лесовика. Он, возможно, умер, но у него было семь сыновей и все должны
меня помнить, я тогда...
- Но нам не пройти по болоту с женщинами, - перебил его Вольдемар, не
желая терять драгоценного времени на воспоминания.
- Пройдем, - уверенно сказал Отлак. - С нами слуги и солдаты -
помогут.
- Но если они откажутся идти в болото? - вновь спросил Вольдемар,
прекрасно знающий характер свой жены.
- Как это - откажутся, бычья требуха? - не понял сэр Гловер.
- А так - слезут с коней, сядут на придорожный камень и скажут: "Хоть
режь, а туда не пойдем!"
- Тогда, герцог, - холодно сказал сэр Гловер, - лишь вам придется
решать: гнать их вперед кнутом, бычья требуха, или заколоть мечом на
месте, чтобы они не достались врагу.
Герцог оглядел остальных рыцарей. Лица их были мужественны и суровы.
Разговор был закончен. Решение принято. Длинная вереница всадников
повернула в обратную сторону.
20. ЭКСКАЛИБУРН
- Пусть король его подымет! Пусть Верховный король
покажет нам меч Максена! - И последний одинокий, грубый
голос Лота: - Да. Пусть он берет его себе. Я все видел,
клянусь смертью бога, с меня довольно. Если это его меч,
значит, и бог с ним, мне он ни к чему.
Мэри Стюарт "Полые холмы"
Озеро Трех Дев совсем не было похоже на Герранбиль, Гуронгель или
другие, знакомые друзьям озера. Ярдов на восемьдесят берег был чист - ни
кустика, ни деревца, ни валуна, только невысокая янтарная трава. Почти
идеально круглой формы озеро было небольшим - не более трехсот ярдов
шириной, за несколько минут переплыть можно. В центре озера из воды
торчали три гранитные скалы, формой отдаленно напоминающие трех женщин,
одна в центре - с воздетыми к небу руками, а две, по бокам, словно стоящие
на коленях и плачущие. Много красивых легенд было связано с этими
каменными девами. Берег у озера тоже был необычен - обрывался резко, будто
котел, наполненный доверху водой. Глубина казалось небольшой - протяни
руку и достанешь до дна, усеянного разноцветными камешками, но
прозрачность воды обманчива, как известно.
И стеной, мрачной и плотной, окружал озеро лес, не осмеливающийся
подступаться близко. В единственном месте было разорвана лесная ограда -
где дорога подходила к озеру. И ворота в это волшебное место, средь
дремучего леса, охраняла одинокая часовня из серого известняка. Рядом со
входом в нее стояли три гранитных изваяния, копирующих природные в озере,
но выделанные детально, с любовью и невероятным терпением.
Когда отряд подъехал к часовне, навстречу вышел отшельник, живущий в
ней. Пока юноши ехали сюда, чтобы скоротать долгий путь, Руан рассказал им
историю об отшельнике часовни у озера Трех Дев, которую сам он слышал от
сэра Бана.
В те времена, когда сэр Бан был несмышленым младенцем и сосал
материнскую грудь, а может быть и еще раньше, слава сэра Тауласа гремела
по всей Британии. Был он лучшим рыцарем Верховного Короля Артура IV, и не
было равных сэру Тауласу во владении мечами и копьем. Он неизменно
побеждал на всех турнирах и в битвах, был первым среди храбрейших. И
женился он на самой красивой женщине Британии - праправнучке знаменитой
феи Морганы, сестры короля Артура, которая пошла по следам своей прабабки.
