Лорелла крепче прижала его голову к своей такой упругой груди, все
так же теребя его волосы. А Уррия словно прорвало, он продолжал изливать
ей все, что накопилось на сердце.
Что ничего серьезного в отношении Сарлузы поначалу у него не было, он
просто хотел познать плотскую любовь, о которой много слышал. Но потом
влюбился в Сарлузу, хотя уже полюбил Лореллу. Он не знает, как так
получается, но любит их по-разному, и, наверное, Лореллу много сильнее. А
потом, сам не зная зачем он повел в маридунской гостинице к себе одну из
тамошних девушек и тоже полюбил ее. А потом понял - нет. Он не любит ни
Сарлузу, ни ту, имени которой не знает. Он любит Лореллу и только с ней
готов и хочет прожить всю жизнь и от нее продолжить род...
Лорелла сильнее прижала любимого к груди. Он сам не понял когда она
легла, выпрямив длинные стройные ноги, но его голова покоилась все так же
на груди, только и он теперь лежал.
- Я люблю тебя, Уррий, - пропела нежно и счастливо Лорелла, и он
продолжал говорить.
Он рассказал ей про Сарлузу все. Она вздрогнула, провела нежной рукой
по его спине и снова произнесла своим удивительным голосом:
- Я люблю тебя, Уррий.
А ему еще хотелось рассказать ей, что он оказался наследником сына
бога Алгола Алвисида, и что только он может оживить его, собрав
разбросанные по всему миру части тела Алвисида. Что он не знает, как ко
всему этому относиться, и что другой наследник Алвисида, Его
Преосвященство Гудр, отказался когда-то это сделать, а сейчас, кажется,
сам жалеет о своем давнем решении. А ему, Уррию, вроде бы и хочется
посмотреть мир и проявить отвагу в опасных приключениях, но и в то же
время он не желает никогда расставиться с Лореллой... А что если она
поедет вместе с ним? А она ведь говорила, что может оказаться в любом
озере. В любом озере мира или только во владениях отца? А еще началась
война - куда тут ехать собирать чужого бога, когда родной земле угрожает
опасность и убиты два его брата, смерть которых еще ждет отмщения. И
убийцы еще оскверняют своим присутствием землю. И Эмрис, его названный
брат оказался наследником короля и взял легендарный Экскалибурн - Уррий
откуда-то заранее знал, что возьмет, странно... А теперь столица во власти
саксов. А отец Ламорака оказался предателем и Ламорак, чуть не убил себя
из-за этого. И на Рэдвэлл скоро нападут враги - им необходимо уничтожить и
Эмриса, и всех других знатных рыцарей, собравшихся здесь... и что... и...
Но все это Уррий сказать не успел.
Он сам не понял как губы их слились и слились в единое целое их тела.
Как его обожгло прохладой ее тела.
И она закричала.
От пронзительной боли.
И всепоглощающего счастья.
Ей хотелось смеяться и плакать (слезы и навернулись на глазах). Ради
Уррия она была готова стерпеть любую боль, готова была умереть, но эта
боль перелилась в удивительное наслаждение - она словно мчалась по
бескрайним океанским просторам, обгоняя самых быстрых рыб, и солнечные
лучи сквозь толщу воды пробивались впереди, обещая еще большее
наслаждение.
И ее ощущение счастья усилило страсть Уррия, он словно потерял разум
- ни с Сарлузой, ни с той, в Маридунуме ему не было так хорошо. И ему ни с
кем никогда не будет так хорошо, как с Лореллой. И никто больше ему не
нужен. Как он счастлив! И бурная, обжигающая волна сотрясла его тело
гораздо раньше, чем он ожидал. Страстно выдохнув, он повалился на кровать
рядом с любимой, единственной.
Она застонала. Боль на мгновение вернулась к ней. Волшебное
наслаждение прекратилось так внезапно, что вырвало из груди мучительный
стон.
Уррий был обессилен, сладкая тяжесть сковала члены, он с трудом
приподнялся на локте и посмотрел на любимую - что вызвало стон?
Веки закрытых глаз Лореллы дрогнули, в лице что-то неуловимо и
страшно изменилось. И цвет лица стал малиново-зеленым.
Уррий приблизил лицо к ней.
