Лазурном берегу, многие только и говорили о новых открытиях г-на Аббо,
сделанных им в Красных Скалах. Уже долгое время, начиная с 1874 года,
геологи и все, кто занимается исследованиями доисторических эпох, проявляли
необычайный интерес к человеческим останкам, найденным в пещерах Красных
Скал. Здесь работали гг. Жюльен, Ривьер, Жирарден и Дельсо, которым удалось
заинтересовать своими находками Французский институт <Основное научное
учреждение Франции; объединяет пять академий. Французскую, надписей и
изящной словесности, естественных наук, искусств, моральных и политических
наук.> и министерство просвещения. Находки были и в самом деле
сенсационными: если не ошибаюсь, они свидетельствовали о том, что первые
люди жили в этих местах еще в доледниковый период. Конечно, о существовании
человека в четвертичный период было известно давно, однако, поскольку, по
некоторым данным, он длился двести тысяч лет, ученым хотелось определить
время появления человека точнее. Уже давно они копались в Красных Скалах,
даривших им сюрприз за сюрпризом. Но самая красивая пещера, которую здесь
называли Барма Гранде, оставалась нетронутой, поскольку являлась частной
собственностью г-на Аббо, владельца ресторана "Грот", находившегося
неподалеку на берегу. Наконец г-н Аббо решил сам произвести в пещере
раскопки. И вот поползли слухи (а весть о раскопках вышла за пределы научных
кругов), что в Барме Гранде найдены удивительные человеческие останки -
прекрасно сохранившиеся в железистой земле скелеты людей, современников
мамонта, живших в четвертичном или даже в конце третичного периода.
Артур Ранс и его жена поспешили в Ментону, и, пока муж целыми днями
ворошил, выражаясь научно, "кухонные отбросы" двухсоттысячелетней давности,
копался в земле знаменитой пещеры и измерял черепа наших пращуров, его
неутомимая молоденькая супруга с наслаждением облокачивалась о средневековые
зубцы стен старинного замка, чей громадный силуэт вздымался на небольшом
полуострове, связанном с Красными Скалами несколькими камнями, скатившимися
когда-то с кручи. С этим напоминанием о генуэзских войнах были связаны самые
романтические легенды, и Эдит, стоявшей на фоне красивейшего пейзажа и
печально глядевшей с высокой башни, казалось, что она - одна из благородных
дев былых времен, романы о чьих невероятных приключениях она так любила.
Замок продавался, цена была вполне приемлемой. Артур Ранс купил его к
немалой радости жены, которая, тут же наняв каменщиков и обойщиков, в три
месяца превратила старое здание в прелестное любовное гнездышко, достойное
молодой особы, которая кажется себе похожей на Деву озера или Ламмермурскую
невесту.
Когда Артур Ранс узрел последний найденный в Барма Гранде скелет, равно
как и бедренные кости Elephas аntiquus, раскопанные там же, он был вне себя
от радости и первым делом дал Старому Бобу телеграмму о том, что в
нескольких километрах от Монте-Карло, кажется, найдено наконец то, что
ученый ценою тысячи опасностей на протяжении стольких лет искал в глубине
Патагонии. Но телеграмма адресата не нашла: Старый Боб, обещавший через
несколько месяцев приехать к новоиспеченным супругам, уже плыл на пароходе в
Европу. Очевидно, весть о сокровищах Красных Скал дошла и до него. Через
несколько дней он сошел на берег в Марселе и прибыл в Ментону, где,
поселившись у Артура Ранса и племянницы, наполнял форт Геркулес взрывами
веселья.
***
Веселость Старого Боба показалась нам несколько театральной, но это
следует, по-видимому, приписать нашему подавленному настроению накануне.
Душою Старый Боб напоминал дитя и к тому же отличался стариковским
кокетством: своим благородным и строгим обликом (черный сюртук, черный
жилет, черные брюки, седые волосы и розовые щеки) он постоянно старался
создать внушительное и гармоничное впечатление. В этой профессорской
униформе Старый Боб охотился на ягуаров в пампасах, а теперь рылся в пещерах
Красных Скал в поисках последних останков Elephas antiquus.