Но был сэр Таулас буйн нравом и вспыльчив. И однажды в ссоре зарубил
отца своего мечом. Перед смертью отец проклял его страшно: будет жить
отцеубийца вечно, не теряя здоровья, но не будет ему прощения и никогда в
жизни не сможет держать он в руках боевого оружия. Что может быть страшнее
подобного проклятия для бесстрашного рыцаря? Не иметь возможности
защититься от любого бродяги, которому вздумается оскорбить тебя?! Это для
сэра Тауласа было самое жуткое проклятие. У смертного одра отца,
раскаявшись, пока отец еще не умер, он пытался заколоть себя мечом, хотя
рукоять оружия жгла руку каленым железом. Но меч прошел сквозь тело сэра
Тауласа не причинив ему вреда - проклятье вступило в силу! Жестоко
заплакал сэр Таулас у одра умирающего отца. Отец пожалел о проклятии,
умирая, и простил раскаявшегося сына. Но снять проклятье было уже не в его
силах. Но отец перед смертью обратился за помощью к жене сэра Тауласа,
знающей науки магические, и она сумела смягчить проклятие: до тех пор оно
будет действовать, пока кто-либо не поднимет Экскалибурн из вод озера Трех
Дев. Тогда снова сможет держать сэр Таулас в руках оружие и станет верным
помощником человеку, взявшему меч и должен будет защищать его, не жалея
жизни самой.
Много времени прошло с тех пор. Жена сэра Тауласа умерла от старости,
а он оставался полон сил и здоровья. И был он неутешен, ибо действовало на
него проклятье убитого им отца. Он не мог держать в руках никакого оружия
- железо жгло ладони огнем адовым и никакие рукавицы не помогали. Тогда
сэр Таулас дал обет быть отшельником у озера Трех Дев, дожидаться там
своего будущего господина, который еще, может быть, не родился. Каждого,
кто приезжал попробовать свои силы, несмотря на строжайший королевский
указ, отшельник встречал с тайной надеждой. Но все бесполезно: рыцари
приезжали и, разочарованные, уезжали, говоря, что прав был король Элизар -
нет никакого Экскалибурна, унес его король Артур с собой в сказочный
Авалон, а здесь лишь изображение, призрак легендарного меча. Бывали дни,
когда сэр Таулас и сам верил в это и убивался, кляня свою никчемную жизнь
и не имея возможности прекратить ее.
Уже десятилетия сэр Таулас, отшельник часовни у озера Трех Дев не
надеялся на чудо, он просто привык здесь жить и разговаривать о ратных
подвигах с приезжими рыцарями.
Дорога к озеру Трех Дев дальше никуда не вела и цель путешествия
рыцарей была ясна без слов, хотя многие и утверждали, что заблудились, или
что совершенно случайно забрели сюда. Королевский указ был строг, но не
исполнялся. Во всяком случае не сэр Таулас желал бы помешать достойному
вытащить Экскалибурн из водяного плена. Отшельник всегда оставлял гостя
наедине с озером, чтобы не мешать и удалялся в часовню. В стене часовни
было проделано смотровое отверстие и сэр Таулас бежал к нему, надеясь, что
этот-то юноша вынет наконец меч и проклятие будет снято. Но тщетно, увы.
Рыцари привозили ему еды, вина и свежие вести. Сэр Таулас уже свыкся с
мыслью провести в унылой часовне у озера целую вечность и давно уже
перестал тренироваться с деревянной имитацией меча - он не верил, что
испытает еще когда-нибудь в жизни счастье сразиться насмерть с беспощадным
врагом. Вести о предстоящей окончательной битве с саксонскими захватчиками
еще больше удручали его, ибо не мог он принять в сражении участия!
- Зачем побеспокоили мое уединение, благородные рыцари? - спросил
отшельник. Борода его была почти до самых колен и каштановые, тщательно
расчесанные волосы свисали до пояса, десятилетия тело его не чувствовало
на себе шлема и кольчуги, но сердце его по-прежнему не знало страха и
рвалось в бой, чтобы в бою обрести почетную долгожданную смерть. Одежда на
нем была простая, как у горожан, но чистая и заштопанная. Он с
любопытством смотрел на трех юношей впереди отряда, и странная, забытая
надежда защемила у него где-то глубоко в груди.
- Здравствуйте, сэр Таулас, - сказал Руан, как старший в отряде
телохранителей. - Меня зовут Руан, может быть вы меня помните, я вассал
графа Маридунского. Я был у вас несколько лет назад, вы меня напоили вашим
самодельным ежевичным вином. Мы проезжали мимо дороги к вам, и я уговорил
своих спутников заехать, поклониться вам и трем чудесным девам.
