В ее ладонь ткнулся холодный нос Тикули. Йосс внимательно посмотрела
на пса. Раньше она не обращала внимания, что его янтарные глаза подерну-
лись мутной пленкой и слегка выцвели. Она молча погладила его по голове
и почесала за ухом.
Съел всего несколько кусочков, да и то лишь ради нее, и снова полез
на кровать! Может, заболел? Йосс приготовила ужин: суп и пирожные, и ма-
шинально сжевала все, не замечая вкуса. Потом помыла три тарелки, подки-
нула в огонь хворосту и села с книгой в руках, надеясь, что чтение ее
отвлечет. Тикули все дремал на кровати, а Губу пристроился у очага, зо-
лотистыми глазами глядя на огонь, и тихо тянул свое "мур-мур-мур". Раз
он вскочил, услышав в тростниках какой-то подозрительный шум, и издал
охотничий вопль, но потом снова улегся и, уставившись на пляшущие языки
пламени, завел свою песню. Когда огонь погас и дом под беззвездным небом
погрузился во тьму, он присоединился к Йосс и Тикули, уже спящим в теп-
лой постели, на которой сегодня утром два юных любовника отдавали друг
другу свою страсть.
Она поймала себя на том, что последние несколько дней неотступно ду-
мает об Абберкаме. Все это время она приводила свой огородик в порядок,
готовя его к зиме, и потому голова была свободна.
Когда Вождь впервые появился на болотах и поселился в доме, принадле-
жавшем старосте, вся деревня загудела, как встревоженный улей. Опозорен-
ный, низложенный, он все равно оставался великим человеком. Избранный
всенародно вождем хеендов, одного из сильнейших племен Йеове, и создав и
возглавив движение "Расовая свобода", он во время войны за Освобождение
достиг огромной популярности. Идеи его Всемирной партии пришлись по душе
особенно в сельских местностях, на плантациях: "Никто не имеет права
жить в Йеове, кроме его народов: ни уэрелиане, ни ненавистные колониза-
торы, ни боссы, ни хозяева". Война покончила с рабством, и в последующие
несколько лет дипломаты из Экумены договорились о полном и бесповоротном
окончании экономической зависимости Йеове от Уэрела. Планета перестала
быть колонией. Все боссы и хозяева - некоторые семьи жили здесь по нес-
колько веков - были выдворены на родину, в Старый Мир, вращавшийся вок-
руг солнца по внешней орбите. Они были вынуждены уйти и увести свою ар-
мию. "Они уже не вернутся! - обещала Всемирная партия. - Ни как гости,
ни как купцы. Никогда больше им не дозволено будет осквернять земли и
души Йеове. И никаким другим пришельцам и захватчикам этого не позво-
лят!" Чужаки из Экумены помогали Йеове скинуть цепи рабства, но им тоже
пришлось улететь домой. "Это только наш мир. И он свободен. Здесь мы мо-
жем укреплять свой дух по заветам Камье-Меченосца". Абберкам повторял
эти сентенции везде и всюду, и занесенный меч стал эмблемой Всемирной
партии.
А затем полилась кровь. С самого Освобождения в Надами тридцать лет
бесконечно шли войны, восстания, мятежи - половина жизни Йосс. И даже
после того как с планеты убрались все уэрелиане, война продолжалась.
Снова и снова вырастали, мужали безусые юноши и, очертя голову, броса-
лись по наущению престарелых вождей убивать друг друга, женщин, детей,
стариков; здесь всегда шла воина во имя свободы, мира и справедливости.
Получившие свободу племена дрались между собою за землю, в то время как
их вожди грызлись за власть. Все, что нажила Йосс за долгие годы работы
учительницей в столице, пошло прахом, причем даже не во время самой вой-
ны за Освобождение, а после нее, когда в городе началась гражданская
смута.