Нет - показалось. В неверном свете факелов фантастические блики
изменили любимые черты лица.
Уррий остро почувствовал ощущения Лореллы. Он коснулся губами ее губ,
рука стала нежно гладить податливое, отвечающее на ласку стройное красивое
тело. И вдруг Уррий поймал себя на мысли, что рука его уже прекрасно знает
что надо делать. Он смутился и, чтобы случайно не встретиться с ней
взглядом, нашел губами ее сосок, и тот затрепетал в его рту. И тут же
Уррий подумал, что то же он делал и с Сарлузой, и с той, другой...
Лорелла снова застонала - совсем иначе, с наслаждением. Ей снова
стало необыкновенно хорошо и она вдруг неожиданно для себя заговорила, не
открывая глаз.
Она рассказывала о своем детстве и о сестрах, поведение их она не
всегда одобряла, но очень сестер любила. То есть у нее было много сестер,
но она имеет в виду Журчиль и Соррель, с другими она не так дружна и не
так часто видится. А с Соррель и Журчиль они так близки, что счастье друг
друга воспринимают, как свое собственное, и ее сестры сейчас счастливы,
потому что счастлива она, Лорелла. А она очень счастлива. Уррий такой...
такой... необыкновенный. Она не думала, что люди могут быть такими. А уж
озерные мужчины или утопленники (бр-р) и подавно. И отец одобрил ее выбор
и очень радовался за нее, Лореллу. И вообще, она самая-самая счастливая...
Уррий ласкал ее тело не спеша, наслаждаясь молодой сочной упругостью
и набирая сил. Он понимал, как много значит эта первая ночь, он понимал,
что должен сделать все, что в его силах. Он слушал ее голос, ее простой и
бесхитростный рассказ о жизни в озерах и радовался, что судьба послала ему
такую удивительную и такую восхитительную спутницу жизни.
Он ласкал ее и, казалось, впитывает в себя всю ее огромную, дотоле
невостребованную энергию и жизненную силу. Уррий вновь почувствовал прилив
желания и счастья, что может вернуть ей ее силу и ее чувства в новом
качестве - удивительном и бесподобном. Вновь тела их слились воедино.
Она дышала часто и пальцы ее сжимали нервно его кожу.
И вдруг она, когда взаимное блаженство достигло апогея невероятной
силы, когда невозможно думать ни о чем, кроме полного слияния, тогда она
закричала.
Он подумал, что вновь сделал ей случайно больно и открыл глаза.
Лицо Лореллы, такое милое и любимое, было искажено болью, ужасом и
отчаянием.
И тут же тело ее изогнулось дугой, сбросив с себя Уррия. Она царапала
ногтями тугую грудь, словно воздуха ей не хватало.
- Воктреч!!! - закричала она тонко и громко. - Воктреч!!! На помощь!
Уррий ничего не понимал. Он понимал только, что Лорелла в беде, что
ей очень плохо. Он почувствовал себя во всем виноватым, но не знал в чем
именно его вина.
- Воктреч!!!
Крик пронзил все существо Уррия, согнал с супружеской кровати, прижал
к стене и холод камня обдал его ледяным кошмаром.
Лорелле было очень больно. И она изменялась на глазах - стали четче
проступать ребра, опали тугие груди. Кожа на лице стала темнеть и
покрываться сетью морщин. Лорелла вся выгибалась от раздирающего ее
внутреннего пламени.
- Воктреч!!! - звенело у Уррия не только в ушах, но казалось, прямо в
голове, раскалывая ее на части.
И старый озерный колдун пришел. Примчался на помощь любимице.
Закрытая дверь не была для него преградой, он прошел сквозь нее.
Странное было зрелище со стороны, и в другой раз Уррию это показалось бы
смешным. Но как неуместны были сейчас подобные мысли!
Воктреч склонился над корчащейся в болях Лореллой, коснулся ее, с
пальцев его слетели фиолетовые сполохи.
Уррий застеснялся своей наготы. Прошел за спиной колдуна, взял свои
штаны и быстро одел, не сводя глаз с постели, где его любимой, его
единственной было очень больно.
- Что с ней? - спросил несмело Уррий.