Отшельник знал, что молодой воин лжет - но что с того? Ему будет с
кем приятно поговорить часок-другой, тем более, что Руан предусмотрительно
взял с собой домашнюю еду из замка и пузатый бочонок с элем.
Отшельник посмотрел на трех юношей - их совершенно не интересовала
часовня и ее хранитель, взгляды их были устремлены к легендарному озеру.
Каждый из них думал о своем.
- Что ж, - вздохнул отшельник, - заходите, отдохните с дороги. А
юноши пусть... погуляют по бережку, пока вы поговорите со стариком. - На
вид отшельник был крепок и силен, так оно и было, но возраст его измерялся
почти сотней лет и он вправе был называть себя стариком.
Воины поклонились каменным изваяниям, которые вытесал сэр Таулас от
скуки за несколько десятилетий, и прошли в часовню. Лишь Триан остался с
юношами. Друзья переглянулись - что ж, в случае удачи Эмриса скрывать
ничего не надо будет, а в случае неудачи - ничего не скроешь.
Юноши спешились, привязали коней к деревьям, рядом с остальными
лошадьми, и пешком направились к коричневатой глади воды.
Всю долгую дорогу из Маридунума до озера Ламорак говорил и говорил:
хвастался своими ночными подвигами, рассказывал истории, услышанные в
отцовском замке и происшедшие с ним самим за зиму. Он не умолкал, потому
что едва возникала пауза, как Эмрис тут же погружался в мрачные мысли о
предстоящем испытании, а Ламорак резонно рассудил - чего зря мучится,
приедут к озеру и выяснят эту проблему. Поэтому трещал воистину как сорока
под крышей замка, не давая задуматься ни на мгновенье. У Уррия настроение
против вчерашнего заметно выправилось, он улыбался, слушая Ламорака, с
удовольствием потягивался в седле, время от времени доставал из ножен
Гурондоль и размахивал им, разминая руку.
Друзья подошли к берегу озера Трех Дев и всмотрелись в прозрачность
воды.
Вот он, легендарный Экскалибурн, меч короля Артура!
Лежит в воде у самого берега на каменистом дне, дюймах в трех от
поверхности, отполированное лезвие отражает лучи солнца. Крестообразную
рукоять украшали бесчисленные рубины, ограняя огромный алмаз, вделанный в
перекрестье. Два алмаза поменьше были по краям креста, а еще один огромный
алмаз венчал торец рукояти. Поистине королевский меч, лишь герой может
владеть им. Неудивительно, что никто не мог взять его - такой меч сам
вправе выбирать себе хозяина. Тысячи рыцарей за полтора столетия приезжали
сюда, но могли лишь любоваться им, не более. Нет во всей Британии рыцаря,
кто не знал был Экскалибурн воочию - все видели его, несмотря на
королевские строжайшие указы.
И вот теперь Эмрис, Уррий и Ламорак встали на берегу озера на колени,
склонившись над волшебным мечом, и замерев смотрели на него. Казалось,
сердца их на минуту остановились. Немой Триан аж цокнул от восхищения, он
тоже встал рядом с юношами, разглядывая легендарный клинок.
Не описать, что чувствовал каждый из троих друзей, да они и сами
затруднились бы ответить.
Уррий восхищался Экскалибурном, но подумал, что Гурондоль все же чуть
подлиннее, да и в руке, по всей видимости, поудобнее будет.
Ламорак смотрел на это чужое сокровище и думал, что полжизни
оставшейся отдал бы за него. Даже три четверти - лишь бы хоть немного
владеть им.
А Эмрис глядел на него восторженно и думал, что не сможет взять его.
Он не мог поверить, что такой изумительный меч, меч самого короля Артура,
может принадлежать ему. Но так хотелось взять его, так хотелось обладать
им и носить его с такой же гордостью, как Уррий свой Гурондоль, что в
голове мелькнула мысль: если он не возьмет Экскалибурн жизнь потеряет для
него всякий смысл. Он покончит жизнь самоубийством и плевать, что его не
отпоют в церкви. Разве это имеет какое-нибудь значение, когда без хозяина
в равнодушной воде лежит такое сокровище?!
- Можно я попробую? - спросил Ламорак у Эмриса.
