- Представь себе! - сказала девица, - по пути туда все сошло
спокойно, а на обратной дороге его ограбили! И не где нибудь, а под самой
столицей, в Козьем Лесу!
Вздохнула и добавила:
- Лучше бы его ограбили на пути туда.
- Почему? - удивился Шаваш.
- Видишь ли, варварское войско получило деньги и тут же
взбунтовалось. А если бы его ограбили на пути туда, варвары бы продолжали
ждать причитающейся им платы и хранили бы верность империи.
Тут девица выпила еще вина, и глазки ее совсем разлетелись в разные
стороны. Шаваш спросил:
- Осмелюсь полюбопытствовать: сам ли Иммани показал вас своему
господину?
- Нет, - сказала девица, - это его товарищи: все они частенько
проводят здесь время, а иногда - и в харчевне напротив.
- Неужели все слуги господина Андарза, - удивился Шаваш, - настолько
богаты, чтобы посещать подобное заведение?
Ибо заведение, как Шаваш мог заметить, было из числа самых
дорогостоящих.
- Нет, - сказала девица, - но человек пять. Оба секретаря, потом -
эконом Дия, еще Ласида, которого вот уже месяц нет в столице, да и сын
господина Андарза, даром что юноша, трижды бывал здесь.
Шаваш вздохнул, поднял на девицу влажные глаза и пролепетал:
- А что за человек - секретарь Иммани? - Похож он на Теннака или нет?
- Нет, - сказала девица, - они совсем разные люди. Иммани - тот тебя
зарежет из-за гроша. А Теннак - нет, этот тебя за грош не зарежет, а
зарежет только за золотой.
Спохватилась и поглядела на Шаваша:
- А ты зачем спрашиваешь?
- Помилуйте, сказал Шаваш, - ведь от этих людей теперь зависит мое
"я" - вот и спрашиваю.
- А, - сказала девица, - Теннак смешной человек. Варвар. Держит в
сундуке наследственную секиру и рубит ей кур.
- А зачем? - спросил Шаваш.
- А зачем рубят кур? - изумилась девица. - Чтобы делать золото. Он
завел себе целую мастерскую, а потом Иммани донес на него, и выяснилось,
что на всю эту алхимию Теннак потратил больше десяти тысяч, которые украл
у хозяина. Андарз приказал ему выбросить все эти горшки.
- И что ж? Выбросил?
- Выбросил, и три дня плакал. А теперь он нашел в Белой Слободе
какого-то чародея, и ходит к нему.
Девица вдруг сняла с себя сережку.
- Видишь, сережка? Этот чародей сделал ему серебро, а Теннак подарил
кусочек мне.
"Гм, - подумал Шаваш, - если Теннак умеет делать серебро и золото,
вряд ли он станет красть у Андарза шестьсот тысяч". А девица между тем
продолжала:
- Эти опыты пока очень дорогие. Теннак мне однажды пожаловался, что
покамест это серебро обошлось ему пятеро больше против рыночной цены.
По возвращении в управу Нан получил бумагу из канцелярии Нарая:
господин Нарай посылал его инспектором в Аракку и просил явиться в свой
кабинет завтра утром, в шестом часу утра.
После этого господин Нан отправился в архив, где его уже дожидались
заказанные им сведения о сыне Андарза, Астаке, и троих его секретарях.
Астаку было шестнадцать лет, и о нем Нан нашел только то, что тот
учился в лицее Белого Бужвы, но был исключен за то, что поймал и распял
кошку. Кошка принадлежала учителю математики: Астак не согласился с ним во
взглядах. Разумеется, сына императорского наставника никто бы не исключил
за такие пустяки, но Андарз сам ужасно рассердился и настоял, чтобы все
было по закону. Андарз сказал, что тот, кто повздорил с человеком, должен
распять человека, а не его кошку.
Теннак был варваром и в списках уроженцев ойкумены не значился.
Отыскав в списках имя эконома Дии, Нан, спустя несколько страниц, с
изумлением убедился, что список подложный.
Зато дело секретаря Иммани насчитывало десять страниц.
