проходят мимо, а мы пускаем два-три дротика в спины последних? Они идут
все дальше и дальше на юг. Пока не остановятся где-то далеко отсюда. Лю-
ди говорят, что там Зима теплее, чем тут. Кто знает? Так откочевывают
гаали. Я знаю. Я видел Откочевку, альтерран, я видел, как гаали возвра-
щаются на север в дни таяния, когда растут молодые леса. Они не нападают
на каменные города. Они подобны воде - текучей воде. Шумящей между кам-
нями. Но камни разделяют воду и остаются недвижимы. Тевар - такой ка-
мень.
Молодой дальнерожденный сидел, склонив голову, и размышлял - так дол-
го, что Вольд позволил себе посмотреть прямо на его лицо.
- Все, что ты сказал, Старейший, правда, полная правда, и было неиз-
менной правдой в былые Годы. Но теперь? теперь новое время? Я - один из
первых моих людей, как ты - первый среди своих. Я прихожу как один вождь
к другому, ища помощи. Поверь мне, выслушай меня: наши люди должны по-
мочь друг другу. Среди гаалей появился большой человек, глава всех пле-
мен. Они называют его не то Куббан, не то Коббан. Он объединил все пле-
мена и создал из них войско. Теперь гаали по пути на юг не крадут отбив-
шихся ханн, они осаждают и захватывают Зимние Города во всех Пределах
побережья, убивают весеннерожденных мужчин, а женщин обращают в рабство
и оставляют в каждом городе своих воинов, чтобы держать его в повинове-
нии всю Зиму. А когда придет Весна и гаали вернуться с юга, ониоста-
нуться здесь. Эти земли будут их землями - эти леса, и поля, и летние
угодья, и города, и все люди тут? те, кого они оставят в живых?
Старик некоторое время смотрел в сторону, а потом произнес сурово,
еле сдерживая гнев:
- Ты говоришь, я не слушаю. Ты говоришь, что моих людей победят,
убьют, обратят в рабство. Мои люди - истинные мужчины, а ты - дальнерож-
денный. Побереги свои черные слова для собственной черной судьбы!
- Если вам грозит опасность, то наше положение еще хуже. Знаешь ли
ты, сколько нас живет сейчас в Космопорте? Меньше двух тысяч. Старейший.
- Так мало? А в других городах? Когда я был молод, ваше племя жило на
побережье и дальше к северу.
- Их больше нет. Те, кто остался жив, пришли к нам.
- Война? Моровая язва? Но ведь вы никогда не болеете, вы, дальнерож-
денные.
- Трудно выжить в мире, для которого ты не создан. - угрюмо ответил
Агат. - Но как бы то ни было, нас мало, мы слабы числом и просим принять
нас в союзники Тевара, когда придут гаали. А они придут не позже чем че-
рез тридцать дней.
- Раньше, если гааль уже в Тлокне. Они итак задержались, ведь в любой
день может выпасть снег. Они поспешат!
- Они не будут спешить, Старейший. Они движутся медленно, потому что
идут все вместе - все пятьдесят, шестьдесят, семьдесят тысяч!
Внезапно Вольд увидел то, о чем говорил дальнерожденный, увидел неис-
числимую орду, катящуюся плотными рядами через перевалы за своим высоким
плосколицым вождем, увидел воинов Тлокны - а может быть, Тевара? - мерт-
вых, под обломками стен их города, и кристаллы льда, застывающие в лужах
крови? Он тряхнул головой, отгоняя страшное видение. Что это на него
нашло? Он некоторое время сидел и молчал, пожевывая нижнюю губу изнутри.
- Я слышал тебя, альтерран.
- Но не все, Старейший!
Какая дикая грубость! Но что взять с дальнерожденного ?! Да и потом,
среди своих он - один из вождей? Вольд позволил ему продолжать.
- У на сесть время, чтобы приготовиться. Если люди аскатевара, люди
Аллакската и Пернмека заключат союз и примут нашу помощь, у нас будет
свое войско. Оно встретит Откочевку на северном рубеже ваших трех Преде-
лов, и гааль вряд ли решаться вступить в битву с такой силой. А вместо
этого свернут, чтобы продолжить путь на юг без задержки. Я думаю, что у
Куббана есть только одна тактика: нападать врасплох, полагаясь на чис-
ленное превосходство. Мы заставим их свернуть.
