преступников немедленно посадили в повозку для арестованных, и туда же
водрузили сундук. Всадники, спрыгнув с лошадей, отгоняли разочарованную
толпу.
Эконом отвел командира в белом кафтане в сторону, вложил ему в руку
приятно звякнувший мешочек и прошептал:
- Этот Дана Косолапка действовал без моего ведома. Можно ли
надеяться, что я не буду упомянут в вашем рапорте.
Командир пощупал мешочек и кивнул, - ворота закрылись вновь, и
страшные всадники растаяли в ночи.
Через час в воровском погребке делили добычу. Открыли сундук и вынули
из него: двух золотых павлинов, давеча распускавших хвосты на хвалебной
полке перед богами, - и богов тоже вытащили, числом двенадцать штук,
серебряных, крашеных в двенадцать цветов, вытащили пачки розовых и зеленых
денег, и небольшой ларец, полный маленьких золотых ишевиков, и несколько
глазастых камней: опалов и аквамаринов. Свиной Зуб только ухмылялся, когда
его спрашивали, как эти вещи попали в сундук, и одни решили, что Свиной
Зуб, напоив сторожа, сумел отвести ему глаза и ограбить кабинет, а другие
решили, что тут дело не обошлось без колдовства. По общему решению Свиному
Зубу выделили половину.
А Свиной Зуб запустил в руку пригоршню опалов, и у него обломилась
душа: "Экое богатство, - подумал он, - жаль будет делиться этим богатством
с мальчишкой!" Испугался таким мыслям, и сообразил: "Это, наверное, камни
заколдованные, дурные мысли внушают". Он поскорее высыпал камни обратно,
но мысли не прошли.
Когда все перепились, Свиной Зуб вынес сундук в комнату, открыл
второе дно, достал оттуда мальчишку и спросил:
- Маленький негодяй! Сколько ты хочешь за это дело?
- Все, что произошло, - отвечал умненький Шаваш, - началось благодаря
твоей храбрости и завершилось благодаря твоей удаче! Дай мне, сколько
сочтешь нужным: мне бы лишь выкупиться от хозяина, да купить сережки Тасе.
- Что ж! - сказал Свиной Зуб, - ты обокрал хозяина, отказался
вступать в мою шайку. Я боюсь, что боги прогневаются на меня, если я
позволю тебе выкупиться из рабства на деньги, украденные от хозяина. Вот
тебе серебряная четверть, - иди купи на нее гуся.
Шаваш принял мертвой рукой монетку и пошел вон.
- Эй, - сказал старый вор, - погоди! - и зацепил Шаваша.
- Что-то ты слишком легко уходишь! Уж не украл ли ты чего-нибудь
отдельно.
Свиной Зуб заставил мальчишку раздеться, содрал с него и рубашку и
рваные штаны. Никакого золота, однако, не нашел, только увидел за воротом
бумажный сверток, перевязанный красной нитью. Он развязал его и увидел,
что это скрученные в трубочку страницы плотной бумаги, разукрашенные
квадратиками, кругами и полукружиями, и что над некоторыми из них имеются
надписи, которые Свиной Зуб не мог прочесть, так как был неграмотен.
Свиной Зуб никогда не видел подобной штуки. Он обалдел и спросил:
- Это что такое?
- Это, - сказал Шаваш, - амулет, который мне дал один из андарзовых
варваров.
Свиной Зуб скрутил удивительные страницы трубочкой и сказал:
- Заберу-ка я этот амулет себе! Сдается мне, что в нем сидит большая
удача, и что это благодаря ему ты придумал этот план и сумел украсть
столько добра.
- Не думаю я, - сказал Шаваш, - что это большая удача, - украсть
добра на много тысяч, а получить серебряный грош.
- И то правда! - испугался Свиной Зуб и отдал амулет мальчишке. А
тот, захныкав, ушел из воровской корчмы в ночную тьму.
На рассвете, когда луна, бледная, как лицо утопленника, выцвела в
небе, когда чиновники на шпилях управ известили богов о начале дня и
стражники в желтых куртках открыли ворота между кварталами, Шаваш,
замерзший и бледный, появился перед засыпанными снегом дверями веселого
дома. Тася всплеснула руками, увидев его:
- Великий Вей! Я же говорила тебе: Андарз тебя сомнет, как циновку!
