потому что все, кроме Брунгильды, знали, что такое "би-куб".
- То что? - спросила Брунгильда, не дождавшись прямого ответа.
- Ничего,- совсем другим голосом сказал Армант.
- Если "би-куб", то можно сидеть до второго пришествия,сказал Петер.
- А как мы узнаем? - спросила Брунгильда.
- Никак,- сказал Петер.
Брунгильда повозилась в темноте, встала и подошла ко всем остальным.
Теперь они сидели кружком на кровати и двух табуретках. Луч фонарика,
чуть потускневший, но все еще сильный, бил в потолок и, рассеиваясь, па-
дал на лица.
- Ребята,- сказала Брунгильда,- объясните бедной неграмотной женщине,
что все это значит?
Она не любила недоговоренности.
- "Би-куб",- сказал Петер,- это особо стойкое вещество. Держится на
местности до десяти дней. Особенно зимой. Воздуха в этом блиндаже нам на
пятерых хватит едва ли на сутки. Противогазы от "би-куб" не спасают.
Значит, через сутки будем решать - или задыхаться здесь, или выходить.
Вот и все.
- Понятно,- сказала Брунгильда.
И тут в дверь заколотили кулаками и прикладами.
- Откройте! - глухо доносилось из-за двери.- Откройте, гады!
- Сидеть,- сказал Петер.- Им уже не поможешь...
Все и так понимали это, но там, за дверью, были свои, которые... нет,
нельзя. Поздно.
- Открывайте, гады! - кричали там, снаружи.- Сволочи! Заперлись, су-
ки! Открывайте!
Поздно. Поздно. Те, за дверью, уже вдохнули яд, и теперь он разрывает
им легкие. Сейчас они замолчат...
Они не замолчали. Они дали очередь в дверь, и пули тупо рванули воз-
дух. В нос ударило горячим запахом жженого пороха, и Армант в два прыжка
оказался у двери и трижды выстрелил в ответ. Слышно было, как упало те-
ло. "Ложись!" - крикнул Камерон, он ждал гранатного взрыва, и Петер тоже
ждал взрыва, но Армант, видимо, не понимал этого, тогда Петер рванул его
от двери и прижал к полу. Так они и лежали, Армант слабо шевелился, по-
том Камерон сказал: "Пронесло". Петер поднялся. Камерон уже, торопясь,
впихивал в отверстия от пуль черную вату и спички. "Помогай",сказал он,
и Петер стал разминать хлебный мякиш и замазывать им дыры поверх спиче
к...
Он стоял лицом к двери и не видел, как Брунгильда шла к Арманту, а
Армант пятился от нее, как она приблизилась вплотную и влепила ему тяже-
лую пощечину,- тут только Петер оглянулся, Армант уперся в стол и ерзал
вправо-влево, пытаясь нащупать путь отступления, руками он закрывался,
но Брунгильда, почти невидимая, отвешивала ему то с правой, то с левой
руки, шепча при каждом ударе: "Мерзавец... подонок... крыса... мразь...
ублюдок..." - и Армант не выдержал и завопил: "Уберите эту бабу!" - "Ах,
уберите!" - восхитилась Брунгильда и вмазала ему еще. Камерон вовремя
оказался рядом с ним, он перехватил руку Арманта, вывернул - шутя - ее
за спину и отобрал пистолет, рукояткой пистолета он тихонько долбанул
Арманта по затылку - не так, чтобы отбить память, а просто чтобы напом-
нить о такой возможности,- Армант обмяк и, обмякший, униженный, потек на
свою койку и пролился на нее - и вдруг зарыдал.
Брунгильда, тяжело дыша, опустилась на кровать Петера. Петер сел ря-
дом, потрепал ее по плечу.
- Ничего,- сказал он.- Как-нибудь... Ты только воздержись от резких
движений, хорошо? Надо воздух экономить...
- А с тобой опасно связываться,- сказал Камерон.- Как... как...- Он
не договорил и вдруг заржал, и Петер подумал, что, пожалуй, впервые слы-
шит, как смеется Камерон, причем совсем неясно, по какому поводу.
И тут подал голос сапер.
- Твою мать,- громко и отчетливо, будто и не пролежал полночи без
сознания, сказал он.- Есть тут кто живой?
Кап... кап... кап... кап...
Клепсидра...