- Люди Пернмека аАллакската, как и мы, уже ушли в свои Зимние Города.
Неужели вы еще не узнали Обычая Людей? С наступлением Зимы никто не вою-
ет и не сражается!
- Растолкуй этот Обычай гаалям, Старейший! Решай сам, на поверь моим
словам!
Дальнерожденный вскочил, словно стремясь придать особую силу своим
уговорам и предостережениям. Вольд подалел его, как часто теперь жалел
молодых людей, которые не видят всей тщеты стараний и замыслов, не заме-
чают, как их жизнь и поступки проходят бесследно между желанием и стра-
хом.
- Я слышал тебя, - сказал он почти ласково. - Старейшины моего племе-
ни услышат твои слова.
- Так можно мне прийти завтра и узнать?..
- Завтра или день спустя?
- Тридцать дней, Старейший! Самое большое - тридцать дней!
- Альтерран, гааль придет и уйдет. Зима придет и уйдет. Что толку в
победе, если воины после нее вернуться в недостроенные дома, когда землю
уже скует лед7 Вот мы будем готовы к Зиме и тгда подумаем о гаале? Но
сядь же? - Он снова развязал мешочек о отломил еще крошку гезина для
прощального вдоха. - А твой отец тоже был Агат? Я встречал его, когда он
был молод. И одна из моих недостойных дочерей сказала мне, что встретила
тебя, когда гуляла на песках.
Дальнерожденный быстро вскинул голову, а потом сказал:
- Да, мы встретились с ней там. На песках между двумя приливами.
Глава 3
ИСТИННОЕ НАЗВАНИЕ СОЛНЦА
Что вызывало приливы у этих берегов: почему дважды в день к ним стре-
мительно подступала вода, катясь гигантским валом высотой от пятнадцати
до пятидесяти футов, а потом опять откатывалась куда-то вдаль? Ни один
из Старейшин города Тевара не сумел бы ответить на этот вопрос. Любой
ребенок в Космопорте сразу сказал бы: приливы вызывает луна, притяжение
луны?
Луна и земля обращаются вокруг друг друга, и цикл этот занимает четы-
реста дней - один лунокруг. Вместе же, образуя двойную планету, они об-
ращаются вокруг солнца торжественным величавым вальсом в пустоте, для-
щимся до полного повторения шестьдесят лунокругов, двадцать четыре тыся-
чи дней, целую человеческую жизнь - один год. А солнце в центре их орби-
ты, это солнце называется Эльтанин, Гамма Дракона.
Перед тем как войти под серые ветви леса, Джекоб Агат взглянул на
солнце, опускающееся в туман над западным хребтом, и мысленно произнес
его истинное название, означавшее, что это не просто солнце, но одна из
звезд среди мириада звезд.
Сзади до него донесся ребячий голос -дети играли на склоне Теварского
холма, и вспомнил злорадные, только чуть повернутые прочь лица, насмеш-
ливый шепот, за которым прятался страх, вопли за спиной: "Дальнерожден-
ный идет! Бегите сюда посмотреть на него!" И здесь, в одиночестве леса,
Агат невольно ускорил шаг, стараясь забыть недавнее унижение. Среди шат-
ров Тевара он чувствовал себя униженным и мучился, ощущая себя чужаком.
Он всегда жил в маленькой сплоченной общине, где ему было знакомо каждое
имя. Каждое лицо, каждое сердце, и лишь с трудом мог заставить себя раз-
говаривать с чужими. А особенно - когда они принадлежат к другому биоло-
гическому виду и полны враждебности, когда их много и они у себя дома.
Теперь он с такой силой ощутил запоздалый страх и муки оскорбленной гор-
дости, что даже остановился. "Будь я проклят, если вернусь туда! - поду-
мал он. - Пусть старый дурень верит чему хочет и пускай коптиться в сво-
ем вонючем шатре, пока не явится гааль. Невежественные, самодовольные,
нетерпеливые, мучномордые, желтоглазые дикари, тупоголовые врасу! Да го-
ри они все!"
- Альтерран?
Его догнала девушка. Она остановилась на тропе в нескольких шагах от
него, упершись ладонью в иссеченный бороздами белый ствол батука. Желтые
глаза на матово-белом лице горели возбужденно и насмешливо. Агат молча
ждал.
- Альтерран? - повторила она своим ясным мелодичным голосом, глядя в
сторону.
