И Уррий не мог дождаться сперва завершения церемонии, до которой, по
большому счету, никому не было дела, а потом, на пиру по случаю свадьбы,
момента, когда он с со своей законной супругой, сможет покинуть зал и
уединиться.
Искренне веселились на пиру лишь царь Тютин и его подданные. Сбылась
мечта озерного владыки породниться с местным сеньором (а тем более, что
теперь Уррий и единственный наследник графа!). Уррий, разглядывая лица
сидевших за пиршественным столом рыцарей, прекрасно понимал, что не могут
они предаваться беззаботному веселью в то время, как враг вероломно
захватил столицу, когда к замку приближается бесчисленная армия их
извечных врагов саксонцев, вступивших в союз с другими исконными врагами
бриттов - варлаками, когда замкам бриттов и землям угрожает опасность, и
может быть родовые владения уже захвачены врагами. Не до веселья. Но и не
к лицу отважным рыцарям впадать в панику и уныние при приближении врага -
да, война, война не до почетного мира, а до полного уничтожения
противника. Но жизнь продолжается.
И вот уже все любуются прекрасными танцами озерных девушек, под звуки
удивительных, волшебных музыкальных инструментов.
Вот шестеро озерных воинов, разделившись на пары, и низко
поклонившись благородным бриттским рыцарям, стали сражаться друг с другом
деревянными мечами, демонстрируя превосходную технику.
И вот уже изрядно подвыпивший сэр Таулас, поклявшийся защищать Эмриса
от любых врагов, вышел меж двух столов, взял у одного из них деревянный
меч и вызвал пятерых остальных на бой. И через несколько минут все озерные
воины оказались с ушибленными боками и кистями, мечи были выбиты из рук и
никто не смог нанести бывшему отшельнику ни одного удара. Тот расстроился,
что все так быстро закончилось и спросил есть ли еще желающие
позабавиться. И вот Гловер, которому так и не удалось восстановить свою
репутацию на турнире, поскольку общий бой не состоялся, взял один из
деревянных мечей. И через минуту потехи оба меча превратились в щепки.
Тогда сэр Таулас поинтересовался у Гловера:
- Может быть, на настоящих мечах сразимся? До первой крови?
- Буду счастлив, бычья требуха, помериться силами со столь известным
рыцарем, - любезно ответил сэр Гловер, помнивший отшельника озера Трех Дев
с юности.
Весело зазвенели под ободряющие выкрики зрителей мечи двух
бесстрашных рыцарей.
И сэр Гловер взял реванш за поражение на турнире, отстоял репутацию -
кровь потекла из предплечья сэра Тауласа. Тот крякнул с досады, но договор
есть договор, ему пришлось пройти обратно за стол и с горя выпить огромный
кубок крепкого эля за сэра Гловера.
Гловер посмотрел на сэра Ансеиса, который в этот момент что-то
рассказывал беззаботно хохочущей Аннауре. Тот почувствовал взгляд Гловера
и все понял. Француз встал и сказал:
- Я хотел бы на тех же условиях помериться с вами силами на мечах,
благородный сэр Гловер, если вы не будете возражать. Только предупреждаю,
что мечом я владею несколько хуже, чем копьем. Я сюда и приехал, чтобы
взять урок у прославленного сэра Бана.
- Я с благодарностью принимаю ваше предложение, - ответил Гловер с
горящими глазами. - Я, в свое время, тоже брал уроки у сэра Бана, и, бычья
требуха, доволен ими.
К радости всех бриттских рыцарей, француз не обманул - с мечом он
обращался хуже, чем копьем. Через минуту камзол его был порван и на
светлой материи заалело пятнышко крови.
Дамы ахнули, и барон успокаивающе поднял руку:
- Пустяки. Благодарю вас, граф Гловер, за доставленное удовольствие.
Барон вернулся к Аннауре - для общей победы иногда полезно
проигрывать.
Гловер с видом победителя оглядел зал. Он был доволен. Это -
дружеский бой, но трепещи враг! Пощада неведома к вероломным погубителем
короля Эдвина!
Веселье вступало в свои права, прекрасное вино и крепкий эль делали
свое дело - мрачные мысли бриттов оттеснялись куда-то на окраину.
