руженному псевдоскопом, демонстрируется одновременно в одном и том же
зрительном поле два объекта - и реальная голова и ее выпуклое гипсовое
изображение; тогда голова человека видится как обычно, а гипс восприни-
мается псевдоскопически, т.е. как вогнутая маска. Такие явления наблюда-
ются, однако, лишь при правдоподобности псевдоскопического образа. Дру-
гая особенность псевдоскопического эффекта состоит в том, что для того,
чтобы он возник, лучше демонстрировать объект на абстрактном, непредмет-
ном фоне, т.е. вне системы конкретно-предметных связей. Наконец, тот же
принцип правдоподобия выражается в совершенно поразительном эффекте по-
явления таких "прибавок" к видимому псевдоскопическому образу, которые
делают его существование объективно возможным. Так, помещая перед неко-
торой поверхностью экран с отверстиями, через которые можно видеть части
этой поверхности, мы должны получить при псевдоскопическом восприятии
такую картину: части поверхности, которая расположена позади экрана, ви-
димые через его отверстия, должны восприниматься испытуемым как находя-
щиеся ближе к нему, чем экран, т.е. как бы свободно висеть перед экра-
ном. В действительности же дело обстоит иначе. При благоприятных услови-
ях испытуемый видит - как это и должно быть при псевдоскопическом восп-
риятии - части поверхности, расположенные за экраном, впереди экрана;
они, однако, не "висят" в воздухе (что неправдоподобно), а воспринимают-
ся как некие объемные физические тела, выступающие через отверстие экра-
на. В видимом образе возникает прибавка в виде боковых поверхностей, об-
разующих границы этих физических тел. И, наконец, последнее: как показа-
ли систематические опыты, процессы возникновения псевдоскопического об-
раза, а равно и устранения его псевдоскопичности хотя происходят одномо-
ментно, но отнюдь не автоматически, не сами собой. Они являются ре-
зультатом перцептивных операций, осуществляемых субъектом. Последнее до-
казывается тем фактом, что испытуемые могут научиться управлять обоими
этими процессами.
Смысл опытов с псевдоскопом заключается, конечно, вовсе не в том,
что, создавая с помощью специальной оптики искажение проекции демонстри-
руемых объектов на сетчатках глаз, можно при определенных условиях полу-
чить ложный субъективный зрительный образ. Их действительный смысл сос-
тоит (как и сходных с ними, классических "хронических" опытов Страттона,
И.Колера и других) в открываемой ими возможности исследовать процесс та-
кого преобразования информации, поступающей на сенсорный "вход", которое
подчиняется общим свойствам, связям, закономерностям реальной действи-
тельности. Это - другое, более полное выражение предметности субъектив-
ного образа, которая выступает теперь не только в его изначальной отне-
сенности к отражаемому объекту, но и в отнесенности его к предметному
миру в целом.
Само собой разумеется, что у человека уже должна сложиться картина
этого мира. Она складывается, однако, не только на непосредственно
чувственном уровне, но и на высших познавательных уровнях - в результате
овладения индивидом опытом общественной практики, отраженным в языковой
форме, в системе значений. Иначе говоря, "оператором" восприятия являют-
ся не просто накопленные прежде ассоциации ощущений и не апперцепция в
кантианском смысле, а общественная практика.
Прежняя, метафизически мыслящая психология неизменно двигалась при
анализе восприятия в плоскости двоякой абстракции: абстракции человека
от общества и абстракции воспринимаемого объекта от его связей с пред-
метной действительностью. Субъективный чувственный образ и его объект
выступали для нее как две противостоящие друг другу вещи. Но психический
образ не есть вещь. Вопреки физикалистским представлениям, он не сущест-
вует в веществе мозга в форме вещи, как не существует и никакого "наблю-
дателя" этой вещи, которым может быть только душа, только духовное "я".
Правда состоит в том, что действительный и действующий человек при помо-
щи своего мозга и его органов воспринимает внешние объекты; их явление
ему и есть их чувственный образ. Подчеркнем еще раз: явление объектов, а
не вызываемых ими физиологических состояний.
В восприятии постоянно происходит активный процесс "вычерпывания" из
реально действительности ее свойств, отношений и т.д., их фиксация в
кратковременных или длительных состояниях реципирующих систем и воспро-
изведение этих свойств в актах формирования новых образов, в актах фор-
мирования новых образов, в актах узнавания и припоминания объектов.
Здесь мы снова должны прервать изложение описанием психологического
факта, иллюстрирующего только что сказанное. Всем известно, что такое
отгадывание загадочных картинок. Нужно найти на картинке замаскированное
в ней изображение предмета, указанного в загадке (например, "где охот-
ник" и т.п.). Тривиальное объяснение процесса восприятия (узнавания) на
картинке искомого предмета заключается в том, что оно происходит в ре-
зультате последовательных сличений зрительного образа данного предмета,
имеющегося у субъекта, с отдельными комплексами элементов картинки; сов-
падение этого образа с одним из комплексов картинки и приводит к ее "от-
гадыванию". Иначе говоря, это объяснение исходит из представления о двух
сравниваемых между собой вещах: образа в голове субъекта и его изображе-
ния на картинке. Что же касается трудностей, которые при этом возникают,
то они относятся за счет недостаточной выделенности и полноты изображе-
ния искомого объекта на картинке, что и требует многократных "примерива-
ний" к ней образа. Психологическая неправдоподобность такого объяснения
подсказала автору идею простейшего эксперимента, состоящего в том, что
никакого указания на предмет, замаскированный в картинке, испытуемому не
давалось. Испытуемому говорилось: "перед вами обычные загадочные картин-
ки для детей: постарайтесь найти тот предмет, который скрыто изображен в
каждой из них". В этих условиях процесс вообще не мог идти по схеме сли-
чения возникшего у испытуемого образа предмета с его изображением, со-
держащимся в элементах картинки. Тем не менее загадочные картинки испы-
туемыми разгадывались. Они "вычерпывали" изображение предмета из картин-
ки, и у них актуализировался образ этого знакомого им предмета.
