И, не дожидаясь ответа:
- Он повесил правую руку в лубок, будто сломав ее, и поклялся в
верности левой рукой: а правой рукой он в ту же ночь поклялся в верности
заговорщику Канане, - и так он ходил два месяца, то по надобностям правой
руки, то по надобностям левой руки.
- Я могу поклясться обеими руками, - сказал тихо Нан.
- Не надо. Идите. Я вполне вам верю, господин Нан, что вы день и ночь
думаете о благе государства, как и я. Я почему-то не уверен, что под
благом государства вы понимаете то же, что и я.
Назавтра Айр-Незим явился в Залу Ста Полей.
Дело было ровно в полдень: драконы, высеченные из яшмы, обвивались
вокруг колонн и глядели на Айр-Незима страшными многогранными глазами, и
огромные светильники чистого золота покачивались в солнечных лучах.
Государь восседал на аметистовом троне. По одну сторону трона стоял
господин Нарай, по другую - господин Андарз. На голове государя сверкала
корона, которую государю преподнес в прошлом месяце советник Нарай: корона
была сделана из золота и драгоценных камней, конфискованных у
преступников. В одной руке государь держал медное зеркало, поглядев в
которое, он видел все, что происходит в государства, а другой сжимал
шнурок, на котором висела государственная печать. В белом платье государя
была тысяча складок и ни одного шва. Что касается первого министра Ишнайи,
то он почел нужным явиться в Зал Ста Полей с веревкой на атласном
воротнике, и с волосами, посыпанными пеплом.
Айр-Незим вступил в зал. На душе у него было так скверно, словно он
съел мышь, но он не подавал и вида.
Господин Нарай склонился к уху государя и прошептал:
- Этот негодяй явился требовать выплаты процентов по государственному
займу. Ни в коем случае нельзя соглашаться. Эти люди уже трижды получили с
нас свои деньги!
- А вы что скажете, господин Андарз, - спросил государь.
- Я скажу, - промолвил Андарз, - что нет ничего приятней, чем не
платить своих долгов, но что по новому уложению господина Нарая тот, кто
не платит свои долги, лишается больших пальцев на обеих руках.
Айр-Незим остановился около Ишнайи, и тот приветливо поклонился ему и
спросил, как чувствует себя его супруга, в Осуе? Айр-Незим усмехнулся и
ответил:
- Моя супруга чувствует себя превосходно. Она прислала мне письмо,
сообщающее цены на урожай, и она спрашивает, какова нынче мода в Небесном
Городе. Я написал ей, что в небесном городе нынче мода носить конопляную
веревку поверх воротника, и коротко стричь волосы, для удобства палача.
Первый министр надулся.
В это мгновение забили барабаны, засвистели серебряные раковины:
государь встал с трона и сказал:
- Все мои желания, - быть слугой и защитой моих подданных, где бы они
не обитали, в городе Ламассе или в городе Осуе. Да не проживу я дольше,
чем это нужно для блага народа: Говорите, господин судья одиннадцатого
округа. Я готов выслушать вашу просьбу.
Айр-Незим выступил вперед и произнес:
- Я приношу жалобу от имени Совета Банка Осуи и от имени его
вкладчиков. Во-первых, я приношу жалобу на первого министра Ишнайю,
который в этом году не заплатил процентов от долга казны банку, в сумме
девяноста тысяч золотых.
Во-вторых, я требую возмещение и наказания чиновников, виновных в
лихоимстве, и возмещения ущерба нашим купцам.
Для купца Имана Тая - возвращения тысячи золотых, которые взял у него
начальник пограничной заставы Оюн, приказав открыть сундуки и безо всякого
на то основания.
Для купца Рода Тая, - у которого вышеуказанный начальник управы взял
пятьсот золотых и пять штук шелковой ткани.
Для купца Ии Сорокопута, который был задержан наместником Иниссы, и
наместник не отпускал его, пока купец не подарил ему восемьсот золотых в
осуйских деньгах.
