сразу откликнулся и пошел к хозяйке. Йосс взяла его на руки, и он утк-
нулся сухим носом ей в ухо. Она села на пол и, сияя, промурлыкала:
- Вот он, мой хороший.
Йосс кряхтя поднялась на ноги и, пожелав Абберкаму доброй ночи, вышла
из комнаты.
Держа кота обеими руками, она на ощупь поднялась по скрипучей лестни-
це, толкнула дверь да так и застыла с открытым ртом. Абберкам починил
камин и сегодня весь день топил его. По террасе плясали теплые золотис-
тые блики, а за окнами стояла черная ночь, и Йосс почувствовала себя
здесь необычайно уютно. Вождь перенес сюда и одну из кроватей, стоящих в
заброшенных комнатах, и почистил ее как смог. На ней лежали матрас, оде-
яло и чистое белое шерстяное покрывало. На полке стояли чашка и кувшин с
водой. А старый драный ковер, на котором Йосс сидела раньше, переместил-
ся к камину, был выбит, вычищен и тщательно заштопан.
Губу стал вырываться. Йосс спустила кота на пол, и он тут же спрятал-
ся под кровать. Здесь ему будет хорошо. Йосс плеснула в чашку воды и
поставила ее на пол на тот случай, если Губу захочется пить. А на другой
случай имеется ящик с пеплом. "Ну вот, у нас есть все, что нужно", - по-
думала она, глядя на отблески пламени, пляшущие на стенах и окнах. И
вдруг почему-то ощутила легкую грусть.
Она вышла, плотно прикрыла за собой дверь и спустилась вниз. Абберкам
по-прежнему сидел у огня. Когда Йосс вошла, он обернулся, и глаза его
сверкнули. Она молча стояла в дверях, сама не зная, зачем пришла.
- Вам понравилась комната, - полуутвердительно-полувопросительно про-
изнес он.
Йосс кивнула.
- Вы как-то сказали, что, возможно, когда-то она была приютом счаст-
ливых любовников. Я подумал, а почему бы ей не стать таковым снова.
Йосс проглотила комок, застрявший в горле, и прошептала:
- Почему бы и нет?
- Но не сегодня, - проговорил Вождь с каким-то странным сухим смеш-
ком. Ну вот, его улыбку она уже видела, теперь слышит его смех.
- Нет, не сегодня, - тупо повторила она.
- Мне нужны здоровые руки. Я должен быть совсем здоров для этого. Для
тебя.
Она молча смотрела на него.
- Йосс, присядь, пожалуйста
Она послушно присела напротив.
-Во время болезни я думал вот о чем, - заговорил Абберкам, и в его
голосе вновь стали проскальзывать ораторские нотки. - Я предал свое де-
ло, я лгал и воровал во имя его, но только потому, что не смел себе
признаться, что утратил в него веру. Я боялся чужаков, потому что стра-
шился их богов. Слишком много у них богов! Я боялся, что они умалят,
принизят моего Владыку! Как это допустить? - Он замолчал, опустив голову
и взволнованно дыша, и Йосс услышала, как в легких у него все еще клоко-
чет. - Я предавал мать моего сына несчетное количество раз. Я изменял
ей, другим женщинам, самому себе. Я не держался ни истины, ни благо-
родства. - Он развернул руки ладонями вверх и посмотрел на ожоги. - А
ты, кажется, сумела удержаться.
Йосс помолчала, глядя в огонь, и, собравшись с духом, ответила:
- С отцом Сафнан я прожила лишь пару лет. Потом у меня были другие
мужчины. И что, теперь это хоть сколько-нибудь важно?
- О, это-то не важно, я вообще не об этом. Я хотел сказать, что в
главном ты не изменяла ни своим мужчинам, ни ребенку, ни самой себе. Да
ну его, прошлое. Ты спрашиваешь, важно ли это - да ничуть! Но можешь ли
ты дать мне один-единственный шанс, прекрасный, дивный шанс, удержаться
за тебя. Я буду держать тебя крепко-крепко.
Йосс не ответила.
- Я пришел сюда покрытый позором, а ты протянула мне руку помощи, как
равному.
- А почему нет? Кто я такая, чтобы осуждать тебя?
- "Брат, я - это ты".