Если лежать не шевелясь, кажется, что и не лежишь вовсе и что тебя
просто нет - и головная боль не твоя, ты лишь знаешь о том, что она
есть... молоточки или капли? Кап... кап... тук. Тук. Тук. Тупо и безз-
лобно, не имея представления о том, как это больно... в виски... и в
глаза - сзади. Больно до невозможности терпеть - но ты даже не тратишь
силы на то, чтобы терпеть, ты просто знаешь, что боль есть и что она
твоя, но это далеко в стороне и потому никому не интересно...
Волки, что ли, воют?
Откуда капает? Сил нет, как хочется пить...
Что? Ничего. Я молчу.
Вечер? Где вечер?
Стоят. Может, и заводил. Не помню. Осталась только клепсидра.
Кап. Кап. Кап! Кап! Кап!!! Кап!!! Кап!!!
Пустите меня!
Пустите меня!
Пустите!!!
А... нет, ничего. Все в порядке. Карел. Голова - сил нет. Дурею. Ско-
ро кончится.
...этот актер - который играл диверсанта и которого я в затылок - в
ямочку между шеей и затылком, он даже не успел ничего почувствовать и
повалился, как тряпичная кукла - я ведь успел понять - успел понять -
успел понять... только не выстрелить не смог - странно... и часового они
- ножом - почему? До сих пор вижу, как он валится,- он умер мгновенно,
раньше, чем упал, он падал уже мертвый, как тряпичная кукла,- тело мгно-
венно становится мягким и неуправляемым, потому что некому управлять -
на секунду возникают эти видения,- я знаю, что не виноват, но почему я
не смог задержать выстрел - будто катился под гору... ты говорил ужасные
вещи, Карел, но это правда - мы виноваты - да, не только советник, мы
все, потому что без нас он не мог ничего,- но если бы мы ушли, пришли бы
другие, ничем не лучше нас... но саперы тоже не правы, потому что уби-
вать нас бесполезно, и я даже не знаю, как быть... но теперь это все
равно, потому что "би-куб" решил все за всех... Карел? Молчишь... все
молчат... и я молчу...
Конец?
Это так бывает, да?
...что раздвинется, и мы вдруг увидим... город, простой город, смот-
ри, вон там - здание театра, видишь? Нет, правее, вон за теми домами -
зеленая крыша? Не видишь... смотри: три красных дома, чуть дальше - та-
кая решетчатая башня, там радиостанция, дальше деревья, и группой - оди-
наковые белые дома - увидел? Вот, а за ними - зеленая крыша... да-да-да!
Именно там сейчас идет это представление, на сцене - декорации блиндажа,
и вы там задыхаетесь от нехватки воздуха, ты лежишь и бредишь, а Брун-
гильда поднимается и, спотыкаясь в темноте, идет куда-то...
Нет.
Я не хочу!
Что? Не бывает?
Это ты? Брун... когда? Прямо сейчас - потому что никогда больше... и
умрем.. смерти без мучений... конечно... да... да... ты ведь все знаеш
ь... знаешь все... да... такое... боже мой, боже мой!.. это куда-то, ку-
да-то... куда-то... где... все... волна ушла - и теперь бесконечное па-
дение, падение, паде...
Чернота. Нет ничего.
Как долго ничего нет.
И ослепительный грохот. Вспышки боли над глазами, и после вспышек
чернота лишь сгущается, но куда меня волокут... холод - и с холодом при-
ходит зрение...
...потому что снег, и луна прожектором, и в белом снегу белая женщи-
на, встает и падает, и страшно холодно, я голый в снегу, и рядом еще
кто-то лежит, мы лежим и пытаемся подняться, снег тает на телах, и они
блестят... голая Брунгильда в голом снегу... немыслимо холодно, надо
одеться - нет, правильно, надо растираться снегом, да-да, надо расти-
раться, чтобы жарко... вот зачем... как вата... лицо, сначала лицо,
грудь, руки, пошло дело, пошло, резко, как пригоршней иголок, но я уже
могу, да, лежит Камерон и не движется, помогай, девочка, вот и он ожива-
ет, вот оживает и открывает глаза, еще не видит, но уже открывает, в
глазах боль, но это ничего, дружище, это пройдет...
...Армант на коленях и растирается сам, и Козак возится в снегу, ему
хуже вдвойне, но он крепкий мужик, и вот вроде бы живы все и движутся, и
вот наконец можно увидеть все целиком: сугробы, огромные вокруг сугробы,
и черный провал двери, и истоптанный снег, все залито белым лунным све-
том, и пятеро голых людей на снегу - и ничего больше нет в мире, кроме
этого...
