мол, самого бога.
- Да, - отозвался Нан, - но я вам советую выиграть. Все же это
приятно - обыграть бога.
Следующей ночью Шаваш опять спал на лежанке в спальне Астака. Тот
беспокойно ворочался из стороны в сторону. За окном звезды были посажены
на верхушки деревьев, словно на кол.
- Что ты думаешь о рогатых варварах, - спросил Астак.
- Не знаю, - сказал Шаваш, - на рынке говорят, что у них рога вместо
ушей, и свиные морды, и они питаются коноплей и пленными.
- Завтра отец посылает меня встречать варваров, - сказал Астак, - как
ты думаешь, они не съедят меня?
- Вряд ли они станут есть людей под столицей, - возразил Шаваш, -
особенно если господин Андарз пошлет им много другой еды.
Юноша помолчал и сказал:
- Все равно Андарза скоро казнят.
- За что?
- Государь не казнит без дела.
- Нехорошо так говорить о своем отце.
- Он мне не отец, - сказал юноша.
- А кто же?
- Мою мать любило двое человек, господин Андарз и господин Идайя. Она
вышла замуж за Идайю, и господин Идайя стал наместником Чахара. Вскоре
после этого случился бунт Харсомы и Баршарга, и Андарз интригами объявил
отца мятежником. Он подошел с войском к Чахару, и моего отца приволокли к
нему со связанными руками, и поставили на колени перед палачом. Андарз
казнил моего отца и взял себе мою мать, - а через пять месяцев родился я.
Тогда, однако, вышел указ, уничтожать потомство мятежников, включая
младенцев во чреве их жен, и Андарз, видя отчаяние женщины, подкупил
цензоров, обманул государыню и зачислил младенца своим.
- А на самом деле, - спросил Шаваш, - этот Идайя не был изменником?
- Ну конечно он не был изменником, - разозлился юноша, - не могу же я
быть сыном изменника!
Помолчал и сказал:
- Как ты думаешь, советник Нарай знает об этом?
Шаваш распластался на своей лежанке, едва дыша.
- Когда-нибудь, - сказал юноша, - он узнает об этом, и расскажет
государю. И тогда государь казнит убийцу моего отца, как он казнил его
брата, а мне возвратит имя и честь.
Эту ночь Шаваш долго ворочался на лежанке, не мог заснуть. Ему было
страшно. За свои двенадцать лет он вынес немало бед, и мог бы вынести еще
больше, - а то и вовсе давно расти где-нибудь подорожниками, - если бы не
его проворство да еще, верно, особливая любовь богов: он им аккуратно
откладывал двадцатую часть ворованного. Ну может, не двадцатую, а двадцать
пятую... А что? Вот поймают, изувечат руку, - будешь знать, как жадничать.
Но хотя его личная жизнь протекала среди всяких опасностей, и стоила,
по правде говоря, меньше, чем жизнь какой-нибудь дворовой кошки, - ему
всегда казалось, что она протекает на фоне неизменной и вечной в своем
постоянстве империи и мудрости императора, по чьей воле весной
распускаются почки и птицы начинают нести яйца.
Теперь, после месяца пребывания в доме господина Андарза, этому
ощущению был нанесен страшный удар. Империя не была безгранична, -
какие-то варвары и купцы ошивались вокруг ее окраин, лазали по рекам до
столицы. Империя не была вечна, - эти варвары и купцы разевали на нее рот
и только что не могли согласиться, с какого края начать есть пирог. А
люди, люди, близкие императору, держащие, можно сказать, подол неба
рукой... черт знает что это были за люди! Чем они руководствовались?
Рыночные воры тем не руководствовались, чем они руководствовались! Разве
рыночные воры станут тащить в столицу варваров, чтобы отомстить своему
врагу?
Или - карта империи в кабинете Андарза, священная карта, которой
могли владеть только высшие сановники, и изображения на которой
превращались в действительность? Город Осуя был обозначен на этой карте
частью империи, - город Осуя от этого даже не чихнул...
А император?