Мы подошли теперь к новому аспекту проблемы чувственного образа - к
проблеме представления. В психологии представлением обычно называют
обобщенный образ, который "записан" в памяти. Старое, субстанциональное
понимание образа как некоей вещи приводило к субстанциональному же пони-
манию и представления. Это - обобщение, возникающее в результате накла-
дывания друг на друга - на манер гальтоновской фотографии - чувственных
отпечатков, к которым ассоциативно присоединено словонаименование. Хотя
в пределах такого понимания допускалась возможность трансформации предс-
тавлений, они все же мыслились как некие "готовые" образования, хранящи-
еся на складах нашей памяти. Легко увидеть, что такое понимание предс-
тавлений хорошо согласуется с формально-логическим учением о конкретных
понятиях, но находится в вопиющем противоречии с диалектико-материалис-
тическим пониманием обобщений.
Наши чувственный обобщенные образы, как и понятия, содержат в себе
движение и, стало быть, противоречия; они отражают объект в его многооб-
разных связях и опосредствованиях. Это значит, что никакое чувственное
знание не является застывшим отпечатком. Хотя оно и хранится в голове
человека, но не как "готовая" ведь, а лишь виртуально - в виде сформиро-
вавшихся физиологических мозговых констелляций, которые способны реали-
зовать субъективный образ объекта, открывающегося человеку то в одной,
то в другой системе объективных связей. Представление об объекте включа-
ет в себя не только сходное в объектах, но и разные как бы грани его, в
том числе и не "накладывающиеся" друг на друга, не находящиеся в отноше-
ниях структурного или функционального подобия.
Диалектичны не только понятия, но и наши чувственные представления;
поэтому они и способны выполнять функцию, которая не сводится к роли
фиксированных эталонов-моделей, соотносящихся с воздействиями, получае-
мыми рецепторами от единичных объектов. Как психический образ они су-
ществуют неотделимо от деятельности субъекта, которую они насыщают бо-
гатством, аккумулированным в них, делают ее живой и творческой. * * * *
*Проблема чувственных образов и представлений возникла перед психоло-
гией с первых же шагов ее развития. Вопрос о природе наших ощущений и
восприятий не мог быть обойден ни одним психологическим направлением, из
какой бы философской основы оно ни исходило. Не удивительно поэтому, что
проблеме этой было посвящено огромное число работ - теоретических и экс-
периментальных. Их число продолжает быстро возрастать и в наши дни. В
результате ряд отдельных вопросов оказался разработанным чрезвычайно де-
тально и был собран почти необозримый фактический материал. Несмотря на
это, современная психология все еще далека от возможности создать це-
лостную, не эклектическую концепцию восприятия, охватывающую различные
его уровни и механизмы. Особенно это относится к уровню сознательного
восприятия.
Новые в этом отношении перспективы открывает внесение в психологию
категории психического отражения, научная продуктивность которой сейчас
уже не требует доказательств. Категория эта, однако, не может быть взята
вне ее внутренней связи с другими основными марксистскими категориями.
Поэтому внесение категории отражения в научную психологию необходимо
требует перестройки всего категориального ее строя. Ближайшие проблемы,
которые встают на этом пути, суть проблемы деятельности, проблема психо-
логии сознания, психологии личности. Их теоретическому анализу и посвя-
щено дальнейшее изложение.
Глава III
ПРОБЛЕМА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ПСИХОЛОГИИ
1. ДВА ПОДХОДА В ПСИХОЛОГИИ - ДВЕ СХЕМЫ АНАЛИЗА
Последние годы в советской психологии происходило ускоренное развитие
отдельных ее ветвей и прикладных исследований. В то же время теоретичес-
ким проблемам общей психологии уделялось гораздо меньше внимания. Вместе
с тем советская психология, формируясь на марксистско-ленинской фило-
софской основе, выдвинула принципиально новый подход к психике и впервые
внесла в психологию ряд важнейших категорий, которые нуждаются в
дальнейшей разработке.
Среди этих категорий важнейшее значение имеет категория деятельности.
Вспомним знаменитые тезисы К.Маркса о Фейербахе, в которых говорится,
что главный недостаток прежнего метафизического материализма состоял в
том, что он рассматривал чувственность только в форме созерцания, а не
как человеческую деятельность, практику; что деятельная сторона, в про-
тивоположность материализму, развивалась идеализмом, который, однако,
понимал ее абстрактно, а не как действительную чувственную деятельность
человека48.
Именно так обстояло дело и во всей домарксистской психологии. Впро-
чем, и в современной психологии, которая развивается вне марксизма, си-
туация остается прежней.
Деятельность и в ней интерпретируется либо в рамках идеалистических
концепций, либо в естественнонаучных, материалистических по своей общей
тенденции направлениях - как ответ на внешние воздействия пассивного
субъекта, обусловленный его врожденной организацией и научением. Но
именно это и раскалывает психологию на естественнонаучную и психологию
как науку о духе, на психологию бихевиоральную и "менталистскую". Возни-
кающие в связи с этим в психологии кризисные явления сохраняются и сей-
час; они только "ушли в глубину", стали выражаться в менее явных формах.
Характерное для наших дней интенсивное развитие междисциплинарных
исследований, связывающих психологию с нейрофизиологией, с кибернетикой