Секретарь Иммани трудился в верхнем Чахаре. Он подружился с
некоторыми людьми, подозреваемыми в богатстве, и они устроились так:
Иммани требовал с горожан налоги раньше срока, и те, чтобы уплатить
налоги, продавали имущество за полцены. А друзья Иммани покупали имущество
за полцены и платили ему десять процентов с каждой покупки. Также господин
Иммани завел себе два размера для корзин: один, побольше, для измерения
налога, собираемого с населения, а другой, поменьше, для измерения налога,
отправляемого в столицу. Разницу между двумя корзинами Иммани продавал
через осуйских купцов.
Во время голода, присваивая казенное зерно, ссужал его крестьянам под
десятикратные проценты; пользуясь наличием в своем районе какой-то
безвредной секты, выдумал бунт и умиротворил район до полного запустения;
выстроив на морском берегу виллу с башней, зажигал в башне ложный маяк и
грабил разбившиеся корабли, а капитанов их ссылал в каменоломни за
управление казенным кораблем в пьяном виде; и он попался на том, что ради
любовницы проел имущество отлучившегося друга, а потом оклеветал его. Изо
всего этого даже не очень прозорливый человек мог заключить, что Иммани
был дрянь, каких мало, и совесть у него была меньше мышиного хвостика. Нан
подумал, что на месте Андарза он не стал бы держать при себе такого
человека. Безопаснее было бы поступить с ним так, как сын Андарза поступил
с кошкой своего наставника.
Да, что касается матери Астака, - Андарз утопил женщину шесть лет
назад, застав на ней какого-то свечного чиновника. Чиновнику же лично
отрезал его кукурузину, отчего тот через неделю помер.
Вечером Шаваш, словно лисенок, скользнул в ворота усадьбы господина
Андарза. Он хотел пробраться в людскую, но на садовой дорожке, рядом с
беседкой, похожей на розовый бутон, его застукал секретарь Иммани.
- Негодяй! - сказал секретарь, взяв Шаваша за ухо. - Ты куда сбежал?
Шаваш пискнул.
Занавесь беседки раздвинулась, из нее показалась голова эконома Дии.
- Это что там такое, - раздался из глубины беседки голос
императорского наставника.
- Да ничего. Это два раба дерутся, - громко ответил эконом.
Секретарь страшно побелел и выпустил ухо Шаваша. Вдруг он сжал виски
руками и бросился вниз, по садовой дорожке.
Эконом, прикрывая окошко, сказал:
- Нельзя держать рабов просто для роскоши! Надобно извлекать из них
выгоду. А то вот, этот мальчишка: кто может поручиться, что он сегодня не
воровал на рынке?
Шаваш дождался, пока эконом вышел из беседки, и нахально скользнул
внутрь.
Императорский наставник оторвался от бумаг.
- Ах ты дрянь, - сказал Андарз, - ты куда сбежал от господина Иммани?
Тот совсем заблудился, вымок в канаве!
- Я никуда не сбежал, - сказал Шаваш, - я остался.
- Пожалуй, - проговорил Андарз, - я все-таки пошлю тебя в мастерскую.
Как можно: сбежать от чиновника, посланного утешить убитую горем вдову!
- Не очень-то она убита горем, - возразил Шаваш.
Андарз только молча всплеснул рукавами от такой наглости.
- У господина Ахсая, - сказал Шаваш, - была лавка в столице, в Осуе и
в Аракке. Он боялся завести себе приказчика, из скупости и из опасения,
что тот донесет на него властям. Поэтому он купил себе трех жен, по одной
в каждую лавку. Ведь жена не имеет права давать показаний против мужа.
Сначала все шло хорошо, но потом жена из столицы спуталась с красильщиком
по имени Дануш, а по прозвищу Моховик. Она влюбилась в него и стала
требовать развода, а Ахсай не давал ей развода, потому что она вела все
дела в его отсутствие и слишком много знала. Позавчера Дануш Моховик
услышал, что Ахсай вернулся и ночует в веселом месте. Он пошел в это
веселое место поговорить с Ахсаем. Сказал: "Если он не даст тебе развода,
я его убью". Но сегодня, когда они ругались с женщиной, он сказал, что не
видел Ахсая.
Андарз посмотрел на мальчика внимательно и удивленно. Про лавку в
столице и лавку в Осуе он, конечно, знал, а вот семейные дела покойника
были для него новостью.
