- Это не ваш мир, сэр, - сказал он командиру. - Это мир гаман. И они
сами несут за него ответственность.
Он смущенно покашлял
- Лично мне они не кажутся примитивными. Эти люди пользуются письмен-
ностью и стальными предметами. Им знакомы принципы электричества, а их
социальная система выглядит настолько гибкой и стабильной, что Форист?
- Я по-прежнему называю ее принцессой, хотя недавно понял, что этот
термин неточен, - сказал Далзул, опуская пустую чашу. - Мне следовало бы
назвать ее королевой. Кет - королева Ганама. Или королева гаман. Она го-
ворит, что "Ганам" переводится как "соль самой планеты".
- Да, Риель сказала?
- Так что в этом смысле она является Землей, а я - Космосом, то есть
Небом. Мой прилет в этот мир создал божественную связь, мистический союз
огня и воздуха с солью и водой. Мифология древних воплотилась в живой
плоти. Она не может отвернуться от меня. Ее отказ нарушит весь порядок
мироздания. Ибо если отец и мать находятся в единении, их дети послушны,
счастливы и здоровы. Ответственность родителей абсолютна и безоговороч-
на. Не мы их выбираем, а они выбирают нас. И поэтому ей придется выпол-
нить свой долг перед людьми.
- Риель и Форист выяснили, что она уже несколько лет состоит в браке
с Акетой. А от второго мужа у нее родилась дочь.
Шан удивился своему охрипшему голосу. Его рот был сухим, а сердце
стучало, словно после сильного испуга. Но чего он боялся? Стать непокор-
ным?
- Виака сказал, что может вернуть ее во дворец, - сказал Далзул. -
Однако это чревато бунтом во фракции претендента.
- Командир! - закричал Шан. - Кет - замужняя женщина! Как жрица Земли
она выполнила свой долг перед вами и вернулась в семью! Все кончено! Не-
ужели не ясно? Акета - ее муж, а не ваш соперник. Ему не нужны ни ски-
петр, ни корона, ни другие символы власти!
Далзул молчал, и сгущавшиеся сумерки скрывали выражение его лица.
Шан был в отчаянии:
- Пока мы не узнали обычаи этого общество, вам лучше отступить. Не
позволяйте Виаке похищать Кет из дома.
- Я рад, что вы поняли это, - сказал Далзул. - И хотя мне уже не из-
бавиться от своей вовлеченности в текущие события, мы не должны вмеши-
ваться в религию этих людей. Увы, власть налагает ответственность! Мне
пора уходить. Спасибо за приятный вечер, Шан. Мы по-прежнему можем петь
в унисон, как члены экипажа, верно?
Он встал и помахал рукой:
- Спокойной ночи, Форист. До скорой встречи, Риель.
Похлопав Шана по спине, Далзул прошептал:
- Спасибо вам, Шан. Спокойной ночи!
Он зашагал через двор - легкая прямая фигура, белый отблеск в темноте
под яркими звездами.
- Я думаю, мы должны забрать его на корабль. Понимаешь, Форист, его
иллюзии усиливаются с каждым днем.
Шан сжал кулаки до хруста в костяшках пальцев:
- Он будто грезит. Как, возможно, и я. Но ведь мы втроем находимся в
одинаковой реальности? Или это тоже вымысел?
Форист мрачно кивнула.
- Чартен-проблема становится все запутаннее и сложнее, - сказала она.
- Похоже, ты прав, и "кесеммас" действительно означает смерть или
убийство. Риель считает, что это жестокая казнь. Недавно, у меня было
ужасное видение, в котором бедняга Далзул совершал ужасное жертвоприно-
шение. Перерезая горло невинному ребенку, он верил, что изливает на ал-
тарь благовонное масло и разрезает ритуальную ленту. Мне бы очень хоте-
лось вырвать его из этого мира. И вырваться самой. Но как?
- А если мы трое пойдем к нему.
- И поговорим об этом? - с сарказмом спросила Форист
Чтобы увидеться с Далзулом, им пришлось простоять полдня перед домом,
который их командир называл дворцом. Старик Виака, встревоженный и нерв-
ный, пытался отослать незваных гостей, но они продолжали настаивать на
встрече. В конце концов Далзул вышел во двор и поприветствовал Шана. Он
не воспринимал присутствия Риель и Форист, и если поступал так притвор-
но, то это могло считаться великолепным исполнением роли. Он совершенно
не обращал внимания на слова двух женщин и не осознавал их прикоснове-
ний.