Она бросила на Абберкама короткий испуганный взгляд и снова устави-
лась в огонь. Торф горел ровно и жарко, испуская легкий дымок, а не чад.
Йосс вдруг подумала о жаре, таящемся в огромном черном теле Вождя.
- А мы сумеем жить в мире? - спросила она наконец.
- Тебе нужен мир?
Она слабо улыбнулась.
- Да я из кожи вылезу, - пообещал Абберкам. - Поживи здесь хоть нем-
ного и увидишь.
Она кивнула.
ДЕНЬ ПРОЩЕНИЯ
Солли была космическим ребенком - дочерью посланников-мобилей, кото-
рые жили то на одном, то на другом корабле, мотаясь по разным мирам и
планетам. К десяти годам она налетала пятьсот световых лет, а к двадцати
пяти прошла через альтерранскую революцию, научилась айджи на Терре и
прозорливому мышлению у старого хилфера на Роканане, закончила универси-
тет Хайна, получила ранг наблюдателя и уцелела в командировке на смерто-
носной умирающей Кеаке, проскочив при этом на предельной скорости еще
полтысячи световых. Несмотря на молодость, она повидала многое.
Конечно, Солли скучала в посольстве на Вое Део, где весь персонал,
словно сговорившись, учил ее помнить и не забывать, остерегаться одного
и стремиться к другому. Но, будучи посланницей-мобилем, она уже привыкла
к подобному отношению. Уэрел действительно имел свои причуды. Хотя у ка-
кого мира их нет? Она прилежно зубрила свои уроки и теперь знала, когда
надо делать реверансы и не рыгать за столом, а когда поступать наоборот
или как захочется. Вот почему она так обрадовалась, получив наконец наз-
начение в этот маленький причудливый город на небольшом и причудливом
континенте. Солли стала первой и единственной посланницей Экумены в ве-
ликом и божественном королевстве Гатаи.
Проведя несколько дней под крохотным ярким солнцем, изливавшим свет
на шумные городские улицы, она влюбилась в эти сказочно высокие пики
гор, которые возносились над крышами домов, в бирюзовое небо, где
большие и близкие звезды сияли весь день, а по ночам ослепительно свер-
кали вместе с шестью лениво плывущими кусками луны. Она полюбила этих
чернокожих и черноглазых людей, красивых и стройных, с узкими головами,
тонкими руками и ногами - людей, которые стали ее народом! Она любила их
даже тогда, когда встречалась с ними слишком часто.
В последний раз Солли оставалась наедине с собой лишь в кабине аэрос-
киммера, который перевозил ее через океан, отделявший Гатаи от Вое Део.
У посадочной полосы посланницу встречала делегация придворных, жрецов и
советников короля. Величавые государственные мужи в коричневых, алых и
голубых одеждах проводили ее во дворец, где было много реверансов и ни-
каких отрыжек, утомительные знакомства, представление его маленькому
сморщенному и старому величеству, занудливые речи и банкет - все по эти-
кету, никаких проблем и даже без гигантского жареного цветка на ее та-
релке во время торжественного обеда. Однако с самых первых шагов на по-
садочной полосе и каждую секунду после этого за спиной Солли или рядом,
или очень-очень близко находилось двое мужчин: ее гид и телохранитель.
Гида, которого звали Сан Убаттат, приставили к ней сами гатайцы. Он,
конечно же, обо всем докладывал правительству, но был таким услужливым и
милым шпионом, таким прекрасным лингвистом и приятным в общении советчи-
ком, всегда готовым дать бесценный намек на ожидаемые действия или воз-
можную ошибку, что Солли относилась к его опеке довольно спокойно. А вот
с охранником все было иначе.
Он принадлежал к военной касте Вое Део, чей народ, будучи преобладаю-
щей силой на Уэреле, являлся в этом мире основным союзником Экумены. Уз-
нав о его назначении, Солли подняла в посольстве настоящий скандал. Она
кричала, что ей не нужен телохранитель: у нее не было в Гатаи врагов, а
даже если таковые и имелись, она сама могла бы позаботиться о своей бе-
зопасности. Однако в посольстве только разводили руками. Извини, говори-
ли они. Тебе придется смириться. Несмотря на экономическую независи-
мость, гатайцы используют для охраны своего государства вооруженные силы
Вое Део. Выполняя заказ такого выгодного клиента, Вое Део заинтересовано
в защите законного правительства Гатаи от многочисленных террористичес-
ких группировок. Твоя охрана входит в перечень услуг их договора, и мы
не можем оспаривать этот вопрос.
