовал сам Карлсон. На одной в самом углу
листа была нарисована крошечная крылатая козявка, и картина называлась
"Очень одинокий петух". На другой была изображена лисица, но картина при
этом называлась "Портрет моих кроликов".
- Кроликов не видно, потому что они все у лисицы в животе, - пояснял
Карлсон.
Набив рот булочкой, Карлсон сказал:
- Когда у меня будет время, я нарисую третью картину: "Портрет
маленькой упрямой овцы, которая не хочет прыгать".
Но Малыш слушал его рассеянно, у него кружилась голова от звуков и
запахов летнего вечера. Он уловил аромат цветущих лип с их улицы, слышал
стук каблуков о плиты тротуара - много людей гуляло в этот ясный вечер.
"Какой летний звук!" - подумал Малыш. Вечер был совсем тихий, и каждый
шорох из соседних домов доносился до него удивительно отчетливо: люди
болтали, и кричали, и пели, и бранились, и смеялись, и плакали - все
вперемешку. И никто из них не знал, что на крыше высокого дома сидит
мальчишка и вслушивается в это сплетение звуков, как в самую настоящую
музыку.
"Нет, они не знают, что я сижу здесь с Карлсоном, и что мне так
хорошо, и что я жую булочки и пью сок", - подумал счастливый Малыш.
Вдруг в ближайшей к ним мансарде раздались какие-то вопли.
- Слыхал? Это мои хулиганы-сороканы, - объяснил Карлсон.
- Кто?.. Кто? Филле и Рулле?
Малыш тоже знал Филле и Рулле. Это были самые отпетые хулиганы и воры
во всем Вазастане. Они тащили все, что плохо лежало. Словно сороки.
Поэтому Карлсон их звал "хулиганы-сороканы". Год назад они как-то вечером
забрались в квартиру Свантесонов, чтобы обокрасть ее, но Карлсон тогда
поиграл с ними в привидения и так их напугал, что они это, верно, и по сей
день не забыли. Даже серебряной ложечки им не удалось унести.
Когда Карлсон услышал вопли Филле и Рулле в мансарде, он решил
вмешаться.
- Я думаю, сейчас самое время их немного попугать, - сказал он. - А
не то мои хулиганы-сороканы отправятся на охоту за чужими вещами.
И они двинулись по скату крыши к мансарде жуликов. Малыш не
предполагал, что можно так ловко прыгать на коротких толстых ногах:
угнаться за Карлсоном было просто невозможно, тем более Малышу, который не
так уж часто прыгал по крышам, но он изо всех сил старался не отстать от
своего друга.
- Хулиганы-сороканы отвратительные типы, - сказал Карлсон,
перепрыгивая с выступа на выступ. - Когда я себе что-нибудь беру, я всегда
плачу за это пять эре, потому что я самый честный на свете. Но скоро у
меня кончится запас пятиэровых монеток, и что я тогда буду делать, если
мне захочется что-нибудь себе взять?.. Просто не знаю...
Окно мансарды Филле и Рулле было открыто, хоть и завешено занавеской.
Крик там стоял невообразимый.
- Давай поглядим, чего это они так развеселились, - сказал Карлсон,
отодвинул занавеску и заглянул в комнату. Потом он пустил на свое место
Малыша. И Малыш увидел Филле и Рулле. Они расположились прямо на полу, а
перед ними была разложена газета. Видимо, в такое неистовство их приводило
то, что они читали.
- Отхватить десять тысяч просто так, за здорово живешь,
представляешь! - орал Рулле.
- И к тому же летает он здесь, у нас, в Вазастане! Поздравь меня с
праздником, Рулле! - орал Филле и корчился от смеха.
- Послушай, Филле, - сказал Рулле, - я знаю одного парня, которому
охота получить десять тысяч крон, ха-ха-ха!
Когда Малыш понял, о чем они говорят, он побледнел от страха, но
Карлсон только захихикал.
- А я знаю одного парня, которому охота позабавиться, - сказал он и
вытащил пистолетик.
Выстрел прогремел по крыше.
- Откройте, полиция! - произнес Карлсон строгим голосом.
Рулле и Филле вскочили как встрепанные.
- Нулле, рас нет! - закричал Филле.
Он хотел сказать: "Рулле, нас нет", но когда он. пугался, он всегда
путал буквы в словах.
- Ксорее в робгарде! - скомандовал он, и они оба спрятались в
гардеробе и притворили за собой створку, словно их и не было вовсе.
- Филле и Рулле нет дома, они просили передать, что их нет, они ушли!
- раздался вдруг испуганный голос Филле.
Карлсон и Малыш вернулись назад и снова уселись на крыльцо, но Малышу
уже не было так весело, как прежде: он думал о том, как трудно обеспечить
безопасность Карлсона, особенно когда рядом живут такие типы, как Рулле и
Филле. А тут еще в доме будут фрекен Бок и дядя Юлиус... ах да, он ведь
совсем забыл рассказать об этом Карлсону!
- Слушай, Карлсон... - начал Малыш.
Но Карлсон его не слушал. Он вовсю уплетал булочки и запивал их соком
из маленького голубенького стаканчика, который прежде принадлежал Малышу,
- он подарил его Карлсону три месяца тому назад на его прошлый день
рождения. Карлсон держал стаканчик обеими руками, как держат маленькие
дети, а когда все выпил, стал его катать по полу, тоже как это делают
маленькие дети.
- Ой! - вырвалось у Малыша, потому что это был маленький голубой
стаканчик и ему не хотелось, чтобы он разбился.
Но он и не разбился: Карлсон очень ловко придерживал его большими
пальцами ног. Дело в том, что Карлсон снял башмаки и из его драных носков
в красную полоску торчали большие пальцы.
- Послушай, Карлсон... - снова начал Малыш.
Но Карлсон его тут же перебил:
- Вот ты умеешь считать. Прикинь-ка, сколько стоят мои большие
пальцы, если всего меня оценили в десять тысяч крон.
Малыш рассмеялся.
- Не знаю. Ты что, продавать их собираешься?
- Да, - сказал Карлсон. - Тебе. Уступлю по дешевке, потому что они не
совсем новые. И, пожалуй... - продолжал он, подумав, - не очень чистые.
- Глупый, - сказал Малыш, - как же ты обойдешься без больших пальцев?
- Да я и не собираюсь обходиться, - ответил Карлсон. - Они останутся
у меня, но будут считаться твоими. А я их у тебя вроде как одолжил.
Карлсон положил свои ноги Малышу на колени, чтобы Малыш мог
убедиться, насколько хороши его большие пальцы, и убежденно сказал:
- Подумай только, всякий раз, как ты их увидишь, ты скажешь самому
себе: "Эти милые большие пальцы - мои". Разве это не замечательно?
Но Малыш решительно отказался от такой сделки. Он просто пообещал
отдать Карлсону свои пятиэро-вые монетки - все, что лежали в его копилке.
Ему не терпелось рассказать Карлсону то, что он должен был рассказать.
- Послушай, Карлсон, - сказал он, - ты можешь отгадать, кто будет за
мной присматривать, когда мама и папа отправятся путешествовать?
- Я думаю, лучший в мире присмотрщик за детьми, - сказал Карлсон.