Что с тобой?
- Ничего, - сказал Шаваш, - вот тебе, Тася, серебряный грош. Поди
купи себе юбку, а нам - гуся.
Тася ушла, а Шаваш сел к окну, снял с амулета красную ленточку,
расправил и стал читать. Что в тайнике не было бумаги лазоревого цвета, -
в этом Шаваш убедился еще на месте ограбления, но когда он увидел, как Дия
мечется с этой бумагой, он подумал, что документ, который так прячут,
вполне стоит украсть.
Читать было трудно. На окне стоял кувшин, с нарисованной рожей, рожа
все время вытягивалась и чмокала губами, - до чего гнусная рожа! Шаваш
глядел в прыгающие буквы и стучал зубами, его знобило, черные знаки
разлетались с листа вспугнутыми грачами и складывались в надписи "малый
приемный зал", "зала пятидесяти полей", "покои отдыхающих уток", - тут
Шаваш сообразил, что документ наверняка заколдован:
- Да это же план императорского дворца! - вдруг ахнул мальчишка, - и
едва он это сказал, как план осветился ярким светом, взмахнул крыльями и
рванулся навстречу Шавашу, - мальчишка вскрикнул и упал, и листы белыми
гусями разлетелись по комнате.
Весь этот день осуйский консул Айр-Незим пребывал необычайно мрачным.
Без толку сновал он по лавке размещавшейся в длинном, развернутом к улице
здании, придирался к приказчикам и слугам, нервничал за конторкой, и
сердце его болезненно сжалось, когда входная дверь лавки стукнула, и на
пороге в кольце весеннего мокрого совета показался молодой судья, господин
Нан.
Гость и хозяин поднялись наверх, и немедленно вслед за гостем в
гостиную проследовал пузатый чайник с наилучшим инисским чаем, по четверть
за фунтик, и засверкало прозрачное вино в белоснежных чашечках, и заняли
свое почетное место посереди стола пирог-хохотушка и пирог-ракушечник, а
также уважаемый Айр-Незимом пирог-дроздовик, с груздями и курьей печенкой,
с сахарной корочкой и красивым дроздом посередине, - Айр-Незим любил
кушать сытно и весело.
Заговорили о достоинствах пирогов и цене на дрозда и пулярку -
суждения господина Нана были самые проницательные.
- Да, кстати, - сказал чиновник, откушав чашечку, - как вы знаете,
позавчера в моем округе убили одного пустого чиновника по имени Ахсай.
Имущество убитого досталось мне в руки, и, представьте себе, оказалось,
что этот Ахсай - автор совершенно великолепного романа!
Сердце Айр-Незима замерло, и чудесный дрозд перестал радовать взор и
небо.
- Этот роман, - пояснил Нан, - написан в форме дневника, и описывает,
от первого лица, жизнь некоего чиновника. Начинается все с того, что герой
романа служит морским чиновником в Лакке. Он рассказывает, как по взятке
одного осуйского купца, Айр-Незима, - как видите, один из героев романа
носит то же имя, что и вы, - он сжег казенный корабль, груженый шелком,
чтобы уменьшит конкуренцию Айр-Незиму. Бедный купец не знал, что чиновник,
перед пожаром, разгрузил корабль и тайно продал груз другому конкуренту
Айр-Незима!
- Ах, подлец, - изумился консул.
- Эта и еще несколько проделок выплыли наружу, и ему пришлось
претерпеть тюрьму и лишения за свою благожелательность осуйской торговле.
Осуйцы выручили его из тюрьму, и Айр-Незим даже дал взятку одному
императорскому наставнику. Благодаря этой взятке герой получил должность
пустого чиновника. Отныне от торговал с Осуей. Не брезговал он и
пиратством. Обладая мандатом чиновника империи, он заплывал в покинутые
провинции и говорил доверчивым крестьянам, что имеет приказ отвезти их в
Страну Великого Света. Дальше он сажал их на корабли и отвозил на сахарные
плантации осуйцев: более двух тысяч подданных империи продал он
Айр-Незиму. Да что с вами? - сказал Нан.
- Экий подлец, - сказал Айр-Незим.
