ненавидит меня?
- Он не ваш сын, - сказал Нан.
- Вздор, - с тоской сказал Андарз. - Он мой сын, он похож на меня!
- Он двигается, как вы, шевелит руками, как вы. Но он не ваш сын. Он
сын Идайи.
Андарз широко расставил ладони.
- Да, он сын Идайи. Теперь, Нан, это уже не имеет значения, а тогда
имело. Вы молоды, вы не помните мятежа Харсомы...
Нан молчал.
- Идайя был моим самым близким другом. Он был слабый, грустный
человек, Нан! Он бы никогда не присоединился к бунтовщикам, если бы не
женщина, на которой он женился, - троюродная сестра Харсомы. Выдра! Дрянь!
Она мутила войска, она сочиняла его манифесты: в них одни бабьи выдумки!
Мужчина бы писал про суды и налоги, а эта баба писала, что у государыни
Касии - рыбья чешуя на боках! Это она подбила мужа на мятеж, и Касия имела
жестокость послать меня подавить его! Руш имел на меня зуб и надеялся, что
я перейду на сторону друга.
- Но вы не перешли на сторону друга.
Андарз смотрел прямо сквозь Нана.
- Я не доставил Рушу этого удовольствия... Когда я видел Идайю
последний раз, он стоял передо мной с веревкой на шее. Он сказал, что ни в
чем меня не винит, и просил сохранить жизнь его ребенку. Я удивился: "У
тебя нет ребенка". Он ответил: "Моя жена беременна, а государыня Касия
приказала уничтожить всю семью изменника, включая детей в утробе матери".
Я сказал, что возьму женщину к себе в дом.
Андарз помолчал.
- Мне не следовало этого делать, Нан! Государыня чуть не казнила
меня, услышав, что я взял в жены родственницу мятежника. А та - сначала та
пыталась стать любимой женой. Потом, когда это не удалось, она стала спать
со всем, что имело между ног эту скалку. Я отобрал у нее ребенка.
Пригрозил разводом. Она заявила: "Я скажу на разводе, что мой сын - сын
Идайи. Понравится тебе, когда ребенка казнят?" Государыня Касия была еще
жива. Я приказал зашить тварь в мешок и кинуть в реку. Что я мог сделать,
Нан?
Андарз развел руками и тихо прибавил:
- Теперь вы понимаете, что я не мог сердиться на Астака из-за того,
что он сжег это проклятое письмо. В конце концов, я поступил с его отцом
хуже.
Нан тихо кивнул и растаял в зелени, укрывавшей вход.
Андарз пошел через дворик в жилое крыло. Он был бледен больше
обычного, руки его тряслись. Он почувствовал, что он страшно устал.
Переоделся в домашнее платье, лег на кровать под пологом, закрыл глаза, и
распорядился:
- Позовите госпожу Лину.
Прошел кусочек времени, другой, третий: Лина все не шла. Андарз
подумал, не позвать ли ему Иммани, но потом улыбнулся, встал, и направился
на женскую половину. Служанка у дверей в личные покои госпожи поглядела на
него удивленными глазами. В девичьей было тихо: женщина, верно, гуляла в
саду.
- Велите госпоже Лине возвращаться в дом, - сказал Андарз, - не
оборачиваясь к служанке, - и скажите Иммани, чтобы ждал меня потом в
кабинете.
Андарз вдруг обернулся. Служанка пучила на него изумленные глаза.
- Но, господин, - пролепетала она, - вы сами отпустили госпожу Лину
на богомолье, и велели господину Иммани ее сопровождать! Я сама видела,
как они выехали из главных ворот, и господин Иммани вел в поводу рыжую
лошадь госпожи, и с ними была лошадь с вьюком храмовых приношений.
Андарз оттолкнул служанку и бросился в спальню. В спальне госпожи
Лины царил страшный беспорядок: на постели лежал неувязанный узел с
платьями, и на черепаховом столике громоздились пустые коробочки от
украшений. Андарз все понял и закричал. На крик и шум прибежали Нан и
Теннак: императорский наставник катался по полу в разоренной спальне:
- Найдите их, - заорал он Нану, - я...