Воины царя Тютина, по его знаку, прикрепили на невысоком шесте
яблоко. Царь Тютин был в благодушном и приподнятом настроении, повелителя
Ста Озер ничуть не смутило и не задело поражение его воинов от сэра
Тауласа - Тютин прекрасно знал отшельника озера Трех Дев и его историю.
Вышел высокий атлет с зелеными, тщательно уложенными волосами и с
обнаженным торсом. Он поклонился знатным гостям и три острых кинжала
вонзились в огромный плод. Гости в очередной раз разразились бурными
криками восторга - мастерство всегда вызывает одобрение. Из-за стола встал
пожилой ирландец, граф Фоор Дэбош (говорят, его посвятил в рыцари сам
король Артур!). Он что-то сказал своему слуге. И пока ирландец подходил
неспешно к озерному умельцу слуга вернулся и принес чуть не охапку
длинных, узких и острых ножей. Граф поклонился гостям и почти никто и
разглядеть не успел - так стремительны были движения ирландца - как три
кинжала проткнули яблоко и оно, от тяжести, упало с подставки. Еще
тринадцать узких ножей один под одним строго по линии впились в шест.
Озерный мастер поклонился ирландцу, взял еще кинжалов и у каждого ножа
чужестранца вонзил свой клинок. Восторгу зрителей предела не было, вино
наполнялось расторопными слугами в кубки, как только рыцари ставили их на
стол, вечер за окном вступил в свои права.
К шесту подошел сэр Бан, достал свой меч и сказал озерному воину:
- Метай кинжалы в меня!
Воин посмотрел на своего царя. Тот, не прекращая улыбаться, пожал
плечами и кивнул: мол, раз благородный рыцарь хочет...
Один за одним, словно молнии, просвистели семь клинков и все были
отбиты мечом прославленного сэра Бана. Старый рыцарь еще не совсем
оправился от ран, полученных у озера, но такие фокусы уже мог делать без
видимых усилий. Когда озерный воин выразил восхищение ловкостью сэра Бана
и, поклонившись, отошел, старый воин с размаху рубанул по шесту, в который
были воткнуты кинжалы. Меч прошел сквозь шест, словно не из металла был
сделан, а из воздуха - шест не шелохнулся. Все недоуменно посмотрели на
сэра Бана (лишь обитатели замка знали этот трюк - видели уже). Сэр Бан
топнул ногой и верхняя половина жерди упала на пол. Все охнули и
закричали, выражая восторг и восхищение.
Сэр Гловер (успевший после дружеских поединков выпить три полных
бокала белого вина за свой успех и удачу) встал во весь рост, выхватил меч
и со всего маху рубанул им по столу перед собой. Толстая доска не
выдержала удара и меч звякнул о камень пола, пройдя сквозь дерево.
Многочисленные серебряные блюда и кубки не свалились лишь потому, что стол
был сделан прочно, на десятилетия, и устоял, оказавшись разделенным на две
части. Рыцари зааплодировали Гловеру и начали вставать, вынимая из ножен
свои мечи...
Граф Маридунский тоже встал (не стола было жалко, а вечера - не на
чем было бы пировать) и провозгласил тост за царя Ста Озер. Рыцари подняли
кубки и с удовольствием выпили за озерного повелителя, забыв о своих
намерениях повторить подвиг Гловера.
Уррий понял, что о нем уже никто не вспоминает, и он наконец-то,
может незамеченным покинуть зал вместе с Лореллой. Уррий еще раз посмотрел
на Ламорака. Тот, по настоянию Эмриса, сидел на почетном месте рядом с
ним. Ламорак не улыбался, но с интересом следил за происходящим, за вечер
он выпил два или три больших бокала вина, он радовался счастью Уррия, и на
время забыл о предательстве отца. Эмрис был величественен и полон
достоинства, как и подобает Верховному королю, на щеке багровел недавний
шрам - память о боевом крещении у озера Трех Дев. Но Уррий-то знал, что
внутри у названного брата все бурлит и взрывается, что Эмрис еще не
освоился с разительными переменами, происшедшими в его жизни. Уррий
напоследок улыбнулся друзьям и встал, увлекая за собой Лореллу. Сэр Отлак
заметил движение сына и кивнул ему одобрительно. Больше никто, как Уррий и
предполагал, не обратил внимания на исчезновение виновников торжества.
