расположен над усадьбой Андарза. Между тем он не пробыл в усадьбе и пяти
дней, как молодой господин велел ему шпионить за Иммани, Теннак - за
молодым господином, а Андарз и Нан - за Иммани, Теннаком, и Дией вместе
взятыми. "Если дело пойдет так дальше - подумал Шаваш, - то сегодня Дия
должен попросить меня следить за Теннаком".
Храм Двенадцати Слив находился по ту сторону реки, посереди
четырехугольного пруда, поросшего белыми тысячелистными кувшинками. К
храму вела дамба, чья узость напоминала об узости добродетели. Середина
храма была перетянута золотой аркой, а за ней стояла статуя Бога
Правосудия с весами в руках. Наверное, он измерял, кто больше даст. В
дальнем углу пустого храма играла кучка детей. Эконом поставил перед богом
жертвенную корзинку, стукнулся носом о пол, испещренный молитвами, и
молился довольно долго.
После этого супруга его направилась в часовню Исии-ратуфы, а эконом
ушел в домик для еды. Перед домиком продавали связки прутьев, приносящие
счастье, и эконом Дия купил себе несколько связок. В домике для еды
пожилой монах поставил перед ним целое блюдо ароматных блинов, свернутых
трубочкой. Блины плавали в соусе из масла, сахара и шафрана. Дия принялся
жадно есть блины. Немного погодя он поднял голову: над столом стоял
осуйский посланник, Айр-Незим.
- Какая неожиданная встреча! - сказал осуйский посланник,
оглядываясь, нет ли вокруг свидетелей.
Они уселись за стол и стали есть блины. Служка принес им вино в белом
кувшине, и Дия вылил первую чашку в священный прудик и сказал, что делает
это во здравие Осуи. Дело в том, что, как уже было замечено, эконом Дия
очень хотел бы перебраться в Осую. Он устал от непрерывных притеснений со
стороны императорских чиновников, и ему казалось, что, как только он
приедет в Осую, он сможет застроить своими станками половину города и
одеть ими половину мира.
- Я обдумал ваше предложение, - сказал торговец, - и мне оно
показалось разумным. Но вы знаете, что я ничего не могу делать без совета
мудрых людей. Я написал старейшинам нашего города, и оказалось, что я
ошибся. Нам нет надобности в вашем станке. Во-первых, цеха запрещают иметь
такие станки, и тому, кто заведет такой станок, придется иметь дело с
законами и судами. Можно, конечно, изменить законы, но эти законы сделаны
не столько ради выгоды, сколько ради стабильности. Наши подмастерья и так
не очень-то любят своих хозяев. А ваш станок превратит отношения между
между мастерами и подмастерьями в отношения между господами и наемными
рабами, наполнит город всяким отребьем, которое промышляет
неквалифицированным трудом, как-то: работой на станках, грабежами и
революциями. Нынче трудные времена. Варвары хотят съесть Осую, империя
хочет съесть Осую, и, признаться, члены Совета хотят съесть друг друга. Мы
не можем позволить себе заводить станки, которые превратят наших
подмастерьев в наших главных врагов. К тому же, - добавил со вздохом
осуец, - едва кто-то из членов Совета заведет станки, как другие члены
Совета, менее предприимчивые, но более честолюбивые, возглавят народное
недовольство.
Круглое лицо Дии вытянулось.
- Я обсудил, - сказал Айр-Незим, - ваше предложение с
заинтересованными лицами, и они нашли, что мы не можем предоставить
гражданство за то, что знает господин Дия, но мы можем предоставить
гражданство за то, что знает господин Амасса.
Дия вздрогнул и спросил:
- Это кто такой?
- Этот человек, Амасса, ответил осуец, был молоденький чиновник,
поразительного таланта. Десять лет назад он заведовал строительством ходов
и укреплений дворца. Он был старший над строительством, и старше него были
только Андарз и государыня Касия. Государыня Касия к старости стала
немного вздорной. После конца строительства она отдала приказ - убить всех
рабочих и надзирателей, и Амассу в том числе. Господин Андарз обманул
государство, сохранил молодому механику жизнь, раздобыл ему новое имя,
позволил ему изобретать любые механизмы. И вдруг - что скажет Андарз,
когда узнает, что человек, обязанный ему жизнью и возможностью заниматься
любимым делом, хочет убежать в Осую!
