немалого труда отговорить варваров от стрельбы по нахалам.
Утром господин Нан вернулся. Он подъехал к городской стене,
принюхался и спросил у Айр-Незима, знает ли тот, что такое экспонента?
Айр-Незим грустно отвечал со стены, что он очень хорошо знает, что такое
экспонента, и что всю эту ночь он провел в размышлениях по поводу
математических свойств экспоненциальной кривой. Это несказанно удивило
варвара Сорочье Гнездо, потому что он не знал, что такое экспонента, но
сомневался, что господин Айр-Незим в эту ночь думал о математике.
Тогда Нан сказал, что государь отменяет свое решение об аресте и
конфискации осуйских купцов, и пусть они сами платят Сорочьему Гнезду
столько, сколько хотят.
К вечеру толпа разошлась, и на следующий день жители осуйского
квартала, вздыхая, пообчистили почву под стенами, и сделали могилу для
всех дохлых собак и кошек, которых принес под стену народ.
А днем государь вбежал в кабинет Нарая с упреком:
- Вот до чего довело страну ваше ослиное упрямство! Кто говорил, что
этот сырой варвар согласен съесть Осую живьем, лишь бы угодить мне! Моя
империя потеряла лицо! Завтра же я пошлю господина Андарза с войском
против этих варваров!
- Ни в коем случае, - вскричал Нарай, - ведь это Андарз повинен во
вчерашнем! Никогда бы осуйцы и варвары не осмелились вести себя так нагло,
если бы Андарз не обещал и тем и другим всемерную поддержку. Этому
человеку плевать на благо государя, если предоставляется возможность
досадить мне!
- Что же, если дело обстоит именно так... - нерешительно проговорил
государь.
В этот миг дверь кабинета раскрылась, и взволнованный секретарь подал
Нараю записку. Увидев в кабинете государя, секретарь так и замер. Нарай
прочитал записку и, побледнев, сунул ее в карман.
- Это что за записка, - спросил государь.
- Ваша вечность, - сказал Нарай, - извините моего секретаря. Тут
требуется тщательная проверка: обвинение слишком серьезно.
- Дайте записку! - затопал ногами государь.
Нарай со вздохом подал записку. В записке говорилось, что Андарз не
убил Минну, как он это доложил государю: он укрыл сводного брата государя
в одном из своих поместий, а совсем недавно, после казни его брата, в его
доме видели мальчика, лицом и ростом напоминающего Минну: Андарз выдавал
его за слугу и проводил с ним много времени.
- Государь, - сказал Нарай, - не торопитесь с обвинениями. Быть
может, это какой-то другой мальчик..... Быть может, Андарз просто хотел
спасти мальчику жизнь, а вовсе не думает о государственном перевороте.
Одно дело - поддерживать каких-то торговцев, другое - переменить государя!
Но, странное дело, слова Нарая вовсе не произвели на государя того
впечатления, на которое он рассчитывал. Вместо того, чтоб приказать взять
Андарза под стражу, государь закрыл лицо руками и бросился вон из
кабинета.
Этой ночью государь Варназд не мог уснуть. Ах, как он хорошо помнил
арест Руша! Накануне Руш удалился из дворца успокоенный, покрывая
поцелуями наградной лист. На следующий день государь и Андарз поехали на
охоту, затравили оленя, вдруг государь дернул Андарза за рукав: "Почему бы
не затравить зверя покрупнее?"
Прискакали ко дворцу Руша, государь, пренебрегая церемониями,
пробежал в беседку: Руш дремал, полуодетый, пуская слюни - и вдруг увидел
перед собой государя с егерями. Руш так изумился, что спросонья стал
что-то лепетать о великой чести, и о стене, которую надо было сломать, -
государь было намеревался сказать что-то достойное случая, а вместо этого
взбесился: Андарз держал Руша за руки, а государь налетел на Руша, как
молодой гусенок, и стал топать по Рушу ногами, Сначала Руш целовал сапожки
государя, а потом упал глазами вниз и затих.
После этого Руша возили по городу на осле, задом наперед, и в венце
из соломы. Толпа забрасывала его всякой дрянью. Государь следил за ним с
дворцовой стены. Руш, полумертвый от пыток и голода, был как бы в забытьи.