I-с Эдит представила нас, он учтиво покудахтал и захохотал во весь рот,
занимавший все пространство между бакенбардами с проседью, которые он
тщательно подстригал в виде треугольника. Старый Боб ликовал, и мы вскоре
узнали почему. Из парижского музея он вернулся с уверенностью, что скелет,
найденный в Барма Гранде, вовсе не древнее того, что он привез из последней
своей экспедиции на Огненную Землю. Весь Французский институт придерживался
того же мнения, и вот по какой причине: мозговая кость слона, которую Старый
Боб привез в Париж и которую хозяин Барма Гранде дал ему на время, уверив,
что она найдена в том же слое почвы, что и знаменитый скелет, - так вот, эта
кость принадлежала древнему слону середины четвертичного периода. Надо было
слышать, с какой радостью и пренебрежением говорил Старый Боб об этой самой
середине четвертичного периода! Вспоминая о кости из середины четвертичного
периода, он всякий раз разражался смехом, словно ему рассказали веселую
шутку. Разве в наше время ученый - настоящий, достойный этого звания - может
интересоваться скелетом середины четвертичного периода! Его-то скелет, то
есть тот, что он привез с Огненной Земли, датируется началом этого периода
и, следовательно, старше на сто тысяч лет, понимаете, на сто тысяч! И он в
этом уверен благодаря лопатке пещерного медведя - лопатке, которую нашли в
руках у его скелета. (Старый Боб говорил "мой скелет", в своем воодушевлении
не делая различий между собственным скелетом, всегда облаченным в черный
сюртук, черный жилет, черные брюки, седые волосы и розовые щеки, и
доисторическим скелетом с Огненной Земли.) - Мой-то скелет - современник
пещерного медведя! А этот, из Красных Скал? Хо-хо, дети мои! Всего-навсего
периода мамонтов. Да нет, что я! - периода ископаемых носорогов. Вот так-то!
А в этом периоде изучать уже больше нечего, дамы и господа, даю слово
Старого Боба. Мой скелет - из шельского периода, как называют его у вас во
Франции. Чего вы смеетесь, невежды? Я ведь даже не уверен, что Elephas
antiquus из Красных Скал датируется мустьерским периодом. А может, это
солютрейская культура? Или даже поздний палеолит? Но нет, это уж, пожалуй,
слишком. Древний слон в позднем палеолите - это невозможно. Этот слон сведет
меня с ума! Я заболею. Умру от радости. Бедные Красные Скалы!
М-с Эдит жестоко прервала ликование Старого Боба, объявив, что князь
Галич, купивший пещеру Ромео и Джульетты в Красных Скалах, похоже, отыскал
там нечто сенсационное: она встретила его у форта на следующий день после
отъезда Старого Боба в Париж; он доказал ей небольшой ящик и сказал: "Здесь,
миссис Ранс, у меня сокровище, настоящее сокровище!" Когда же она спросила,
что это за сокровище, он стал ее поддразнивать, обещая сделать сюрприз
Старому Бобу, когда тот вернется. В конце концов князь Галич признался, что
нашел "самый древний человеческий череп".
Не успела м-с Эдит договорить, как всю веселость Старого Боба как рукой
сняло: черты его исказились от бешенства, и он закричал:
- Неправда! Самый древний человеческий череп - у Старого Боба. Это череп
Старого Боба! - И тут же ученый взвизгнул еще громче: - Маттони! Неси сюда
мой чемодан. Скорее!
В эту минуту Маттони шел по двору Карла Смелого, неся на спине багаж
Старого Боба. Не говоря ни слова, он подошел и поставил перед нами чемодан.
Старый Боб, вытащив связку ключей и встав на колени, открыл его. Из
чемодана, в котором виднелось аккуратно сложенное белье, он достал шляпную
картонку, а из нее извлек череп и поставил его посреди стола, между нашими
чашками с кофе.
- Вот самый древний человеческий череп! - заявил он. - Это череп Старого
Боба! Взгляните - это он. Старый Боб никогда не выезжает без своего черепа.