Осуец замолчал и стал с наслаждением слушать, как щебечут птицы.
- Великий Вей, - прошептал, побелев, Дия, - что вы хотите?
- Пусть господин Амасса нарисует нам план секретных укреплений
Небесного Дворца.
Домоправитель побледнел и сказал:
- Вряд ли господин Амасса это сделает. Чертежи станков должны
принадлежать всем, а чертежи секретных укреплений должны принадлежать
государству.
- Если вы нарисуете нам этот план, - сказал осуец, - вы получите
осуйское гражданство. Если вы его не нарисуете, вы погубите господина
Андарза. Что скажет советник Нарай государю, узнав о вашей прежней жизни?
Он скажет: "Андарз скрывает у себя мертвого преступника, ради собственной
выгоды подвергает опасности государство! Зачем он держит при себе
человека, которому известны все секреты дворца? Уж не этими ли секретами
он собирается торговать с Осуей, когда не сможет торговать потом и кровью
народа?"
- Убирайтесь! - зашипел домоправитель.
Осуец тоже зашипел:
- Чего вы ломаетесь, - кому вы верны? Государству - так надо было
умереть, когда приказали! Андарзу, который вас спас? Так не надо было его
обманывать! Стоит сделать обыск в заречном поместье, и окажется, что едва
ли треть кружев из числа находящихся на складе объявлена вами Андарзу и
государству!
- Вряд ли стоит делать обыск в поместье, - возразил домоправитель.
После этого обыска вы, господин Айр-Незим, лишитесь изрядной части дохода,
и вдобавок вас вышвырнут из империи, если не арестуют.
- Именно так, - согласился господин Айр-Незим. - Мне этот обыск
ужасно невыгоден. Но жители нашего города не могут действовать, думая о
собственной выгоде. Жители нашего города действуют, исходя из общей
выгоды. Совет написал мне, что если я не сумею убедить господина Амассу
принять наше предложение, то я буду отозван из империи. А как только меня
отзовут, городу будет очень полезно, если новый посланник изобличит все
мошенничества в торговле между Осуей и империей и тем самым приобретет
благоволение советника Нарая.
Домоправитель молчал. Жирное, добродушное лицо его все покрылось
потом. Главные свои деньги домоправитель, на случай опасной перемены
судьбы, держал в осуйском банке. Он полагал, что эти деньги в безопасности
от чиновников империи. Он совершенно забыл, что чиновники Осуи тоже имеют
длинные когти. Он представил себе, что эти деньги могут пропасть, и мир
исчез из его глаз.
Домоправитель сел на скамейку и закрыл лицо руками.
- Но зачем вам мое предательство, - жалобно спросил он. - Чертежи,
может быть, уже устарели.
Осуец выпучил глаза.
- Помилуйте, - изумился он, - о каком предательстве идет речь? Разве
у Осуи есть войско, чтобы воевать с империей? Мы думаем не о чужих
городах, а о своем собственном! Нет такого войска, которое бы добралось
через тысячи гор и рек до Небесного Города! А стоит варварам забраться на
горы, нависающие над Осуей, как нашему городу придет конец! Мы бы хотели
поглядеть на эти чертежи и сделать себе такие же укрепления и подземные
ходы!
Тут бедный Дия разрыдался - и кивнул головой.
Вечером Шаваш доложил Андарзу, что эконом Дия встречался в храме с
Айр-Незимом из Осуи.
- Только я не один наблюдал за этой встречей, - сказал Шаваш. - Там
еще был один продавец лапши, который пошел со своим коромыслом прочь, едва
Айр-Незим вышел из храма, и не прошло и десяти минут, как у этого продавца
купил лапши сыщик из управы Нана.