Шан начал сердиться:
- Командир! Форист и Риель тоже здесь. Взгляните! Вот они! Далзул
посмотрел в том направлении, куда указывал Шан, и снова повернулся к не-
му. На его лице было такое ошеломляющее сострадание, что Шан на всякий
случай сам взглянул на женщин. На миг ему показалось, что это он нахо-
дился в плену галлюцинаций.
- Настало время возвращаться, - мягко и ласково сказал Далзул. - Вы
согласны?
- Да? Думаю, мы должны вернуться.
Слезы жалости, облегчения и стыда обожгли ему глаза и сжали горло.
- Надо улетать. Наша затея не удалась.
- Скоро полетим, - сказал Далзул. - Теперь уже скоро. Не волнуйтесь,
Шан. Ваша тревога объясняется возросшими аномалиями восприятия. Отнеси-
тесь к этому спокойно, как в начале нашей экспедиции. И помните, вы в
полном порядке. Как только пройдет коронация?
- Нет! Мы должны улететь сейчас?
- Шан, по воле случая я взял на себя несколько обязательств и должен
их выполнить. Если я отрекусь от них, фракция Акеты обнажит мечи?
- У Акеты нет меча, - пронзительным и громким голосом сказала Риель.
Шан никогда еще не видел ее в такой истерике.
- У этих людей нет мечей! Они их не делают!
Однако Далзул продолжал говорить о своем:
- Как только церемония закончится и королевская власть будет провозг-
лашена, мы улетим домой. Ритуал займет от силы час, а потом я вернусь и
отвезу вас в порт Be. Или вообще в антивремя, как говорят шутники. Про-
шу, перестаньте тревожиться о том, что никогда не было вашей проблемой.
Это я втянул вас в нее. Все под контролем, дружище.
- Неужели вы не понимаете - начал было Шан, но длинная черная ладонь
Форист легла на его плечо.
- Бесполезно, - сказала она. - Безумие сильнее благоразумия. Пойдем.
Я больше не могу выносить это зрелище.
Далзул спокойно отвернулся, словно они уже покинули его.
- Выбор невелик, - подытожила Форист, когда они вышли на полуденный
зной под ослепительный солнечный свет. - Нам надо либо дождаться этой
церемонии вместе с ним, либо треснуть его по голове и утащить на ко-
рабль.
- Лично я за второе предложение, - сказала Риель.
- Если мы затащим Далзула на корабль помимо его воли, он не вернет
нас в Be, - возразил им Шан. - Скорее всего Далзул снова полетит сюда, и
ситуация станет намного хуже. Что, если, спасая Ганам, он разрушит этот
мир?
- Шан! Остановись! - сказала Риель. - Разве город Ганам - это мир?
Разве Далзул - всемогущий бог?
Он с недоумением посмотрел на нее, не зная, что ответить. Мимо прошли
две женщины, с любопытством поглядывая на пришельцев с небес. Одна из
них приветливо кивнула:
- Ха, Фойе! Ха, Иель!
- Ха, Тасасап! - ответила ей Форист.
Риель, сверкнув глазами, повернулась к Шану:
- Ганам - это маленький городок на большой планете, которую местные
жители называют Анам. Люди в долине именуют ее по-другому. Мы видели
лишь крохотную часть этого огромного мира. И потребовались бы годы, что-
бы хорошо познакомиться с ним. Попав в тиски чартен-проблемы, Далзул по-
терял здравомыслие и заразил безумием нас. Не знаю, насколько я права,
но меня сейчас это мало волнует. Далзул вмешался в священные дела, и его
поступки могут вызвать большие беспорядки. Но пусть об этом тревожатся
гамане - те люди, которые здесь живут! Это их территория! И одному чело-
веку не под силу спасти или уничтожить целый народ! Они имеют свою
собственную историю и рассказывают ее векам! Я не понимаю их уклада жиз-
ни, потому что не знаю языка. Возможно, для них мы просто четверо идио-
тов, упавших с небес!
Форист обвила руками ее плечи и прижала к себе.
- Когда она волнуется, это возбуждает, правда? Ну, не хмурься, Шан.