Он не договорил: в руках его была черная лаковая коробочка из-под
серег, и он вцепился в эту коробочку зубами. Дерево треснуло, Андарз
выплюнул щепки и, рыдая, принялся биться головой о пол спальни, покрытый,
по счастию, длинношерстым инисским ковром.
В это мгновение дверь в спальню раскрылась, кланяясь, вошел
смотритель кладовой Мань:
- Там, во дворе, - опять императорский посланец! Государь огорчен,
что господин Андарз покинул его так рано, настоятельно просит вернуться!
И замер, глядя на Андарза и на разоренную спальню.
- Пошли, - сказал Нан Теннаку, - они не могли уйти далеко.
Во дворце господину Андарзу преградил путь начальник внутренней
стражи:
- Государю хочется побыть одному, - сказал он, - беспокоясь за ваше
здоровье, он просит вас возвращаться домой и отобедать.
Андарз оглянулся: на стене, слева от двери, висела старинная картина
с изображением Бужвы, играющего в сто полей. Андарз снял с пояса
письменный прибор, попробовал перо, и начертил на картине несколько строк.
Вечером государь заметил надпись на картине, и заплакал, закрываясь
рукавом. "Нарай говорит мне, что справедливый властитель должен не
обращать внимания на свои чувства, наказывать даже близкого друга, если
тот преступник, но как арестовать Андарза!"
Андарз, как был в придворной одежде, пошел в кабак к ворам и сидел
там до вечера. Соглядатаи донесли, что он сказал: "В этом кабаке приятней,
чем в том, куда меня не пустили".
Вернулся домой он поздно.
- Нан и Теннак еще не возвращались, - спросил он.
- Нет.
Андарз сел в кресло в кабинете и так сидел, долго-долго, пока за
дверью не послышались осторожные шаги. Андарз оглянулся: на пороге стоял
Теннак.
- Вы поймали их?
Варвар странно потупился.
- Нан отыскал женщину, - сказал Теннак.
- Где она?
Теннак повернулся и пошел вниз. Андарз побежал за ним. Они сошли в
двор за синими воротами: там стояли три лошади. Через одну из лошадей был
перекинут какой-то черный сверток. Теннак подошел к лошади, снял сверток,
и развернул: это была госпожа Лина. Глаза ее были удивленно открыты, и из
груди ее торчала костяная головка ножа. Теннак подпихнул покойницу и
сказал:
- Иммани хотелось завладеть драгоценностями женщины, и поэтому они
бежали вместе. Но Иммани, конечно, понимал, что любовникам очень трудно
пропасть вдвоем, особенно после того, как она набила все тюки шелковыми
платьями. Женщина была ему только обузой. И вот он довез ее до постоялого
двора под названием "Золотой Трилистник", служившего местом их частых
свиданий, завел в комнату и убил, и ушел с ее драгоценностями.
Андарз хотел, казалось, что-то сказать, открыл рот, закрыл его, опять
открыл, и, махнув рукой, побрел к дому. Теннак, за его спиной, бросил
женщину на кучу соломы и презрительно стряхнул рукава.
Пробили уже первую вечернюю стражу, когда Нан спустился со второго
этажа гостиницы, где он и Теннак обнаружили свою страшную находку.
Перепуганная хозяйка вилась за ним, совала в руку зеленый конверт. Нан
взглянул, - в конверте была такая мелочь, что не стоило и мараться.
- Значит, вышел через полчаса и свернул налево? - сказал Нан.
Хозяйка кивнула, - чиновник отогнул дверную занавеску и пропал.
Через полчаса Нан стоял перед тесаными воротами дома господина
Айр-Незима. Осуйский консул сам вышел навстречу гостю, и провел на высокую
террасу, с синими лаковыми столбиками и резными перилами. Служанка,
расставив чашки, поспешно удалилась. Гость и хозяин поклонились друг
другу, коснувшись широкими рукавами земли.
- Господин Айр-Незим, - сказал Нан, - в доме господина Андарза
сегодня случилось несчастье. Его секретарь, Иммани, скрылся с его женой.
Оба преступника доехали до заведения под названием "Золотой Трилистник"
ключ", служащего местом свиданий любовников. Понимая, что ему будет легче
скрыться одному, Иммани завел женщину в знакомую комнату, убил, и скрылся
с ее драгоценностями.