Для детей купца Рода Родоя, которого чиновник Занасси посадил в
тюрьму и там задушил, а баржу с товаром взял себе, и продал вышеуказанную
баржу вместе с товаром и матросами варварам-ласам, благодаря чему это дело
вышло наружу.
Для купца Иони, корабль которого выкинуло на берег из-за ложного
маяка, поставленного араваном Чахара: и вышеуказанный араван арестовал
Иони за наезд на чужой берег и забрал корабль, и не отпускал Иони, пока
тот не написал ему долговую расписку на двадцать тысяч золотых.
Чиновники в зале зашевелились.
- Что это значит? - зашипел государь Нараю. Вы говорили, что речь
пойдет о процентах!
Советник Нарай стоял бледный, как мел. Араван Чахара и судья Занасси
были назначены им на должности два месяца назад, - еще ни один из
чиновников, чьи имена упоминались в жалобе, не был связан с Андарзом, все
были ставленники или любимцы Нарая! И подумать только - эти люди предали
его: завтра же они будут арестованы! Скоро они составят компанию
взяточнику Рушу! Скоро Нарай подарит государю новую корону!
- Для купца Ваи Ремешка, - читал посол, - который приехал в Верхний
Чахар с грузом чая, шелка, и перца, и которого наместник прибил гвоздями к
стене, и не выдирал гвозди, пока Вая Ремешок не подарил наместнику
половину корабля.
Для купца Родды, которого чиновники вечного государя схватили в Белой
Долине, и, когда он отказал во взятке, конфисковали судно и товар...
Для купца Идака... Для купца Агина Серого... Для купцов Медена и
Харны Лошадника...
И так Айр-Незим читал звонким голосом полчаса, - и наконец кончил. В
Зале Ста Полей воцарилась мертвая тишина. Пятеро или шестеро чиновников,
упомянутых в списке, стояли белые: вот сейчас Нарай прикажет их
арестовать!
Государь вскочил с места и закричал:
- Я не верю не единому вашему слову!
- Каждый из этих случаев строго доказан. Я вручаю Вашей Вечности все
необходимые документы.
И Айр-Незим, поклонившись, поставил на столик при троне корзинку с
бумагами. Государь отпихнул корзинку и закричал:
- Берегитесь, - тому, кто лжет перед государем, приходится говорить
правду под пыткой!
- Ваша вечность, - сказал Айр-Незим, - мое государство не потерпит
таких угроз своему послу.
Как бы ни обстояли дела на самом деле, до сих пор в Зале Ста Полей
никто не называл Осуи - государством. Чиновники окаменели. Государь
всплеснул руками и вскочил с аметистового трона. Им овладел один из
припадков ярости, страшной наследственной ярости, которая завелась в их
семье с тех пор, как император Амар женился на дочери Бога Грома.
Император схватил медное зеркало, которое держал в руке, и в котором было
видно все, что происходит в государстве. Айр-Незим отпрянул от трона.
Государь изволил налететь на него быстротой птицы страуса но, к несчастию,
в этот самый миг запутался в тысяче складок своего парадного платья и
поскользнулся вышитым сапожком. Послышался треск рвущейся ткани. Государь
упал, ударившись белой рисовой маской о витой бортик ступеней. Андарз и
Нарай бросились его поднимать. Но государь уже сам был на ногах. Он
отпихнул Андарза и закричал:
- Я... я... - государь стал задыхаться и рвать маску с лица - с ним
начался приступ астмы.
Айр-Незим, видя, что государь бьется, как карась в лотке, и что его
никто не арестовал, - поспешил покинуть залу.
Глаза Нана, стоявшего в ряду второстепенных чиновников государства,
были белые от ужаса и изумления. "Мерзавец, - шептал он, глядя на
Айр-Незима, - мерзавец".