Акета не собирается убивать домочадцев Виаки. И я еще ни разу не видела,
чтобы эти люди разрешали нам вмешиваться в какие-то серьезные дела. У
них тут все под контролем. Нам лишь остается дождаться церемонии и спо-
койно отправиться домой. Возможно, этот ритуал не так уж и важен, как
кажется Далзулу. Когда он выполнит его и успокоится, мы попросим коман-
дира вернуть нас в Be. Он обязательно сделает это, потому что? - Она
вдруг часто заморгала и закончила фразу уже без всякого сарказма: - По-
тому что он относится к нам как отец.
Они не виделись с командиром до самою дня церемонии. Далзул не выхо-
дил из дворца, и по приказу Виаки к нему не пускали никаких посетителей.
Что касается Акеты, то он, очевидно, не имел права вмешиваться в другие
сферы священных полномочий - и не стремился к этому.
- Тезиеме, - сказал он.
И это означало примерно следующее: "Все пойдет своим путем". Он не
радовался этому, но и не желал оказывать противодействие.
Утром в день церемонии на рыночной площади начала собираться толпа.
Никто ничего не покупал и не продавал. Гамане надели свои лучшие килты и
самые яркие жилеты. Мужчины, обладавшие духовным саном, отличались от
других массивными золотыми серьгами, высокими головными уборами и плюма-
жами из перьев. Макушки малышей и подростков были вымазаны красной ох-
рой. Этот праздник не походил на остальные торжества - например, на це-
ремонию восходящей звезды, которая проводилась несколькими днями раньше.
Никто не танцевал, никто не готовил хлеб, и музыки тоже не было. Большая
толпа вела себя торжественно тихо и серьезно.
Наконец двери дома, принадлежавшего Акете - а точнее Кет, - широко
открылись, и оттуда под знобящий и тревожный бой барабанов вышла колонна
жрецов. Барабанщики, стоявшие на улице перед домом, присоединились к
концу колонны. Казалось, весь город вздрогнул и затрепетал от мерного и
тяжелого ритма.
Шан видел Кет только на видеозаписи, сделанной во время первого визи-
та Далзула. Тем не менее он тут же узнал ее. Это была строгая красивая
женщина. Ее головной убор выглядел менее пышным, чем у многих мужчин, но
его украшали длинные золотые ленты. Он гордо покачивался при ее ходьбе,
и в такт ему кивали красные перья на плетеном уборе Акеты, который шагал
рядом. Слева от жрицы шел другой мужчина?
- Кеткета, ее второй муж, - прошептала Риель. - А около него идет их
дочь.
Девочке было не больше пяти лет. Она величественно шествовала в пер-
вом ряду вместе с родителями. Концы ее грубых черных волос казались бу-
рыми от красной охры.
- В этой колонне собрались все жрецы из вулканического рода Кет, -
пояснила Риель. - Вот там - "вращатель земли". А тот старик считается
"календарным жрецом". Многих я не знаю. О Господи! Как их много?
В ее шепоте чувствовалась нервная дрожь.
Процессия свернула налево и, покинув рыночную площадь, двинулась под
тяжелый барабанный бой к дому Виаки. У желтых стен этого неуклюжего гли-
няного "дворца" Кет вышла вперед и приблизилась к воротам. Толпа разом
остановилась. Барабанщики продолжали выбивать надсадный ритм, постепенно
замолкая, пока не остался один мерный стук, изображавший сердце. Потом
это "сердце" остановилось, и наступила ужасающая тишина.
Из колонны вышел мужчина в высоком головном уборе, с плюмажем из пе-
реплетенных перьев. Он громко позвал:
- Сем анатан! Сем Дазу!
Ворота медленно открылись. В проеме стоял Далзул - освещенная солнцем
фигура на фоне серого полумрака. Он был одет в черную форму с серебряны-
ми полосами. И волосы его сияли, как серебристый нимб.
Окруженная безмолвием толпы, Кет подошла к нему, опустилась на колени
и торжественно произнесла:
- Дазу, сототию
- Далзул, ты избран, - прошептала Риель.
Он улыбнулся и протянул руки к Кет, намереваясь поднять ее. В толпе,
как порыв холодного ветра, пронесся шепот. Послышались огорченные воск-
лицания и удивленные вздохи. Кет резко приподняла голову, вскочила на
ноги и, гордо уперев руки в бока, свирепо посмотрела на Далзула.
- Сототию! - повторила она и, отвернувшись, зашагала обратно к своим
