Потом, словно не веря себе, он вытащил из вместительного ящика то, что там
лежало, и положил на стол.
Это была многократно изогнутая стеклянная трубка. Каждое из коленец
трубки было перехвачено бронзовым кольцом и прикреплено к бронзовой раме,
так что все сооружение напоминало челюсть собаки со стеклянными зубами.
Шаваш бывал у алхимиков и знал, что эта штука стоит очень дорого и
называется змеевик. Но зачем она Иммани? К тому же алхимики, учиняющие
насилие над природой, преследовались не меньше, чем воры, учиняющие
насилие над людьми, а денег почти не имели, так как насиловать природу
было неприбыльно.
Нан вытащил из кармана нож-кочедык и процарапал на бронзе еле видную
полоску. Убрал змеевик обратно и закрыл тайник. Может, так было еще что,
но Шаваш не видел.
Наконец Нан подошел к письменному столу, поставил фонарь на краешек
стола и стал пробовать, один за другим, ключи. Третий ключ подошел. Нан
дернул на себя ящик: фонарь затрепетал, соскользнул со стола и погас,
шлепнувшись об пол. Чиновник выругался и наклонился, ища фонарь.
Шаваш ужом скользнул к лестнице и взлетел на второй этаж. Чиновник
замер, вертя головой и вглядываясь в темноту: но без фонаря он был слеп,
как крот.
Прошло еще минут пятнадцать, прежде чем Нан с фонарем поднялся в
летнюю спальню: в спальне все было тихо, через узкие отдушины под потолком
светились звезды. Нан приподнял полог, ощупал постель и насторожился: под
подушкой лежало что-то твердое. Нан приподнял подушку, взял книжку,
которую обнаружил под ней, и стал листать: он не прочел и двух страниц,
как понял, что читает дневник покойника Ахсая.
Шаваш нашел молодого господина в беседке у пруда: тот положил голову
на круглый столик и сладко спал. Шаваш разбудил его.
- А, - сказал Астак, - нашел?
- Нет, - сказал Шаваш, - а потом пришел этот чиновник, Нан, и я чудом
удрал.
- И ты ничего не нашел?! - капризно сказал Астак.
Шаваш не стал ему разъяснять, что это было дело Астака, - сидеть на
карауле, и что вместо того, чтобы выполнять свою часть уговора, молодой
господин спал, как тритон зимой.
Мальчики прокрались по дорожкам сада. Астак вернулся в свою постель,
а Шаваш - на лежанку.
- Интересно, - сказал Астак, - что Нану понадобилось у Иммани? И
откуда у него ключи?
- Не знаю, - сказал Шаваш, - но думаю, что он подозревает Иммани в
убийстве привратника. Господин Нан - справедливый чиновник. Ему не
нравится, что какой-нибудь секретарь Иммани может ускользнуть от
правосудия только потому, что он раб высокопоставленного вельможи.
Около второй ночной стражи Айр-Незим, судья Осуйского квартала
согласно разрядным спискам империи, и посол Осуи в империи согласно
разрядным спискам Осуи, стоял за конторкой и читал сборник упражнений о
том, как познать Бога, - этот предмет его сильно занимал, и он посвящал
ему все время, свободное от делания денег. Он как раз собирался очертить
круг и вынуть из колбы беса по имени Шестиухий Черный, когда во дворе
раздались голоса слуг и стук подков, и через минуту привратник доложил
Айр-Незиму, что в его дом пожаловал господин Нан, новоназначенный судья
десятого округа.
Айр-Незим в ужасе выронил колбу с бесом, оправил воротничок и сошел в
нижнюю залу, занятую суконной лавкой.
Молодой чиновник нетерпеливо постукивал красным каблучком о пол,
разглядывал черную листву, шевелящуюся за окном. Он был чисто выбрит, и от
него приятно пахло инисским благовонием, которое в столичных лавках стоило
пять ишевиков фунтик, а у Айр-Незимовой племянницы - четыре с половиной.
Айр-Незим отметил, что об этой разнице в ценах стоит Нану сообщить.