Правда, надо отдать должное Абберкаму: несмотря на меч, изображенный
на эмблеме, он всеми способами пытался воздерживаться от военных
действий, и отчасти это у него получалось. Он предпочитал бороться за
власть с помощью убеждения, различными политическими и дипломатическими
приемами, на которые был большой мастер, и почти добился успеха. Плакаты
с занесенным мечом были расклеены везде и всюду, а речи Вождя на митин-
гах неизменно пользовались большим успехом. "АББЕРКАМ И РАСОВАЯ СВОБО-
ДА!" - призывали лозунги, протянутые над улицами. Ему оставалось только
победить на первых в истории Йеове выборах и стать Вождем Мирового сове-
та. Но тут началось: сначала шепотки, слушки, потом уже открытые обвине-
ния в измене. Потом самоубийство его сына. Затем публичные откровения
матери его сына о развратном и не в меру роскошном образе жизни Вождя. А
дальше посыпались обвинения в присвоении денег, выделенных его партией
на восстановление кварталов столицы, разрушенных во время войны и
бегства уэрелиан. Разоблачение тайного плана предательского убийства
эмиссара Экумены с тем, чтобы впоследствии свалить вину на старого друга
Абберкама и его сторонника Демье? Именно последнее и положило конец его
карьере: на сексуальную распущенность, роскошный образ жизни и даже на
злоупотребление властью Вождя еще могут посмотреть сквозь пальцы, но
предательство старого товарища по партии - такое не прощают.
"Такова уж рабская мораль", - подумала Йосс. Большинство из прежних
сторонников ополчились против Абберкама и взяли штурмом его резиденцию.
Союзные войска Экумены соединились с частями, оставшимися верными Вождю,
и вместе восстановили в столице порядок. За те несколько дней, пока дли-
лись беспорядки, в городе погибли сотни людей, а по всей планете жертвы
вспыхнувших в поддержку Абберкама мятежей и бунтов исчислялись тысячами.
Но потом Экумена встала на сторону временного правительства, вынудив его
пойти на уступки в политике по отношению к Уэрелу. И Вождя повели под
охраной ненавистных колонизаторов по залитым кровью улицам с полуобва-
лившимися от разрывов гранат домами. Народ, доверявший ему, обожавший
его, ненавидевший его, молча смотрел, как его ведут через весь город под
конвоем иностранцы, чужаки, которых он обещал вышвырнуть с планеты.
Йосс прочла обо всем в газете, так как это произошло, когда она уже
год как жила на болотах. "И поделом ему!" - подумала она тогда. Действи-
тельно ли Экумена стала союзником Йеове или под прикрытием лояльности
просто готовит возрождение старых порядков, она не знала, но ей приятно
было видеть, как столь высоко вознесшийся Вождь был свергнут с пьедеста-
ла. Уэрелианские боссы, свалив главу страны, наняли десятки писак, поли-
вавших его грязью. Но Йосс уже досыта наелась грязи за всю свою жизнь.
Когда несколько месяцев спустя ей сообщили, что Абберкам будет жить
на болотах недалеко от нее и что он решил стать отшельником, она была
потрясена и даже несколько пристыжена, поскольку считала все его пламен-
ные высказывания и призывы лишь обычной политической болтовней. Неужели
он в самом деле религиозен? И это после всех грабежей, оргий, убийств?
Нет, конечно же, нет! Потеряв деньги и власть, он был вынужден устроить
весь этот спектакль для отвергнувшего его общества и играть в нем роль
нищего и несправедливо униженного. Ни стыда, ни совести! Йосс сама уди-
вилась, сколько язвительности и горячей неприязни всколыхнуло в ней из-
вестие о его приезде. Когда она в первый раз увидела его, то единствен-
ным, что запомнилось тогда, стали огромные ступни с грязными большими
пальцами, обутые в сандалии, - посмотреть ему в лицо она из презрения не
пожелала.
Однажды зимней ночью с болот донесся леденящий, как пронизывающий ве-
тер, жуткий вой. Губу и Тикули навострили уши, насторожились, но тут же
успокоились. Йосс даже не сразу поняла, что эти надрывные звуки исторга-
ет человеческая глотка; выл мужчина - пьяный? сумасшедший? - и было в
его голосе столько муки и отчаяния, что она, несмотря на страх, отправи-
лась посмотреть, нельзя ли ему помочь. Но он не искал помощи. "О великий
всемогущий Камье!" - различила Йосс, выйдя за дверь, и на фоне бледного
ночного неба, затянутого мутными облаками, увидела огромную фигуру чело-
века, который шатаясь брел по мосткам, рвал на себе волосы и плакал,
словно животное, словно душа, заблудившаяся в боли.
