в ней много добра, которое плохо лежит. Если вы переселитесь к ее
границам, то ее правители будут посылать вам дань только за то, чтоб вы их
не грабили. Эту дань вы будете продавать нам и жить очень хорошо, а во
времена смуты, кто знает? Может, вы и сами завладеете этой большой
страной.
После такого намека король созвал общий совет, и совет рассудил, что
в провинции Аракка много добра и на нее можно напасть. Король повел свои
войска с гор на равнину. Наместник испугался и прислал ему письмо: "Лучше
я заплачу дань". Король ответил: "Пошли же мне людей, с которыми я заключу
мир." Тот прислал троих чиновников и дары. Король схватил этих чиновников
и одного убил, а у других с помощью пыток выведал наилучшую дорогу.
Король построил алтарь своему богу и сжег на нем все подарки
наместника, чтобы обеспечить себе благоволение и поддержку небес, а потом
призвал себе в палатку осуйского банкира, бывшего при нем, и заключил
весьма выгодные соглашения о продаже добычи, так как был очень
корыстолюбив.
В скором времени они подошли к столице провинции. Жители столицы, не
видавшие войн, дивились на них со стен, и потешались, что такие грязные
свиньи могут взять такой большой город. Варвары же соорудили перевернутые
суда на колесиках, и обмазали их, по совету осуйских банкиров, глиной и
уксусом. Сжечь эти суда было невозможно. Спрятав внутри этих черепашек
воинов, варвары подступили к городским стенам. И в конце концов вышло так,
что варвары ворвались в город, сжигая дом за домом и квартал за кварталом.
Последним пал дворец аравана. Аравану провинции предложили сдаться,
но араван стал спиной к спине своего брата. Рядом стало еще до сотни
людей, а в середину они воткнули государево знамя. Первым погиб араван, а
потом его брат, а потом варвары срубили государево знамя.
Наместник бежал в самом начале осады, так как араван, враждовавший с
ним по обыкновению, воспользовался этим случаем, чтобы обвинить наместника
в том, что это он привел варваров. Множество людей бросилось в реку и
утонуло. Король, ужаснувшись, приказал вытаскивать трупы на берег, так как
ему было жалко, что столько золота и серебра пропадает на утопленниках.
Так варвары-ласы в первый раз завоевали Аракку, и очень огорчились,
когда Андарз отвоевал ее обратно. Но они постепенно смирились с этим
фактом, поселились на границах империи, грабили ее или служили в ее
войсках.
Хамавн выплачивал ласам деньги, которые ласы называли "данью", а
вейцы "жалованием", и вожди ласов продавали эту дань купцам города Осуи.
Кроме того, вдоль границы имелись рынки.
Когда у ласов снова выбрали короля, Аннара Рогача, наместник Хамавн
послал против него отряд человека по имени Росомаха. Поговаривали, что
отец Росомахи был раб, показавший чудеса доблести и занявший в королевском
совете место своего хозяина. Из-за своего новейшего происхождения Росомаха
был человек неверный и злой. Войско Росомахи сошлось с войском Аннара, и
король подскакал на глазах у всех к Росомахе, схватил за повод его коня и
сказал: "Ты с ума сошел! Какого беса нам, братьям-ласам, воевать друг с
другом, если мы вдвоем завоюем всю Аракку?" Росомаха поразмыслил и пришел
к выводу, что Аннар прав.
Через три дня жители богатого пограничного города Иннеха увидели
войско Росомахи, которое гнало к городу пленных варваров, и впереди, на
поводке и со связанными руками, ехал король Аннар. Жители города высыпали
на стены и отворили ворота: но не успели конвоиры въехать в город, как
пленники их освободились от фальшивых узлов и бросились вместе с
конвоирами избивать горожан.
Так они завоевали Аракку так легко, словно это было какое-нибудь
овечье пастбище.
Выполняя указание господина Нана, Шаваш принялся развлекать варваров
всякими фокусами. Впрочем, фокусников во дворе оказалось двенадцать
человек, и шестерых из них Шаваш знал как государственных соглядатаев,
одного - как чародея из запрещенной секты "знающих путь", а еще один
работал на побегушках у богачей из "красных циновок". Словом, все слои
общества проявили интерес к новому элементу.