Солли знала, что возражать начальству бесполезно, но она не желала
подчиняться какому-то майору. Его воинское звание, "рега", она заменила
архаическим словом "майор", которое запомнилось ей по смешной пародии,
виденной когда-то на Терре. В этом фильме майор изображался напыщенным
кителем, увешанным медалями и орденами. Он надувал щеки, передвигался с
важным видом и отдавал приказы, время от времени извергаясь кусками сво-
ей начинки. Ах, если бы ее "майор" делал то же самое. Но он не только
ходил с умным видом и командовал. Ко всему прочему он был леденяще-веж-
ливым, как улыбка каменной статуи, молчаливым, как дуб, и равнодуш-
но-жестким, как трупное окоченение.
Солли довольно быстро отказалась от попыток разговорить его. Что бы
она ни сказала, он отвечал "да" или "нет, мэм" с той ужасной демонстра-
тивной тупостью человека, который не желает вас слушать. Этот офицер, по
должности не способный к человеческим чувствам, был с ней на всех встре-
чах и мероприятиях, при разговорах с бизнесменами, придворными и госу-
дарственными чиновниками, на улицах и в магазинах, в городе и во дворце,
при осмотре достопримечательностей и в воздушном шаре, который поднимал
их над горами, - день и ночь, везде и всюду, не считая, конечно, посте-
ли.
Впрочем, пристальное наблюдение продолжалось и в постели. Гид и ох-
ранник уходили вечерами по своим домам, но в гостиной у дверей ее комна-
ты "спала" служанка - подарок короля и личная собственность Солли.
Она вспомнила свое недоумение, когда несколько лет назад впервые про-
читала текст о узаконенном рабстве. "Члены правящей касты Уэрела являют-
ся собственниками, а люди, прислуживающие им, считаются "имуществом". На
этой планете только собственников можно называть мужчинами и женщинами;
"имущество" же причисляется к домашним животным".
Теперь она тоже стала собственницей. Солли не могла отказаться от по-
дарка короля. Рабыню звали Реве, и скорее всего она шпионила за послан-
ницей Экумены. Хотя в это верилось с трудом. Величавая и красивая женщи-
на выглядела лишь на несколько лет старше Солли и имела почти такую же
смуглую кожу: только у Солли она была немного красноватой, а у Реве -
синеватой. Ее ладони восхищали нежным голубоватым цветом. Манеры каза-
лись божественно изысканными, а такт, проницательность и безошибочное
предугадывание всех желаний своей новой госпожи вызывали восторг и удив-
ление.
Солли обращалась с ней как с равной, с самого начала заявив, что ни
один человек на свете не имеет права властвовать над другими людьми. Она
сказала, что не будет отдавать Реве никаких приказов, и выразила надежду
на их дальнейшую дружбу. Рабыня восприняла ее слова без особого вооду-
шевления, как очередную прихоть молодой хозяйки. Вышколенная и покладис-
тая, она улыбнулась и сказала "да". Но страстные речи Солли о равенстве
и дружбе тонули в ее бездонном всепринятии и терялись там, оставляя Реве
неизменной: заботливой и услужливой рабыней, приятной в общении, но со-
вершенно невозмутимой. Она улыбалась, говорила "да" и пребывала за пре-
делами каких-либо чувств и эмоций.
После ажиотажа первых дней, проведенных в Гатаи, Солли вдруг поняла,
насколько ей необходимы разговоры с Реве. Служанка оказалась единствен-
ной женщиной, с которой она могла поговорить. Все гатайские аристократки
жили в своих безах - женских половинах Домов. Им запрещалось выходить
оттуда и уж тем более принимать в гостях посторонних людей. А рабыни,
которых Солли встречала на улицах, являлись чьим-нибудь "имуществом" и
боялись общаться со странной чужеземкой. За исключением Реве ее окружали
только мужчины - причем многие из них оказались евнухами.
Это была еще одна особенность, в которую Солли поверила с трудом. Она
не понимала, как могли такие красивые и видные мужчины добровольно отка-