Хамавн, брат господина Андарза, крикнул: "паршивый щенок, которого не
додушили по приказу матери". Андарз, правда, замахал рукавами, - но Шаваш
сразу же понял, что Хамавн сказал правду, и эта правда ставила все в новом
мире на свои места. И было в этом новом мире пусто и страшно.
Варварский поезд въехал во двор ровно в полдень. К изумлению Шаваша,
у варваров оказались не собачьи головы, а человечьи. Зато лошади их,
словно женщины, были одеты в длинные, до земли юбки. Впереди всей свиты,
на лошади с белой шеей и в красной юбке ехал главный король по имени Аннар
Рогач. Это был человек весом с молодого бычка, с квадратным подбородком,
голубыми глазами и изрядным шрамом на большом белом лбе. На нем был боевой
кафтан, крытый красным шелком с изображением извивающихся змей и пастей, и
красная же шапка, украшенная тремя рядами жемчуга. В ухе на золотой
цепочке висел человеческий зуб. Зуб принадлежал тому самому человеку,
который украсил лоб Аннара шрамом, а все остальное было награблено в
кладовых Аракки. По правый бок короля ехал молодой господин Астак, а по
левый бок - господин Нан. Заметив Шаваша, Нан поманил его пальцем и
шепнул:
- Мы сейчас взойдем наверх: Заслужи внимание варваров, потешая их
фокусами, и послушай, о чем они говорят.
Императорский наставник Андарз вышел встречать варваров к самым
воротам.
- Я счастлив, - сказал старый король, - видеть вас в добром здравии!
Господин Андарз провел обоих варваров в роскошный кабинет, и там они
остались вчетвером: старый король Аннар Рогач и его сын, Маленькая Куница,
императорский наставник Андарз и господин Нан.
- Поистине, - сказал Андарз, глубоко кланяясь, - я, недостойный,
счастлив вас видеть в моем доме.
- Ого, - сказал Аннар Рогач на своем птичьем языке, - счастлив он,
как же!
Отпихнул кресло и сел на пол.
- Что он говорит, - справился Андарз, делая вид, будто не знает
птичьего языка.
- Он говорит, - перевел Нан, - что проделал путь в тысячи верст,
переправился через горы и потоки, неустанно стремился вперед, только чтобы
побеседовать с вами!
- Ага, - сказал варвар по-человечески, - именно так, через горы и
водопады.
- Я, - сказал господин Андарз, - взволнован до глубины души. Чем бы я
мог отблагодарить вас за ваш визит?
Варвар замялся.
- Дело в том, - сказал господин Нан, - что выглядите на безнадежно
влюбленного человека.
Господин Андарз всплеснул руками и справился:
- В кого же вы влюблены?
- В государеву дочку, - ответил варвар.
- Гм, - сказал Андарз, - а видели ли вы ее когда-нибудь?
- Нет, - сказал король, - но слухи о совершенствах царевны и ее
красоте переполнили мое сердце. Молва о ее уме и таланте поразила меня в
моих диких ущельях. Я решился на великие подвиги, только чтобы добиться ее
руки!
- Да, - сказал господин Андарз, - но государевой дочке только два
года: не рано ли ей говорить о браке?
- Дети государей, - возразил король, - не то, что дети простолюдинов,
они растут не по дням, а по часам. Или вы хотите сказать, что ваши послы
лгали, говоря об уме и красоте дочери государя?
Господин Андарз улыбнулся и сказал:
- Я был бы счастлив быть вашим сватом, но, признаться, государь почти
не слушает моих советов. Не лучше ли вам попросить об этом господина
Нарая?
Варвар, улыбаясь, сказал:
- Завтра вечером государь примет нас в Зале Ста Полей. Он спросит:
как мы, глупые люди диких гор, осмелились на мятеж? Как вы думаете, что
мне лучше ответить: что я осмелился на мятеж, желая добиться славы и стать
достойным государевой дочери, или что я осмелился на мятеж из-за
несправедливых цен, установленных вашим братом?
- Я не желаю, чтобы вы упоминали это имя, - вскричал Андарз, - мой
брат, - преступник, опозоривший наше имя!