- Как называется веселое место?
- Не упоминали, господин.
- О чем они говорили еще?
- Дануш Моховик требовал, чтобы женщина переехала к нему, а та
возражала, что если это сделать, то она потеряет обещанный вами домик и
много денег, а до вас дойдет слух, что дело нечисто.
- А как ты это выяснил, - спросил Андарз.
Шаваш вынул из-за пазухи крупное яблоко.
- У безутешной вдовы в саду, - сказал Шаваш, - растут дивные яблоки.
Я подумал: "Все равно, когда она уедет, эти яблоки оборвут всякие негодяи.
Справедливей, чтобы они достались мне, нежели чтобы послужили пищей
кому-нибудь другому." Вот я полез в сад и все слышал.
- Гм, - сказал Андарз, - и если бы тебя поймали, то оказалось бы, что
ты полез за яблоками.
Шаваш стал на колени и поцеловал мягкие сапожки хозяина.
- Я бы, - сказал Шаваш, мечтательно поднимая голову, - еще раз сбегал
бы туда за яблоками.
Андарз взял из рук Шаваша яблоко, очистил ножичком кожуру, надкусил.
Потом выудил из кармана золотой и вложил его в ручонку Шаваша.
- Хорошее яблоко, - сказал императорский наставник. - И за каждое
яблоко, которое ты мне принесешь, ты получишь по золотому. Но если ты
спрячешь от меня хоть одно яблоко...
Когда Нан вернулся в управу у Белых Ворот, был уже вечер. На его
столе лежали список заведений, посещавшихся покойным Ахсаем и такой же
список, касавшийся секретаря Иммани, и копия отчета об ограблении
господина Иммани в Козьем лесу. Пять названий в списке были общими.
Господин Нан изучил отчет, пожал плечами, и отправился в дом к
господину Андарзу. Господин Андарз принял его в своем садовом кабинете.
Стены кабинета, из розового дерева, были украшены золотой резьбой. На
стенах висело несколько рисунков с подписью императора. Рамки их были
обиты мехом горностая. Из окна кабинета до самой земли свисала веревка для
жалоб: государь Иршахчан распорядился, дабы в управах и усадьбах висели
такие веревки, привязанные к колокольчикам, и чтобы за них мог дернуть
любой человек. Чтобы веревка не мешала Андарзу сочинять стихи, он обрезал
колокольчик и поставил его на стол, а веревку приторочил к оконной
решетке.
Господин Андарз сухо поздравил Нана с утренним происшествием. Будучи
человеком деликатным, он не стал напоминать чиновнику о имеющихся у него
бумагах касательно налогов с храма Исии-ратуфы, каковые бумаги совершенно
бы уничтожили Нана в глазах Нарая, но ему было вдвойне приятно, что он
имеет эти бумаги.
Вместо этого господин Андарз прочитал Нану свое стихотворение и со
злорадством заметил, как чиновник беспокойно заворочался в кресле. Еще
пять лет назад господин Андарз выделил экзаменационное стихотворение Нана,
как самую блестящую имитацию хорошего стихотворения при самом полном
отсутствии чувства стиха.
- Господин Андарз, - сказал Нан, - я по-прежнему убежден, что письмо
находится у кого-то из близких вам людей, и что этот человек не осмелится
передать его Нараю, опасаясь погибнуть вместе с вами. Найти этого человека
можно двумя способами. Можно выяснить, в какой из харчевен и с кем
собирался встретиться убитый, потому что, как я уже сказал, большая часть
сделок такого рода совершается в безопасных от убийства местах. Можно
также попытаться выяснить, кто ограбил три месяца назад секретаря Иммани,
если его кто-нибудь ограбил вообще. Признаться, то, что я слышал о
господине Иммани, не внушает мне радости: верности в этом человеке не
больше, чем воды в треснутом кувшине, и нет такой вещи, которой он не
способен совершить. Правда ли, что во время осады Иммы он, будучи
интендантом, конфисковал всех лошадей для армии, а потом сдавал их за
пятикратные деньги беженцам под перевозку имущества, так что ваше
собственное войско осталось без провианта и только ваш военный талант