Новый судья десятого округа поклонился и сказал:
- Прошу прощения за столь позднее вторжение! Но сегодня ночью ко мне
прибежал сыщик и заявил, что он слышал, будто в портовом кабачке Золотой
Кукиш толпа треплет троих осуйцев. Я немедленно выехал в кабачок, но не
обнаружил никаких следов насилия. Тем не менее я почел своим долгом
навестить вас, господин Айр-Незим: точно ли, что у вас никого не зарезали?
Айр-Незим немного помолчал. И ночи не проходило, чтобы кто-то не
пустил слуха о драке между осуйскими матросами и народом, и каждый пятый
из слухов оказывался верным. Обычно власти столицы не очень-то извинялись
за потасовки. В случае чего, они еще брали штраф с осуйского квартала.
- Нет, сказал посол, - наших сегодня никого не зарезали, а вашего
чиновника, представьте себе, чуть не зарезали: и причем в нашем квартале.
- Кого же это, - поинтересовался Нан.
- Иммани, секретаря господина Андарза.
Нан всплеснул руками.
- Что вы говорите! Я распил с ним сегодня чашечку вина в "Трех
Трилистниках". Заметил, что он желает напиться, и спешно простился.
Однако, что ему понадобилось в осуйском квартале?
Осуец пожал плечами:
- Наши патрульные, - сказал он, - обнаружили его под стеной квартала
в тот момент, когда над ним старался какой-то бродяга. Они пытались
поймать злоумышленника, но тому удалось утечь. Иммани был мертвецки пьян.
Вряд ли он соображал, куда идет.
Нан вспомнил женский силуэт в двери и шепот: "Иммани! Иммани!" Это
точно - вряд ли Иммани соображал, куда идет, но ноги сами привели его в
знакомое место. Вернее, то, что между ног.
Новый судья выразил желание посмотреть на пьяного. Осуец, из
вежливости, лично проводил его в подсобное помещение при посольской лавке.
Иммани лежал на деревянной скамейке, и от него несло спиртным и канавой.
Нан осторожно поковырялся в одежде пьяного, вытащил кошелек и двумя
пальцами ослабил кожаный шнурок:
- Однако у него ничего не украли! - изумился чиновник.
- Бродяга выронил кошелек, когда увидел патруль, - пояснил посол.
Кладя кошелек обратно, Нан тихонько спустил в него ключи, которые он
три часа назад прихватил с собой. Случись у него такая история со
стражниками империи, он бы, разумеется, спер ключи, а стражники бы сперли
все остальное. Но тут добродетельные лавочники, как и опасался Нан,
оберегли карманы. "Вот чудаковатый народ" - причмокнул про себя чиновник.
Господин посол заверил господина судью, что завтра же утром, едва
откроют большие ворота, он лично отправит захворавшего чиновника в дом
своего друга Андарза. Он был очень растроган учтивым визитом гостя, и,
прощаясь, вынес ему скромный подарок. "Это не случайный визит! - отметил
про себя консул. - Этим визитом он хочет показать, Нан не забыл прежних
друзей, и при случае можно на него рассчитывать."
Консулу было крайне приятно иметь среди приближенных Нарая человека,
на которого можно было рассчитывать.
6
Когда Шаваш проснулся, было уже позднее утро: в стеклянных окнах
сверкало лимонное солнце, плавились золотом крутобокие вазы на малахитовых
подставках, и по расшитому шелком ковру кралась пушистая кошка. Постель
молодого господина была пуста: пухленькая служанка вытряхивала перину. На
столике лежала книга с черной обложкой.
- Давай-ка я помогу, - сказал Шаваш.
- Да лежи уж, - сказала служанка.
Но Шаваш все-таки помог ей управиться с периной: потом служанка
показала ему, как мести ковер, чтобы вылущить из него кошачью шерсть, а
сама стала заплетать в шар свежие цветы.
- Уф, - сказала служанка через час, - однако сегодня я раненько
управилась.
Они сели рядышком на ковер и Шаваш, любопытствуя, подоткнул под себя
книжку с черной обложкой.
- А что это молодой господин тебя позвал? - спросила пухленькая
служанка, которую звали Дарани, что означало "сад тысячи удовольствий".