- Что тебе нужно?
Девушка отступила на шаг.
- Я Ролери, - сказала она. - На песках?
- Я знаю, кто ты. А ты знаешь, кто я ? Я лжечеловек, дальнерожденный.
Если твои соплеменники застанут тебя за разговором со мной, они либо
изуродуют меня, либо подвергнут тебя ритуальному опозориванию, - я не
знаю, какого именно обычая придерживаются у вас. Уходи домой!
- Мои соплеменники так не делают. А ты и я, мы в родстве, - сказала
она упрямо, но ее голос утратил уверенность.
Она повернулась, чтобы уйти.
- Сестра твоей матери умерла в наших шатрах?
- К нашему вечному стыду, - сказал он и пошел дальше. Она осталась
стоять на тропе.
У развилки, перед тем как свернуть налево, к гребню, он остановился и
поглядел назад. В умирающем лесу все было неподвижно, и только в опавших
листьях шуршал запоздалый бродячий корень, который с бессмысленным
упорством растения полз на юг, оставляя за собой рыхлую бороздку.
Гордость истинного человека не позволяла ему устыдиться того, как он
обошелся с этой врасу: наоборот, ему стало легче, и он снова обрел уве-
ренность в себе. Нужно будет свыкнуться с насмешками врасу и не обращать
внимания на их самодовольную нетерпимость. Они не виноваты. В сущности,
это то же тупое упрямство, как вон у того бродячего корня, - такова уж
их природа. Старый вождь искренне убежден, что встретил его со всемерной
учтивостью и был очень терпелив. А потому он, Джекоб Агат, должен быть
столь же терпеливым и столь же упорным. Ибо судьба жителей Космопорта -
судьба человечества на этой планете - Зависит от того, что предпримут и
чего не предпримут племена местных врасу в ближайшие тридцать дней. Еще
до того, как снова взойдет молодой месяц, история шестисот лунокругов,
история десяти Лет, двадцати поколений, долгой борьбы, долгих усилий,
возможно, оборвется навсегда. Если только ему не улыбнется удача, если
только он не сумеет быть терпеливым.
Огромные деревья, высохшие, с обнаженными трухлявыми корнями, тяну-
лись унылыми колоннадами или беспорядочно теснились на склонах гряды у
тропы и на много миль вокруг. Их корни истлевали в земле, и они готовы
были рухнуть под ударами северного ветра, чтобы тысячи дней и ночей про-
лежать под снегом и льдом, а потом в долгие оттепели Весны гнить, обога-
щая всей своей гекатомбой почву, где в глубоком сне покоятся их глубоко
погребенные семена. Терпение, терпение.
Подхлестываемый ветром, он спустился по светлым каменным улицам Комо-
порта на Площадь и, обогнув арену, где занимались физическими упражнени-
ями школьники, вошел под арку увенчанного башней здания, которое все еще
носило название - Дом Лиги.
Подобно остальным зданиям вокруг площади, Дот Лиги был построен пять
лет назад, когда Космопорт был еще столицей сильной и процветающей коло-
нии - во времена могущества. Весь первый этаж занимал обширный Зал Соб-
раний. Его серые стены были инкрустированы изящными золотыми мозаиками.
На восточной стене стилизованное солнце окружало девять планет, а напро-
тив, на западной стене, семь планет обращались по очень вытянутым эллип-
тическим орбитам вокруг своего солнца. Третья планета в обоих системах
была двойной и сверкала хрусталем. Круглые циферблаты с тонкими изукра-
шенными стрелками над дверью и в дальнем конце зала показывали, что идет
триста девяносто первый день сорок пятого лунокруга Десятого местного
Года пребывания колонии на Третьей планете Гаммы Дракона. Кроме того,
они сообщали, что это был сто второй день тысяча четыреста пятого года
по летоисчислению Лиги Всех Миров - двенадцатое августа на родной плане-
те.
Очень многие полагали, что никакой Лиги Миров давно нет, скептики лю-
били же задавать вопрос, а была ли когда-нибудь "родная планета". Но ча-
сы, которые здесь, в Зале Собраний, и внизу, в Архиве, шли вот уже
шестьсот лиголет, самим своим существованием и точностью словно подт-
верждали, что Лига, во всяком случае, была и что где-то есть родная пла-
нета, родина человечества. Они терпеливо отсчитывали время планеты, за-