В то самое время, когда несчастный Дия вел с осуйским консулом свой
предательский разговор, молодой судья Нан сидел в трактире в одном из
кварталов Нижнего Города, именуемого Болоки. Это было гнусное место с
тесными домами, промежутки между которыми использовались как уборные, и с
выцветшим кусочком неба в вышине.
Нан знал, что для здоровья судейских чиновников вредно появляться в
этом квартале, и поэтому он предусмотрительно оставил дома служебные шапку
и плащ. Молодой чиновник был одет залихватским осуйским купцом, и его
рукава, сшитые по последней моде, были так длинны, что он то и дело окунал
их в суп.
Стукнула дверь, и на террасу трактира взошел еще один посетитель, -
черный старик с маленьким и сморщенным, как персиковая косточка, лицом. С
собой старик тащил изрядную, пахнувшую лекарственными травами, и стакан
для гадания. Хозяйка трактира что-то торопливо прошептала ему, указывая на
молодого осуйского купца.
Старик подошел к Нану, сел напротив и сказал:
- Вы хотели меня видеть?
Молодой купец ужасно сконфузился, а потом сказал:
- Я со своим товаром впервые в Небесном Городе. Хотел бы, чтобы
почтенный учитель указал на благоприятный день для отплытия, а если
возможно, то составил бы и гороскоп.
Старик принялся его расспрашивать, и Нан охотно рассказал, что отец с
детства попрекал его глупостью, и наконец, по просьбам матери, отпустил в
первое самостоятельное путешествие, и что астрологией Нан никогда не
занимался, поелику какие в Осуе астрологи? Там душа у людей забита мыслями
о деньгах, окорока там, а не астрологи, разве можно Осую сравнить с
Небесным Городом?! Итак, Нан попросил сделать гадание об отплытии и
спросил, хватит ли на это пяти золотых.
Астролог посмотрел на деньги, которых хватило бы на пятьсот гаданий,
и сразу понял, что отец недаром попрекал юношу глупостью.
- Для меня будет истинным удовольствием, - сказал старик, - оказать
услугу такому умному юноше, а что до денег - я не нуждаюсь в золоте. Я и
сам могу его добыть, сколько угодно.
- Уж не обладаете ли вы философским камнем, - полюбопытствовал Нан.
- Именно так.
Нан изумился:
- Но мой батюшка говорил, что этой штуки нет на свете, и что это
только уловка, посредством которой плуты-алхимики добывают золото из
карманов дураков!
Алхимик оскорбился.
- Если вы мне не верите, могу доказать! А что бы вы не заподозрили
обмана, давайте сделаем так: извольте сами добыть какую-нибудь дрянь,
железные опилки, или ртуть, любой металл, да и приходите с этим ко мне
домой: я покажу вам, где я живу.
Через час Нан явился по указанному адресу с баночкой ртути,
приобретенной им неподалеку в лавке, где торговали разными ухищрениями для
алхимиков.
Дом владельца философского камня вонял наподобие сгнившего баклажана.
Кабинет был украшен черными треугольниками и заставлен книгами для гаданья
по звездам. Нан с любопытством вертелся по комнате, оглядывая снасти для
насилия над природой.
Старик тем временем развел огонь в камине, поставил на огонь круглый
горшок, прочел несколько заклинаний из книжки, и, когда ртуть в горшке
закипела, высыпал туда небольшую щепотку красного порошка.
Закричал, замахал рукавами, вывалил горшок в ванну с холодной водой,
и, достав щипцами небольшой слиток, показал его Нану.
- Серебро! - изумился Нан.
- Возьмите, - сказал старик, протягивая слиток.
Нан окинул взглядом комнату, отличавшуюся чрезвычайным запустением.
- Ни в коем случае, - запротестовал Нан, - вы могли бы употребить это
на благоустройство вашего жилища!
- Ба, - возразил старик, - я мог бы выстроить эти стены из золотых
кирпичей! Но зачем? О золоте мечтают лишь те, кто не имеет его в
достаточном количестве. Я же могу набрать золото так же легко, как вы
можете набрать, к примеру, грязи на улице. Вы же не станете украшать стены