- Так-то оно так, - возразил варвар, - но во дворце вашего брата
остались бумаги и документы о ценах и грузах! И подумать только, что у
половины этих бумаг - ваша личная печать!
Господин Андарз закрыл глаза и пробормотал, кланяясь:
- Я доложу государю о вашем желании. Я счастлив стать вашим сватом!
Варвар улыбнулся и стал тереть руками о щеки, а сын его недовольно
сказал:
- Батюшка, вы забыли о моем счастье!
- Ах да, - сказал варвар, - дело в том, что вы видите перед собой
двух влюбленных людей!
- Великий Вей, - сказал Андарз, - в кого же влюблен ваш сын?
- В вашу дочь, - сказал варвар.
Все говорят "варвары, варвары". А кто такие были эти варвары ласы? Мы
вам расскажем.
Жил некогда народ по прозванию "та-лас", что значит "рогатые шапки".
Это был совсем дикий народ. Они жили в лесу вместе с обезьянами. У обезьян
не было царя и у рогатых шапок не было царя, и они жили одинаково скверно.
У них было много племен и мало законов, и каждый три года они собирались в
одно священное место выбирать начальника, которого они потом не слушали.
Однажды они выбрали начальником человека по имени Лахар Сурок, и
Лахар Сурок повел их через северные сопки. В тот год, когда это случилось,
они захватили в одном набеге кувшин с прекрасным лицом и шитую серебром
скатерть. Все посчитали это благоприятным предзнаменованием, потому что
тогда у рогатых шапок не было таких дивных вещей.
Через три года после того, как Лахар Сурок стал королем, к нему
привели двух человек, путешествовавших со стражей и с нагруженными ослами.
- Вы лазутчики? - спросил король.
- Нет, мы купцы из Осуи, - ответили эти люди.
Король подивился храбрости этих людей, пускающихся в одиночку за
прибылью, и стал их расспрашивать, что такое торговля. И когда они ему
объяснили, он сказал:
- Покажите мне ваши товары и назначьте за них цену.
Тогда первый купец разложил свои товары, и каково же было изумление
короля, когда он увидел перед своей палаткой на земле кувшины с маленькими
ручками и тяжелыми бедрами, и шелк, белый как кислое молоко, и цветные
ткани, благоухающие, как цветущий луг.
А купец разложил товары, поклонился и сказал:
- За всю эту красоту я прошу у тебя тысячу шкурок бобра и пятьсот
шкурок горностая.
Король покраснел от гнева и сказал:
- Этот человек принимает нас за невежд, которые никогда не видали
кувшинов с прекрасными лицами! Неужели человек чести будет платить за то,
что он может взять даром?
И он приказал прибить купца к ограде перед палаткой.
После этого он спросил у его товарища:
- А сколько ты просишь за свой товар?
Тот перепугался и ответил:
- Великий король! Я пустился в путь, прослышав о твоей мудрости, и
привез эти товары тебе в подарок, а о плате я сроду не думал.
Такая торговля понравилась великому королю: он взял те подарки, что
предложил ему купец, и сказал:
- Ты справедливый человек! Я прикажу моему племени покупать твои
товары за ту цену, которую ты назначишь.
Так и пошло: каждый год осуйские купцы приезжали к королю, и он брал
у них приглянувшиеся ему вещи по той цене, которую он назначал, а потом
купцы продавали племени вещи за ту цену, которую назначали они.
Вот прошло много лет, и Лахар Сурок помер, и народ избрал королем его
племянника. К этому времени рогатые шапки слушались самих себя во время
мира, а во время войны слушались одного человека. По счастью, они много
любили воевать.
Годы летели, и вышло так, что все бобры и песцы, которыми рогатые
шапки платили за кувшины и шелк, были истреблены, а кувшинов и шелка,
напротив, меньше не становилось. Тогда князья рогатых шапок стали воевать
с соседями и отбирать у них золото и разные вещи, и на эти вещи покупать у
осуйцев товары, которые они потом раздавали дружине, чтобы она храбро
воевала с соседями.
Как-то один осуйский купец, приближенный короля ласов, сказал:
- На юге есть большая страна, под названием страна великого света, и