Какое-то время колдун не обращал на юношу внимания. Затем вздохнул
тяжело и повернулся:
- На нее наложено кем-то непонятное мне заклятие, - с горечью сказал
он. - Она стремительно стареет. Скоро умрет. Я ничего не могу сделать.
Слишком поздно.
Ничего не могу сделать! - пронзило Уррия, как самый суровый приговор.
Ничего не может сделать Воктреч, опытный колдун!
Что тогда может сделать он, Уррий? Простой смертный...
Небывалая ярость взбугрилась внутри. Нет, он не простой смертный - он
наследник Алвисида. Так сделай что-нибудь, плоть Алгола, признавшая его
хозяином! Ибо, если Лорелла погибнет сейчас, то и для него жизнь потеряет
смысл.
Он ненавидел себя за бессилие. И ненавидел волшебный шар за
равнодушие.
Но шар услышал его, вырвался из плотного успокоенного сна из-за
отчаянного душевного призыва Уррия. Влетел в комнату сквозь каменную стену
и помещение ярко осветилось - шар излучал сияние, он вновь жил и
подчинялся обезумевшему от внезапного горя наследнику Алвисида.
Знакомая тупая боль ударила Уррия в затылок, но он не обратил на это
внимания.
Воктреч смотрел на чудесный шар, повисший над умирающей девушкой.
Страх в глазах колдуна сменялся робкой надеждой.
- Сделай же что-нибудь, ну пожалуйста! - молил Уррий магический шар.
Шар полыхнул ослепительно зеленым, мириады золотинок вплетались в
вспышку, и засветился прежним ровным сиянием. В комнате было светло, как
днем.
Лорелла замерла недвижно.
Уррий понял, что шар приостановил, вернее замедлил, действие
заклятия. Но больше ничего сделать не может.
Требовалось срочно найти выход, чтобы спасти Лореллу. Какой?!
Уррий подумал о Верховном Координаторе и алголианах, которые сейчас
гостили в замке. О сэре Ансеисе, который по рассказам отца владел магией.
И вдруг простая до идиотизма мысль осенила его: Луцифер. Царь Зла сам
предлагал Уррию помощь и Уррий обещал принять ее, когда ему будет
нестерпимо тяжело. Как быстро этот момент настал!
И Уррий воззвал к силам Зла, не думая в этот момент: плохо он
поступает или хорошо. Если его Лорелла будет спасена, то ему безразлично
какими средствами он добьется этого. (Крамольная мысль, но по опыту Уррий
знал, что до Господа нашего Иисуса Христа так просто не докричишься).
Силы Зла не заставили себя ждать и просить дважды. Прямо перед
Уррием, между ним и дверью, заклубился густой столб дыма. В дверь кто-то
сильно застучал, требуя впустить.
Дым рассеялся и юноша увидел Белиала. Князь Тьмы был одет
безукоризненно, словно ожидал вызова, но по лицу его Уррий понял, что тот
несколько удивлен.
Краем зрения Уррий увидел что щеколда сама собой отодвинулась, дверь
распахнулась и в комнату входит царь Тютин. Из коридора доносились громкие
голоса - кто-то еще приближался к спальне.
- Я не хочу чтобы о нашем разговоре знали, - неожиданно для себя
сказал Уррий Белиалу вместо приветствия.
Тот щелкнул пальцами. И звуки мгновенно исчезли для Уррия - наступила
мертвая, зловещая тишина. Даже треск факелов Уррий перестал слышать.
Царь Тютин прошел сквозь Белиала к постели. Дверь закрылась, никто
больше пока не вошел. Уррий понял, что и они с Белиалом сейчас неслышимы
для всех прочих. И невидимы тоже. Такое же волшебство, как с Эмрисом и
Ламораком в подземелье Большого холма, - понял Уррий.
Белиал осмотрелся, увидел на смятой постели Лореллу.
Уррию стало обидно, что его жену видят голой, да еще переломанной
страшной болью.
- Здравствуй, сэр Уррий, - разорвал плотную тишину Князь Тьмы.
- Вы обещали помочь, когда мне будет очень плохо, - сказал Уррий. - Я
не просил, вы сами предложили.
- Мы и не отказываемся, - сказал Белиал и изящным жестом расправил
роскошный белоснежный воротник, словно тот стеснял дыхание.