Он взял его в руки и принялся гладить; глаза старика засияли, губы сами
сложились в улыбку. Если добавить, что Старый Боб по-французски знал неважно
и выговаривал слова на англо-испанский манер - а по-испански он говорил в
совершенстве, - то вам удастся увидеть и даже услышать эту сцену. Мы с
Рультабийлем уже держались за бока от смеха. В довершение всего Старый Боб
время от времени прекращал смеяться и спрашивал, почему это мы так
веселимся. Его гнев возбуждал в нас еще больший смех, и даже г-жа Дарзак
только и делала, что утирала слезы: со своим самым древним человеческим
черепом Старый Боб был и в самом деле невероятно смешон. Пока мы пили кофе,
я смог убедиться, что череп, которому сто тысяч лет, совсем не страшен, даже
если у него сохранились все зубы.
Внезапно Старый Боб стал серьезен. Подняв череп правой рукой и приставив
указательный палец левой ко лбу пращура, он заговорил:
- Глядя на череп сверху, можно заметить, что он имеет форму правильного
пятиугольника благодаря развитым теменным буграм и выступающей затылочной
кости. Сильно выдающиеся скулы делают лицо довольно широким. А что я
наблюдаю у черепа пещерного человека из Красных Скал?
Не могу сказать, что усмотрел тогда Старый Боб в черепе пещерного
человека: я больше не слушал ученого - я за ним наблюдал. И смеяться мне
расхотелось. Старый Боб со своей наигранной веселостью и заумной ученостью
показался мне страшным, жестоким и неестественным, как скверный актер. Я не
спускал с него глаз. Мысль о Ларсане, не покидавшая меня, стала все больше
занимать мое воображение; я, быть может, даже сказал бы что-нибудь по этому
поводу, но кто-то взял меня под руку: это Рультабийль отвел меня в сторону.
- Что с вами, Сенклер? - участливо спросил он.
- Друг мой, не стану вам ничего говорить - вы посмеетесь надо мной.
Рультабийль не ответил и повлек меня за собою, на западный вал. Там он
оглянулся и, убедившись, что мы одни, проговорил:
- О, Нет, Сенклер, смеяться над вами я не стану. Вы правы, повсюду видя
его. Если его не было там несколько минут назад, сейчас он, вполне возможно,
уже там. Ему ведь нипочем любые камни. Ему все нипочем! Боюсь, что он внутри
замка, а не снаружи. И буду счастлив, если эти камни, которые я призвал себе
на помощь, помогут преградить ему путь. Сенклер, я чувствую, он здесь!
Я пожал Рультабийлю руку, потому что - странное дело! - у меня тоже
появилось такое впечатление: я чувствовал на себе взгляд Ларсана, слышал его
дыхание. Откуда взялось это чувство? Не знаю... Но мне показалось, что оно
появилось с приездом Старого Боба.
Я с беспокойством спросил у Рультабийля:
- Старый Боб? Журналист ответил лишь через несколько секунд:
- Каждые пять минут берите себя правой рукой за левую и спрашивайте: "Это
ты, Ларсан?" Когда получите ответ, не успокаивайтесь: быть может, он вам
солгал и сидит уже в вашей шкуре, а вы об этом и не подозреваете.
С этими словами Рультабийль оставил меня в одиночестве на западном валу.
Тут и нашел меня папаша Жак, принесший мне телеграмму. До того как ее
прочесть, я сказал старику, что, несмотря на бессонную ночь, он хорошо
выглядит. Он объяснил, что так рад видеть свою хозяйку счастливой, что
помолодел на десяток лет. Потом он принялся выспрашивать меня, почему меня
заставили столь странно провести ночь, почему после приезда Рультабийля в
замке все стало не так и для чего все эти предосторожности от вторжения
посторонних. Он даже добавил, что этот ужасный Ларсан вовсе не умер и что,
по его, Жака, мнению, все боятся его возвращения. Я ответил, что сейчас не
время рассуждать и он как честный человек должен, подобно другим слугам,
по-солдатски выполнять все распоряжения, не требуя объяснений и тем более не