На следующий день господин Нан, судья десятого квартала, и господин
Адани, судья пятого квартала, подъехали к стенам осуйского городка. Они
были не одни: их сопровождали две сотни стражников и небольшая толпа, этак
в семь тысяч человек. Слухи в этой толпе ходили самые разнообразные. Одни
рассказывали, что на аудиенции в Зале Ста Полей осуйский посол Айр-Незим
обвинил Нарая в том, что тот заколдовал государя, и что государь изволил
снять с ножки туфлю и бить этой туфлей Айр-Незима. Другие - что Айр-Незим
сделал список чиновников, не бравших с осуйцев взяток, и приписал этим
чиновникам такие грехи, что государь упал замертво, пока советник Нарай не
разъяснил ему, в чем дело. Третьи уверяли, что советник Нарай, наоборот,
признал каждую строчку в обвинении справедливой и поклялся через неделю
подарить императору вторую корону, из золота и камней, конфискованных у
лиц, упомянутых в обвинении.
Нан приблизился к запертым воротам и закричал, что государь,
согласившись с неотступными просьбами народа, подписал указ об аресте всех
жителей осуйского квартала и конфискации их имущества, и что если осуйцы
откроют ворота, то с ними обойдутся честно и дружелюбно, и отправят их
женщин и детей домой, разрешив каждой женщине взять столько добра, сколько
она сама весит, а если осуйцы ворот не откроют, то чиновники не смогут
препятствовать народному гневу, и пусть их женщины и дети пеняют на своих
мужей.
После этой приветственной речи на стене появился Айр-Незим, в
сопровождении короля Аннара и его сына Маленькой Куницы, и Айр-Незим
сказал, что он, как верный подданный императора, готов не только открыть
ворота, но и сию же минуту отправиться на плаху, крича "Да здравствует
государь!" Но что Большой Совет Банка, пугаясь за безопасность квартала,
велел ему нанять на защиту квартала варваров, которые окажутся при этом в
Небесном Городе, и что вот эти двое, Аннар и Маленькая Куница, не пускают
его открыть ворота.
Нан закричал королю, правда ли это, и король отвечал, что он получил
плату за защиту городка и считает, что лучше его воинам отработать эту
плату, пав мертвыми на стенах, нежели открыть ворота и отдать золото
обратно.
Тогда Нан напомнил королю Аннару по прозвищу Сорочье Гнездо его
сватовстве к императорской дочке и спросил, не кажется ли ему лучше
оставить при себе первую плату, за охрану города, и получить от империи
еще одну, за его сдачу. От этого предложения Сорочье Гнездо погрузился в
раздумье, а Айр-Незим, напротив, пришел в страшное беспокойство. Наконец
Сорочье Гнездо сказал, что он получил от Айр-Незима десять тысяч золотых,
и, так как советник Нарай втрое более благороден, чем купец Айр-Незим, он
хочет получить от советника Нарая втрое больше. Нан сказал, что
посоветуется с правительством, и уехал. А толпа в это время швыряла в
Айр-Незима и короля тухлыми овощами.
Спустя три часа господин Нан вернулся, и закричал королю, что он
посоветовался с правительством, и что правительство, уважая храбрость
Сорочьего Гнезда, решило подарить ему тридцать тысяч золотых. На что
Сорочье Гнездо ответил, что за это время купец Айр-Незим тоже предложил
ему тридцать тысяч золотых, в знак уважения и дружбы, и, так как в
советнике Нарае втрое больше благородства, он хочет получить от Нарая
втрое больше золота. Нан сказал, что посоветуется с правительством, и
уехал. А толпа в это время бросала в Айр-Незима и короля тухлыми овощами,
и Айр-Незиму стоило немалого труда уговорить варваров не бросать в толпу
копьями.
Вечером господин Нан вернулся и сообщил, что государь поразмыслил над
достоинствами господина Сорочье Гнездо, и решил подарить ему девяносто
тысяч золотых. На что Сорочье Гнездо отвечал со стены, что он поговорил за
это время с купцом Айр-Незимом, и купец Айр-Незим обещал ему девяносто
тысяч золотых в знак уважения и дружбы, и, так как в господине Нарае втрое
больше благородства, чем в Айр-Незиме, то с господина Нарая причитается
сто восемьдесят тысяч золотых. Нан сказал, что посоветуется с
правительством, и уехал.
Наступила ночь, и собравшаяся толпа, не желая расходиться и желая
покакать, стала ходить какать под стену квартала, и Айр-Незиму стоило