Уррий привел Лореллу в специально приготовленную новобрачным спальню
и плотно притворил дверь на щеколду. Наконец-то они одни! Им больше никто
сегодня не нужен.
- Я люблю тебя, Лорелла, - нежно сказал Уррий.
Комнату тускло и романтично освещали четыре факела в углах большой
комнаты.
- Я тоже тебя люблю, Уррий, - прожурчала Лорелла. - Ах, как я
счастлива, до сих по не могу поверить!
Счастлива!!! Счастлива!!! Счастлива!!!
Лорелла встала перед огромной кровать. Их кроватью. Она не знала как
себя вести сейчас.
Уррий тоже не знал.
Она стала медленно снимать одежду.
- Можно я? - попросил Уррий.
Она улыбнулась - сколько чувств было в этой улыбке! - и кивнула.
Далеко снизу, из пиршественного зала, из другого мира, донесся
приглушенный толстыми стенами взрыв хохота - их это не интересовало.
Они были вместе!
Навсегда!
Муж и жена!
- Я люблю тебя, Лорелла! - повторил в который раз Уррий, наслаждаясь
этими словами. - Я люблю тебя!
Он касался ее кожи руками и она трепетала от его прикосновений. Ей
было безумно хорошо и страшно. В ее жизни никогда не было мужчин и ее
страшило и притягивало то, что должно было произойти. И ее пугало то, что
Уррий уже знал женщину. Опытную женщину, колдунью, наверняка свои чары
использовавшую. И Лорелла боялась разочаровать возлюбленного - ужасно
боялась, больше смерти самой.
Они сели на кровати, нагие, и это было единственное отличие от двух
предыдущих ночей Уррия, когда приходила Лорелла. Так же она теребила его
жесткие волосы, так же он держал руки у нее на талии, не смея поднять их
до манящей девичьей груди, теперь открытой для него и такой желанной. От
нее опьяняюще пахло озером и чистотой - не страстным желанием, как от
Сарлузы, и не холодным равнодушием, как от той девушки в Маридунуме. От
Лореллы веяло целомудренным ожиданием неосознаваемого счастья, которое
может подарить мужчина женщине.
Уррий тоже боялся - что не сможет дать Лорелле ожидаемое ею,
поскольку она сама не знает, чего ждет. С Сарлузой было не так. Да и не
первый мужчина он был в жизни Сарлузы, как выяснилось. И, наверняка,
далеко не первый он был в жизни девушки, имени которой не знает. И с ними
все было не так.
И вместо того, чтобы повалить законную супругу на постель и, наконец,
овладеть ею, как непреодолимо требовало тело, он прижался лицом к ее
груди, обняв крепче и, неожиданно для самого себя, начал говорить.
Что всего лишь десять дней назад он был другим и все представлялось
по-другому.
Что он всю жизнь мечтал о сражениях, мечтал побеждать врагов. И вот
первые победы одержаны. Он убил молодого алголианина, который угрожал ему
кривыми клинками. И сперва даже гордился этим. А теперь он не знает как
относиться к убийству иноверца. С одной стороны, Уррий защищал свою жизнь,
а с другой... Ведь Уррий совсем не знал алголианина, никогда не видел до
этого, никакой вражды к нему не испытывал... И не предпринял никакой
попытки поговорить с ним, выяснить чего тот хочет... Убил. И уже вынужден
был убить других, сменивших первого. Но тут уж некогда было ни рассуждать,
ни взывать к рассудку... Нет, Уррий не жалеет о содеянном, он хочет
понять... он не знает что. Он и потом убивал - варлаков. Но варлаки - это
в глазах Уррия не люди, а дикие хищники, которых должно уничтожать. И,
наверняка, он будет убивать еще, пока не убьют его когда-нибудь. Но все
это не имеет значения, что будет то и будет. Но почему-то тот молодой
парень, которого Уррий убил первым не выходит из головы...