- Не знаю, - сказал Шаваш. - Боязливый он. Чего он боится?
- Ну, - сказала служанка, - у людей из рода наместников Аракки всегда
есть кого бояться.
- А что, - спросил Шаваш, - правда, что есть такие личные привидения,
которые липнут к одному человеку, и ходят за ним даже днем, а другие люди
их не видят?
- Не знаю, - сказала служанка, - а только в этом доме водятся
привидения всех четырех видов. Ты лучше ночью не ходи к Белому Пруду:
утопят.
- А кого здесь больше, - спросил Шаваш, - живых или приведений?
- Днем, наверное, больше живых, - сказала служанка, - а ночью больше
привидений. Намедни господин Теннак зашел ночью на задний двор: так
какой-то покойник налетел на него сзади и стал топтать. Теннак дал ему
разок между глаз, и покойник - бряк на землю. Наутро на этом месте нашли
белого хряка: Теннак проломил ему лоб. А вчера секретарь Иммани напился
пьян и не ночевал в усадьбе: так в его флигеле видели призрачный огонь.
- Это, наверное, был вчерашний покойник, - сказал Шаваш, - какой-то у
него был зуб на Иммани.
- Да ты что? - возмутилась служанка таким предположением. - В нашем
доме обитают самые высокопоставленные мертвецы трех династий! Есть даже
несколько родственников императора. Да какой-то там привратник в трактире
и носа бы не посмел высунуть в их обществе! Они бы его тотчас разодрали на
клочки!
- А какие в доме самые частые привидения? - спросил Шаваш.
Пухленькая служанка задумалась и стала загибать пальцы.
- Ну, во-первых, покойная госпожа. У покойников обычно после смерти
переменяется характер: и вот при жизни она не обращала на сына внимания,
но после смерти повадилась к нему ходить каждую ночь. По-моему, она дурно
влияет на Астака.
- А что она была за женщина? - полюбопытствовал Шаваш.
- Правду сказать, - задумалась служанка, - она была большая стерва, и
господин Андарз утопил ее, застав на ней одного свечного чиновника.
- А что случилось с чиновником? - спросил Шаваш.
- А чиновнику Андарз отрезал ту штуку, которой блудят, - тот
попищал-попищал и умер. По правде говоря, господин Андарз поступил не
очень хорошо, потому что он хотел развестись с госпожой за блуд и сам
подговорил этого чиновника на такое... А застав их друг на друге,
рассвирепел... А женщина, наверное, опять стала приходить, раз Астак звал
тебя спать.
- А еще кто тут бывает? - не отставал Шаваш.
- Во-вторых, тут бывает покойный отец Андарза, но это привидение
мирное: оно плачет и уходит в землю за своими слезами. Ходит один чиновник
по имени Дан: его по приказу Андарза зарезали неподалеку; а другого,
Хамифу, отравили зубным порошком. Есть еще один глупый чиновник: Андарз
убедил его подать донос на министра финансов, но донос вышел такой глупый,
что чиновника по приказу Андарза удавили в тюрьме.
- А я тут видел одного мальчика, - сказал Шаваш, - это кто?
Пухленькая служанка вскочила в ужасе, потом протянула руку, чтобы
пощупать Шаваша...
- А ну марш на кухню, бездельник, - заорала служанка, - если господин
его вместо собаки завел, так он все утро будет на ковре язык трепать!
На кухне Шаваш забился за печь и стал читать книгу с черной обложкой.
Книга была зачитана до лохмотьев, и усеяна красными галочками. Книга
раскрылась на странице, озаглавленной "обращение с врагами". Первый
параграф советовал государю, у которого есть два врага, подговорить
первого на убийство второго, а потом казнить первого, как убийцу. Параграф
был жирно отчеркнут красным. Шаваш почитал немного дальше и, найдя, что
книжка эта очень полезная, хотя и занудная, потихоньку отнес ее обратно в
комнату молодого господина.
Секретарь Иммани лежал в своем флигеле. На душе у него было так
погано, словно он съел дохлую мышь. Далеко в городе уже забили барабаны в
управах, засвистели серебряные раковины в храмах, извещая богов и людей о