После этой ночи она больше не осмеливалась осуждать его. Они в равном
положении. И, встретившись с ним в следующий раз, посмотрела ему в глаза
и заговорила с ним.
Видела она его не часто: он действительно жил как отшельник. К нему
никто не ходил. Ей жители деревни (ради спасения своей души) отдавали и
кое-какие вещи, и излишки каждого урожая, а по праздникам угощали
чем-нибудь горячим; но она ни разу не видела, чтобы кто-то нес что-либо
Абберкаму. Может, поначалу ему и предлагали, а он оказался слишком гор-
дым, чтобы принимать подаяние. А может, побоялись и предлагать.
Йосс вскапывала землю маленькой лопаткой с поломанной ручкой, которую
ей отдала Эм Деви, и размышляла о ночных воплях Абберкама и его кашле. В
четырехлетнем возрасте Сафнан чуть не умерла от берлота. В те страшные
дни этот жуткий надрывный кашель преследовал Йосс днем и ночью. Может,
когда она видела Абберкама в последний раз, тот направлялся к деревенс-
кому доктору? А может, пошел, да вернулся, так и не решившись попросить
помощи?
Йосс накинула на плечи шаль: ветер посвежел, напоминая о том, что уже
осень, и, выйдя к мосткам, свернула направо.
Жилище Абберкама было гораздо больше ее лачуги и сложено из бревен,
отсыревших и замшелых: болотная вода просачивалась всюду. Такие дома пе-
рестали строить уже лет двести назад, после того, как срубили последнее
дерево. Бывший фермерский дом, теперь он превратился в мрачную, обвитую
дикими лозами развалину с прохудившейся крышей и выбитыми окнами; сту-
пеньки на крыльце совсем прогнили и прогибались даже под Йосс.
Она позвала Абберкама, потом еще раз, погромче. Но в ответ лишь ветер
шелестел в тростниках. Она постучала, подождала немного и, наконец ре-
шившись, толкнула разбухшую входную дверь. Оказавшись в узкой прихожей,
Йосс услышала доносящееся из соседней комнаты хриплое бормотание:
- Никогда не входи, ни с какими намерениями, беги без оглядки, беги
без оглядки? - И говорящий вновь зашелся в приступе мучительного кашля.
Йосс открыла дверь в комнату, остановилась на пороге и, когда глаза
привыкли к темноте, огляделась. Когда-то здесь находилась гостиная, но
сейчас все окна были забиты досками, а огонь в очаге давным-давно не
разжигали. Из мебели остались только старый буфет, стол, лавка и кро-
вать, стоявшая рядом с очагом. Скомканное одеяло валялось на полу, а Аб-
беркам, совершенно голый, метался на кровати в горячечном бреду.
- О Камье всемогущий! - вырвалось у Йосс.
Огромное, черное, маслянисто-блестящее тело, широченная грудь и жи-
вот, поросшие седыми волосами, сильные руки с ладонями, напоминающими
лопаты? Да она никогда в жизни не отважится подойти к нему!
Но все же Йосс поборола робость. Ведь Абберкам так болен и слаб, к
тому же не потерял сознания и в состоянии понять, что она хочет помочь.
Йосс подняла с пола одеяло, укрыла больного, а сверху набросала все
тряпки, которые только нашла в доме - даже коврик притащила из соседней
комнаты; затем она развела огонь. Пару часов спустя больной начал по-
теть; он буквально обливался потом: все белье промокло насквозь.
"Что за человек, ни в чем не знает удержу!" - ворчала Йосс, глубокой
ночью ворочая неподъемное тело, вытягивая из-под него простыни, чтобы
высушить над очагом. Лихорадка не отступала, старика снова трясло и
вновь скручивали приступы кашля, а Йосс тем временем заваривала прине-
сенные с собой травы и заставляла его пить. И сама пила с ним за компа-
нию. Наконец Абберкам заснул мертвым, настолько глубоким сном, что даже
кашель, все не оставлявший его в покое, не мог его разбудить. Почти сра-
зу и Йосс незаметно для себя задремала и очень удивилась, когда, прос-
нувшись, обнаружила, что лежит на полу у погасшего очага, а сквозь щели
в окна пробивается молочный свет дня.
Абберкам лежал на постели, укрытый ворохом тряпья; ковер, красовав-