Люди драли на части его одежду: государь ужаснулся, подумав, что на тело,
которое ласкали руки его матери, глазеет глупая толпа. Уже потом государю
сказали, что крестьяне нарочно сбежались к преступнику, надеясь, что
кусочек одежды с первого министра улучшит урожай. Странное дело: эта месть
не доставила радости душе Варназда, как мертвецу, умершему от голода, не
доставляет радости посмертная пища. Никто не может сказать, что он казнил
Руша за прелюбодеяние: нет, он казнил его за казнокрадство и алчность!
Стало быть, - другие казнокрады также подлежат казни. Никто не оскорбит
память его матери! Никто не скажет, что он казнил не казнокрада, а
прелюбодея!
Но самое худшее, в чем государь не смел себе признаться, произошло
потом. У Руша и государыни был сын, мальчик девяти лет, по имени Минна:
это его Руш пророчил в государи. Услышав шум, мальчик бросился в беседку,
и налетел на Варназда, с криком:
- Не смей бить моего отца!
Андарз подхватил мальчика и увез с собой. На следующий день Андарз
спросил у государя, какой указ угодно ему написать насчет мальчика?
- Неужели вы нуждаетесь в указах? - воскликнул Варназд.
- Относительно вашего брата? Да, государь.
Варназд расплакался, и Андарз поселил мальчика у себя дома. Государю
донесли, что мальчик сидит в углу, не пьет и не ест. Прошла неделя:
государя без Андарза взяла тоска. Он оделся свечным чиновником, взял с
собой пятерых людей и приехал в дом своего наставника.
- Где Андарз?
Изумленный слуга указал ему путь.
Боже! Что государь увидел! Андарз был в спальне: он сидел на ковре, а
перед ним сидел Минна, в белых атласных штанишках и курточке с прорезями,
и они играли в резаный квадрат и хохотали. Вот так же Андарз играл с ним,
с Варназдом!
Андарз обернулся на звук раздвинутой двери и слегка побледнел. Он
прижал было к себе Минну, но государь, ни слова не говоря, полетел на
него, схватил брата и швырнул, как грузчики швыряют кули. Мальчик отлетел
к подоконнику и схватился за шторы, висящие на толстом бронзовым стержне.
Никто не знал, что мраморные плиты, между которыми был вдет стержень,
давно ослабли: от рывка и плиты, и стержень сорвались вниз. Минна был убит
на месте.
Что было дальше, государь не помнил.
Через неделю до государя дошли слухи, что, мол-де Андарз взял
мальчика к себе и убил его, чтобы угодить государю. Государь не имел силы
возразить этим слухам.
Ночью у ворот Андарзова дворца замелькали факелы: государь срочно
требовал Андарза к себе. Не прошло и получаса: Андарз вошел в государеву
спальню. В спальне строго горели ночники, освещая курильницы и ковры, и
старинный узор государства: священных птиц, связанных по двое цепочкой.
Государь лежал, свернувшись клубком, подушка его намокла от слез:
- Ах, Андарз, Руш опять приходил ко мне! Он был весь в червяках, и со
своим сыном.
Андарз стал его утешать. Государь сначала плакал, а потом утих,
забился в подушки и заснул.
Андарз по-прежнему сидел у изголовья. Андарзу, поэту и мечтателю, ни
разу не случалось видеть привидений, и он не очень-то верил в их
существование. Он бы очень желал увидеть хотя бы парочку приведений,
потому что иногда упоминал их в стихах и хотел сравнить свои стихи с
действительностью.
Через час государь заворочался и открыл глаза: в государевой спальне
горел ночник, и рядом, как в детстве, сидел Андарз, и Руш был
далеко-далеко, в могиле, а не в изголовье. Какое счастье, что рядом есть
Андарз! Разве будет вот так сидеть - сухарь Нарай?
- Государь, - сказал Андарз, - Аракка, которую я завоевал, потеряна
для империи благодаря небрежности моего брата. Прервите переговоры и дайте
мне войско: через три месяца я привезу вам голову этого Аннара!