- О да, - сказал Нан, - но это не все. Полгода этот купец, который
носит такое же имя, как и вы - Айр-Незим, решили отправить своего
племянника в первое далекое плавание. Он отплыл в страну Белых Гор на
корабле Ахсая, с грузом шелка купленного в доме императорского наставника.
Корабль принадлежал Ахсаю. И вот этот Ахсай - продал весь товар от себя, а
заодно продал и племянника. Надежней было б пленника убить, но Ахсай
пожалел истреблять товар, который можно было продать. Вернувшись назад,
Ахсай рассказал, что корабль, товар и люди погибли, и еще получил
страховку за корабль. И вдруг, он встречает этого племянника, кашляющего и
без уха, на пристани в Небесном Городе, - а через две недели племянник
умирает! И наш герой начинает страшно беспокоиться, что его страсть к
стяжанию привела его к порогу жизни, и он заканчивает дневник словами:
"Мне все время кажется, что за мной следят по поручению Айр-Незима. Это не
такой человек, который прощает смерть близких. У него есть большая
бухгалтерская книга, в которую он записывает имена должников и обидчиков,
и против имен тех, кто уже убит, написано "уплачено"."
- Так-таки этими словами и заканчивается дневник? - упавшим голосом
спросил Айр-Незим.
- Этими словами и заканчивается, - с иронией подтвердил чиновник.
- Так вот, - продолжал Нан, - я в великом затруднении. С одной
стороны, я обязан передать эту рукопись советнику Нараю. Но советник Нарай
совершенно не умеет ценить литературы. Если я передам ему эту рукопись,
он, пожалуй, решит, что перед ним не роман, а дневник, тем более, что
сочинитель выводит в качестве действующих лиц исключительно реальных
людей!
Он воспользуется случаем обвинить осуйцев в преступлениях против
империи, а самого Айр-Незима - в убийстве Ахсая! Причем Нараю будет
совершенно неважно, убил Айр-Незим Ахсая или нет - важно, что его можно
обвинить в этом убийстве!
С другой стороны, - продолжал Нан, - если все это не более как
литературное произведение, я вовсе не обязан показывать его Нараю.
- Гм, - сказал Айр-Незим, - я думаю, что это литературное
произведение. Этот купец не следил за Ахсаем и не убивал его, и
бухгалтерской этой книги на свете нет. Совершенно воспаленное воображение.
Нан молча глядел на траурную красную шапку Айр-Незима.
- Значит, литературное произведение, - спросил чиновник, и в глазах
его засверкали веселые чертики. - Так что же мне с ним делать? Предложить,
что ли, издателю?
- Гм, - сказал Айр-Незим, - у одного моего друга есть маленькая
печатня для благочестивых календарей и скверных картинок. Я бы очень хотел
купить у вас эту рукопись за пятьсот ишевиков.
Молодой чиновник только улыбнулся.
- За тысячу, - сказал Айр-Незим.
Молодой чиновник улыбнулся еще невинней.
- За две тысячи, - сказал Айр-Незим, - черт побери, за две тысячи мне
бы ее продал сам автор!
Нан едва заметно покачал головой:
- Мне бы не хотелось оказаться на листах той бухгалтерской книги, о
которой упоминал покойник, господин консул. И, как справедливо замечено,
большие деньги ведут к большой погибели. Мне не нужны деньги.
- Чего же вам нужно? - изумился Айр-Незим, который из своих
предыдущих встреч с Наном вынес твердое убеждение, что Нану нужны именно
деньги, и обязательно большие деньги, и чем больше - тем лучше.
- Имена людей, которые следили за Ахсаем.
- Никто, - сказал Айр-Незим, - за Ахсаем не следил. У страха глаза
велики.
- Имена людей, которые следили за Ахсаем и знали, что он будет в
"Красной Тыкве".
- Господин Нан, - сказал Айр-Незим, - это бескорыстие ввергнет вас в
еще большие беды.
Нан выразительно молчал.
- Я не собираюсь делать никаких порочащих меня признаний.
- Хорошо, - сказал Нан. - Господин Нарай сейчас докладывает государю.
Я увижусь с ним через три часа. Если к этому времени вы не пришлете мне