- Какой ужас! - вскричал Айр-Незим.
- Я бы хотел, чтобы вы помогли в его розыске.
- Помилуйте, - сказал Айр-Незим, - мы приложим все усилия, чтобы его
поймать, если он захочет бежать через Осую.
- Вам не потребуется прилагать много усилий, - промолвил Нан. - Вам
потребуется лишь задержать человека по имени Амая. Это муж вашей
племянницы.
Айр-Незим открыл рот так широко, что туда вполне могла поместиться
небольшая дыня.
- Не смотрите на меня как на единорога, - сказал Нан, - вы сами
выдали ему документы и вы прекрасно знали, что это - Иммани.
Айр-Незим закрыл рот и вытаращился на Нана. Нан замолчал и тоже
вытаращился на Айр-Незима. Айр-Незим покачался в кресле и отодвинул от
себя чашку хозяина. Нан тоже покачался и отодвинул от себя чашку гостя.
- Хорошо, господин Нан, - вдруг заговорил осуйский консул, - я
признаюсь, - Иммани действительно женился на моей племяннице после смерти
несчастного Рай Ашена. Я не очень одобряю этот выбор, но я привык всеми
силами защищать часть моей семьи. Вы рассказали мне очень некрасивую
историю. Теперь я расскажу эту историю так, как мне ее рассказал только
что Иммани.
Вот уже месяц, как Иммани просил меня об этом паспорте и о содействии
в бегстве в Осую. Он признался мне во всем, - он сказал, что хозяйка дома
воспылала к нему похотью. Вы знаете, на что способна хозяйка дома, если
раб отвергнет ее домогательства, и на что способен хозяин, если раб
уступит им. Господин Андарз ревнивый человек - знаете, как он убил
чиновника, которого сам поощрил на блуд с собственной женой?
Сегодня Иммани прибежал ко мне в ужасе. Он был избит, как гнилая
груша. Он сказал, что Андарз застал его на своей супруге, и что женщина
была убита Андарзом на его глазах. После этого Андарз решил, что он уже
убил Иммани, и погнался за какой-то служанкой, а Иммани уполз в соседнюю
комнату и убежал.
Нан слушал молча, поглаживая подбородок.
- Версия моего зятя, - продолжал Айр-Незим, больше походит на правду,
чем ваша, потому что согласно вашей версии Иммани не только убил госпожу,
но и сам себя избил чуть не до смерти, и потому что мужья чаще убивают
жен, чем любовники.
- Иммани, - сказал Нан, - был избит Теннаком, который знал про его
шашни с госпожой. Так случилось, что я и Андарз оторвали Теннака от его
жертвы и увели для разговора. А Иммани, опасаясь, что Теннак все выложит,
успел бежать.
Маленькие глазки Айр-Незима зашныряли.
- Удивительное дело, - сказал Айр-Незим, - двое взрослых людей
застают Теннака за таким делом, и уводят его для разговора, столь
обстоятельного, что за это время можно сбежать с женщиной! О чем это вы
говорили, можно узнать?
Нан помолчал, а потом:
- Господин Айр-Незим! Иммани взял с собой драгоценности госпожи!
Разумеется, он спрятал их где-то по дороге и не принес к вам, но он
обязательно попытается перевезти их в Осую! Наверняка их можно найти!
- Или подбросить, - сказал Айр-Незим. - Если вы уже послали
соглядатая сунуть драгоценности где-нибудь в дупло у реки, а потом
обнаружите их, все это будет подтверждать вашу версию?
- У господина Андарза, - продолжал Айр-Незим, - сейчас не то
положение, что пять лет назад. Тогда он мог убить и жену, и любовника,
которого сам соблазнил на такое дело. А теперь, убив жену в припадке
безумия, он быстро сообразил, что обвинение в женоубийстве - не ко
времени! И кто-то, - видимо вы, господин Нан, - хладнокровный, как
черепаха, предложил обвинить в убийстве Иммани, коль скоро тот уже сбежал.
Нан молчал.
- Послушайте, Нан! - сказал Айр-Незим, - я должен защищать свою
семью. Я - величайший друг господина Андарза, и если он готов обвинить в
этом убийстве некоего секретаря Иммани, - меня это не касается. Но если