Некоторые из варваров были совсем сырые, а другие были вполне люди:
впереди всех сидел и хмурился Росомаха, которого не позвали наверх. Шавашу
говорили, что Росомаха - человек злой и корыстный, но Росомаха бросил
Шавашу золотой, и Шаваш решил, что чужие языки часто мелют вздор. Когда
Шаваш кончил подкидывать в воздух шарики, Росомаха сдернул его со стола и
посадил рядом с собой. Они поговорили о том, о сем, и Шаваш
полюбопытствовал, отчего король, завоевавший провинцию, так скоро очутился
просителем в столице:
- Видишь ли, - сказал Росомаха - когда король брал стены города,
впереди него бился какой-то великан в черных доспехах; а когда после битвы
король пожелал отличить этого человека, оказалось, что никто, кроме
короля, его не видел! Король бросился искать по залам и переходам, зашел в
храм Парчового Бужвы, взглянул на статую бога, и вскричал: "Вот этот
черный парень". Тут статуя встрепенулась и сказала: "Я отдал тебе этот
город, потому что владевший им погряз во взятках и воровстве: смотри же,
следуй правильному пути!" Эти слова произвели на короля большое
впечатление, и вот он вытребовал у вашего государя двести чиновников в
заложники, а сам с тремястами воинов явился в столицу.
В это время послышался шум: во двор спустился господин Андарз и
объявил:
- Сегодня я угощаю всех! Пусть дружинники остаются во дворе, первых
людей прошу наверх!
- У моего народа, - заявил король, - нет первых и последних, мы тут
все равны!
И велел звать всех в Красный Зал.
Красный Зал получил свое название по колоннам красного мрамора,
уходящим вглубь усадьбы. Эти мраморные колонны были не что иное, как
хвосты драконов, чьи крылья, перекрещиваясь, образовывали потолок. Головы
драконов были вырезаны с необычайным искусством, и в пасти некоторые
драконы держали светильники.
Поначалу варвары притихли, изумленные красотой. Но скоро к ним
вынесли кожаные блюда с наваленным на них мясом и тяжелые серебряные
кувшины с вином, и, по мере того, как все это исчезало в глотках варваров,
столь широких, что в них без труда могла бы пролезть изрядная дыня, они
вели себя все более и более нахально, и даже велели фокусникам плясать на
столе, чего в порядочных домах не делается.
Все были довольно пьяны, когда Нан, наклонясь к королю, спросил:
- Как вам Небесный Город?
- Чудный город, - ответил король, - хотел бы я княжить в таком
городе.
- Ба, - сказал Нан, видимо пьяный, - разве это - чудный город? Раньше
был, а теперь? Видели ли вы львов перед входом в храм Земных Зерен?
- Видел, - сказал варвар, - золотые львы, стоят на задних лапах и
держат в передних факелы!
- Были золотые, - сказал Нан, - но при государыне Касие их продали
Осуе, за проценты от долга.
Нан вздохнул. Варвар поглядел на него горящими глазами: чиновник был
явно пьян, выбалтывал государственные секреты.
- Чтобы не было позора, - продолжал Нан, - умоляли осуйцев не
говорить, откуда взялось золото. И что же? Они воспользовались этим, чтобы
утверждать, будто мы вообще не платили никаких процентов, и теперь требуют
их от государя Варназда второй раз! А государь, - он ведь не может
признаться, что заплатил долг священным золотом!
- Клянусь божьим зобом, - изумился варвар, - то-то осуйский посланник
мне говорил, что вейцы не хотят платить долга!
- Мало этого, - горько сказал Нан, - видели вы крышу в Зале Облачных
Чертогов?
- Видел, - сказал варвар, - но там нет крыши: просто сеточка.