Дымка с разума сдирается послойно, и вот холод уже не бодрит, а вго-
няет в озноб, и пальцы не чувствуют пуговиц, как деревянные, тело не
чувствует прикосновений, ладно, застегнем потом, все наброшено как попа-
ло, но держится и холод не пропускает, Брунгильда, ноги! Сейчас... Сей-
час... Умница, Камерон, давай все в кучу, это бензин? Осторожно... ну,
вот.
Вот и костер, и тепло, и живы, живы ведь, черт побери, черт вас всех
дери - живы! Правильно, разливай скорей, продрогли насквозь, за воскре-
шение, так и разэтак!
Спирт вспыхнул внутри и потек по жилам - сначала к спине, вдоль спи-
ны, вверх и вниз, в живот, в пах, в плечи и шею, в голову - и боль ушла
совсем, и руки уже теплы и можно наконец похлопать по плечам тех, кто
рядом, ребята, да ведь мы родились опять, и пелена на глаза - но уже не
черная, а розовая, это от кружки-то спирта? Нет, братья, не так-то прос-
то нас укокошить, но все-таки - кто открыл дверь? Ты? Брунгильда - ты?
Да ты просто не понимаешь, что ты за человек, ты просто не можешь этого
понимать, до гробовой доски - правильно, парни? До гробовой доски! И вы-
таскивала, да? Всех? Ребята, Брунгильде нашей - ура! Ура! Ура!!! В неоп-
латном долгу - это не слова, это так и есть. Нет-нет, очень серьезно -
все твои должники...
...беззвучные вопли восторга исторгаются всеми и свиваются в единый
вихрь, и в этом вихре несется Брунгильда и кружится в нем, ты с ума сош-
ла, Брунгильда, боже мой, как красива Брунгильда, мир никогда не видел
женщины красивее, чем ты,- и никогда не увидит, ты же замерзнешь, дуроч-
ка, оденься! Да, сошла с ума, да, сошла, да - хочу и буду, хочу и буду!
Вот так, и вот так, и вот так... Петер наконец ловит ее, прижимает к се-
бе - Брунгильда дрожит,- и Камерон набрасывает на нее шинель, и ее несут
к огню и отогревают у огня, тихо и бережно, и растирают ледяные ступни,
и чьи-то носки из толстой шерсти, и знаменитый свитер Менандра в три
пальца толщиной, и вот из свертка видны только два огромных темных гла-
за, а мужчины все еще хлопочут о тепле...
Потери, причиненные газовой атакой, были огромны. Они были бы катаст-
рофичны, если бы не внезапная метель, разразившаяся днем. Почти ураган-
ной силы ветер снес зараженный снег, а потом выпал снег свежий, и стало
можно жить. Повезло...
Две недели до Рождества были суматошны - срочно, срочно, чрезвычайно
срочно восстанавливались - фальсифицировались - киноматериалы о строи-
тельстве: начиная с первых кадров и кончая сценами торжеств по поводу
завершения перекрытия. Одновременно штрафники строили в некотором отда-
лении громадный павильон, где был прорыт очень похожий, только ма-
ленький, Каньон - ну не такой уж маленький, двадцать метров в ширину,
двадцать пять - в глубину. Копии сооружений были похожи, но уж очень ак-
куратны, видно было, что это подделка, но господин Мархель был доволен,
особенно ему нравилось, как лежат блики от блестящих ферм моста на ска-
лах - то, что надо, восторгался он, то, что надо!
Странно, но газовая атака будто обрубила прошедшее время и память о
нем. То, что было до газов, казалось уже страшно далеким и полузабытым -
едва ли не легендарным. История почему-то начала свое течение вновь, с
новой точки отсчета - Петер уже обращал внимание на подобные феномены
человеческой памяти, будто, перегрузившись, она сбрасывала и оставляла
позади недавнее и начинала впитывать новые впечатления...
Менандр готовил елку - он раздобыл где-то елку на этом безлесом Плос-
когорье и теперь наряжал ее в полном соответствии со своими вкусами. Бы-
ло много ваты, посыпанной слюдяным блеском, и много свечей, и куклы с
умильными рожицами, и апельсины на ниточках, Менандр был в своей стихии,
и Петер с удовольствием смотрел на него: как он осторожно и аккуратно
развешивает по колючим лапам яркие стеклянные бусы - не хватало дюжины
ребятишек в масках и Санта-Клауса с его оленями, и ведьм на крыше, и са-