Государь кивнул. Андарз понял, что получит свое войско. Потом
государь уцепился за рукав своего друга и сказал:
- Андарз! Я сделаю все, что ты попросишь, только поклянись мне в
одной вещи.
- Какой?
- Если тебя казнят, - не приходи ко мне никогда ночью.
Андарз похолодел.
- Хорошо, государь, - пообещал он, - если вы меня казните, я обещаю
не докучать вам ночными посещениями.
На следующий день король Аннар пировал у Андарза: день, благоприятный
для свадьбы их детей, выпадал только через двадцать дней, но Андарз
торопился обменяться подарками и обрести в варварах опору против Нарая.
Господин Андарз провел короля и его сына в сокровищницу, и показал им
множество удивительных вещей: мечей в золоченых ножнах и чаш, высеченных
из оникса. Но всех удивительней была одна вещь, которую Андарз хранил в
тройном сундуке: круглый венец, весь из золота, усыпанный драгоценными
камнями, и в середине венца торчал острым шипом вверх небольшой кремень, -
наконечник того самого копья, которым король ласов Лахар Сурок поразил
одного речного бога, вздумавшего томить ласов засухой. Это была знаменитая
кремневая корона ласов, и Андарз снял ее с последнего ласского короля
Аракки вместе с головой. Король так и впился глазами в кремневую корону.
- Можете просить у меня любого подарка, - сказал Андарз будущему зятю
и его отцу.
После третьей перемены блюд господин Андарз вышел из-за стола, и,
отозвав Нана, попросил его съездить обратно в город за одной из шкатулок
невесты, забытой им впопыхах, и дал ему письмо к эконому Дие. Нан уже
выезжал со двора, когда вдруг вспомнил, что Андарз не приложил к письму
печать, - а Дия ведь человек вздорный. Нан спрыгнул с лошади и прошел по
наружной галерее. Вдруг он остановился: Андарз еще не вернулся в общую
залу, он стоял у распахнутого окна кабинета, рядом с ним стоял старый
король, и они спорили, что лучше: дать запаренной лошади покататься в
песке, или обтереть пот ветошкой. На оконной раме сверкала корона Аракки.
Вдруг свежий порыв ветра ворвался в кабинет, занавес вздыбился и хлопнул о
раму, корона стала падать, Андарз и король подскочили, чтоб ее поймать.
Андарз схватился за корону слева, король - справа.
- Что вы мне дадите, - тихо спросил варвар, - если отомщу за смерть
вашего брата?
- Корону Аракки, - сказал Андарз.
- Я хочу корону империи - ответил варвар.
- Лучше ваше владычество, чем владычество Нарая, - сказал Андарз.
За окном, едва дыша, Нан запрокинул голову и вжался в стену.
Через час Нан вручил Дие письмо, и, попросив его позаботится о
шкатулке, ушел в управу советника Нарая.
Пир кончился намного после полуночи, и секретарь Андарза, Теннак,
отправился спать во двор, среди соплеменников. На рассвете он проснулся от
холода, и заметил в окне кабинета господина Андарза свет. Теннак поднялся
в кабинет и увидел, что императорский наставник сидит в спальной рубахе, а
поверх него накинут тяжелый плащ, и на столе перед ним догорает свеча.
- Что случилось, - спросил Теннак.
Андарз поднял голову.
- Сегодня, - сказал он, - я предал государя.
Теннак оглянулся и заметил:
- Не стоит говорить об этом так громко.
Андарз подергал губами.
- Господин, - сказал Теннак, - вот уже полтора месяца, как вы ходите
сам не свой. Это началось с тех пор, как убили того чиновника, Ахсая. Вы
избегаете меня и Иммани, и вот теперь вы говорите такое!
- Да, - сказал Андарз, - все началось именно тогда. Дело в том, что
убитый имел при себе лазоревое письмо к советнику Нараю, и этот чиновник,
Нан, убедил меня, что письмо осталось в руках одного из моих близких: Дии,
Иммани, или твоих. От этого с ума можно было сойти.
- И что же, - сказал Теннак, - он нашел, у кого письмо?