- Сеточка, - заплакал пьяный чиновник. - Раньше над залом была
золотая кровля, ее сняли и отправили в Осую. Государь строит в Зеленом
Овраге маленький дворец, - десять комнат! Хочет в него переехать. А
отчего? Ему не по силам содержать нынешний дворец. Государь, конечно,
горд, уверяет, будто ему хочется уединения.
И пьяный чиновник уронил голову на стол.
Варвар озадачился, а вскоре поднялся с места и пошел поднести рог
певцу, игравшему на лютне в дальнем конце зала.
Когда варвар ушел, к Нану незаметно приблизился секретарь Иммани.
- Господин Нан, - зашипел он, - что вы себе позволяете? Вы что, -
травы наглотались? Над Залой Облачных Чертогов никогда не было никакой
крыши, кроме серебряной сетки! Золотых львов никто не продавал!
- Тише, - сказал Нан, безо всякой пьянки в голосе, - я знаю, что я
себе позволяю.
Между тем король вернулся с певцом, и тот начал петь одну за другой
песни о походах Андарза: и все это были славные песни. А затем он спел
новую песню, и эта была та самая песня о Черном Бужве, который сражался
впереди короля на стене города, и который пригрозил королю бесчестьем,
если тот не будет править по совести. Сын короля, Маленькая Куница, дал
певцу золота и сказал:
- Это неплохая песня, - но сдается мне, что господин Андарз сочинил
бы об этом песню получше!
- А ведь и правда, - сказал человек по имени Каба Деревянный Башмак,
- провинция погибла из-за жадности наместника! Господин Андарз подписал
указ о взяточничестве своего брата, почему бы ему не написать об этом
песню?
Андарз поднял голову и поглядел на Кабу этаким тараканьим глазом, а
король заметил это и сказал:
- Не пори чепухи, Каба! Одно - подписать указ, а другое - написать о
таком деле песню!
Росомаха, желая сгладить впечатление от случившегося, взял за шкирку
Шаваша и поставил его на стол:
- А ну-ка, покидай свои шарики, - и, вздохнув, прибавил вполголоса: -
а все-таки это была бы прекрасная песня, если б ее написал Андарз.
Шаваш стал между сладкими дынями и фруктами, запеченными в тесте,
вынул из корзинки семь гибких колец и стал их подкидывать. Кольца
закрутились в воздухе, подобно разноцветным бабочкам. Король наблюдал за
мальчишкой, разинув рот. Если бы дело было на рынке, сообщник Шаваша
непременно срезал бы у него в этот миг кошелек.
- А, - сказал король, - не такое уж это дорогое дело, - подкидывать в
воздух круглый прут! А вон у левой стены стоят кувшинчики: покидай-ка их!
С этими словами король подошел к стене, сгреб с полки три стоявших
там вазы и стал швырять их Шавашу одну за другой: а Шаваш их ловил.
Это были ламасские вазы из собрания господина Андарза: только десяток
таких ваз, может быть, и осталось по всей ойкумене, и больше этих
фарфоровых вазочек Андарз любил только сына. Андарз, побледнев, положил
убить про себя мальчишку, если с вазами что-то случится.
Шаваш покидал-покидал вазочки, и они остались целы. Андарз и гости
стали смеяться и хлопать в ладоши, а варвара взяла зависть. Он еще не
забыл, что Андарз выразил нежелание сочинить песню о своем брате. Он сгреб
вазы и сказал:
- Подумаешь! Каждый может удостоить похвалы от господина Андарза за
то, что не разбил эти вазы! А вот я могу их разбить, и все равно меня
похвалят!
И шваркнул все три вазы о пол.
Утром, расставаясь, Андарз подарил гостю меч старинной работы,
драгоценное янтарное ожерелье, меховой плащ на златотканой подкладке, и
много штук шелка и виссона.
- Все мое добро в вашем распоряжении, - сказал Андарз, - чем я,
ничтожнейший, могу порадовать гостя?
В это время через двор, как на грех, проходил Шаваш.
- Господин Андарз, - сказал король, кланяясь, - подарите мне этого
мальчишечку: он вчера славно меня позабавил.
Господин Андарз наклонил голову, но не посмел отказать варвару. Он
