хорошо подготовился к зиме, подумал Петер.
И вдруг до него дошло по-настоящему, что начинается зима.
Поскольку открытие статуи Императора должно было состояться еще ле-
том, пришлось расчищать снег в секторе съемок. Там, где метлами было не
достать, поработали огнеметами. Получилось даже лучше, чем можно было
желать: беломраморный Император замечательно контрастировал с закопчен-
ной скалой - это с одной точки съемки,- и с клубами черного дыма - с
другой. Господин Мархель был доволен. Летучий Хрен, имевший с ним бесе-
ду, вернулся слегка не в себе, посмотрел на Петера и молча развел рука-
ми. Камерон, тоже молча и по секрету от остальных, дал Петеру заглянуть
в свой чемодан. Чемодан был набит коробками с лентой. Петер потряс Каме-
рона за плечи, и тот широко ухмыльнулся.
Неведомо куда пропал Шанур. Он ушел сразу же после встречи с пополне-
нием и не появился. Никто его не видел, не слышал и вообще не имел
представления ни о каком Шануре. Поначалу Петер просто беспокоился, по-
том испугался. Майора Вельта нигде не было. Наконец, уже вечером, почти
ночью, Петер, обегавший всю стройку и ее окрестности, догадался загля-
нуть в генеральскую квартиру. Он прошел сквозь часовых, сквозь дверь,
сквозь дремлющего за столом капитана-кавалергарда и подполковни-
ка-адъютанта - он проходил сквозь них с отчетливым злорадством вора,
взламывающего сверхнадежный и немыслимо секретный замок,- и оказался в
комнате генерала. Здесь забавлялись. Генерал босыми ногами стоял на кар-
те полушарий и изображал из себя статую Императора: так же точно держал
руку и так же откидывал голову, замысловато, но похоже на венок повязан-
ную зеленой медицинской косынкой; господин Мархель с булавками во рту
мычал что-то, прилаживая на нем простыню. Голый майор Вельт - то есть не
совсем голый, на нем были все-таки сапоги, ремень, майорские погоны и
фуражка - лежал на полу в позе Данаи, ожидающей золотого дождя. На столе
и под столом громоздились разнообразные бутылки. Стоял непонятный при-
торно-сладкий запах.
Петер считал себя привычным ко всему, но от этого его почему-то заму-
тило. Он отступил назад, в стену. На холоде ему стало легче.
Нашел Шанура Козак. Шанур сидел на самом дальнем звене моста, свесив
вниз ноги, и пел что-то заунывное. На обратном пути, когда Козак вел
его, безвольного, приобняв за плечи, Шанур вдруг расплакался и наговорил
всякой всячины, которую Козак не может, да и не хочет передать. Забирай-
те его. Пусть отдыхает.
Летучего Хрена почему-то поселили отдельно, у штабных, а остальные
разместились все вместе, благо блиндаж позволял. Брунгильде отвели ка-
морку, предназначавшуюся поначалу для фотолаборатории, но Баттен обору-
довать ее там не стал, предпочитая почему-то работать в палатке. Из ка-
морки выгребли разный хлам и завесили проем двери брезентом.
- Сегодня отдохну,- сказала Брунгильда, выглядывая из-за брезента,- а
с завтрашнего дня начинаю прием. Сами устанавливайте очередь. Выходной -
воскресенье. Спокойной ночи.
- Не возбуждайтесь, мальчики,- посоветовал Камерон, заворачиваясь в
одеяло.- Тетя шутит.
- И не думаю,- сказала Брунгильда из-за занавески.- Что я, дура - та-
кими вещами шутить?
Посмеялись, повозились, уснули. Ночью Петер проснулся от звука легких
шагов. Брунгильда босиком, в одной рубашке, тихонько подошла к кровати
Шанура, присела рядом. От раскаленной спирали "козла" исходило достаточ-
но света, и Петер видел, как она осторожно протянула руку и погладила
Шанура по голове. Тот глубоко вздохнул и повернулся на другой бок. Брун-
гильда посидела еще немного около него, потом встала и ушла к себе. Пе-
тер слышал, как она ворочается и не спит. В блиндаже было душно, он
встал и открыл дверь. Небо было ясным, и огромная луна, белая, как фар-
фор, стояла низко над испачканным снежным саваном земли, все было равно-
удалено отсюда и, как бездарная декорация, не имело ничего общего с ре-
альностью. И, поскольку отсюда, от входа в блиндаж, и видно-то было
только, что этот край ущелья, да немного противоположного его края, по-
логий склон слева и крутой склон справа, да еще горы вдали,- то, может
быть, в мире вообще не было ничего, кроме этой декорации? Привычный ро-
кот моторов и железный лязг раздавались будто бы из-под сцены. Петер
представил себе, как эта декорация должна выглядеть с изнанки,и стал
умываться снегом.
Он промучился всю ночь и встал поздно, благо будить его не стали. В
блиндаже было пусто, на столе, прикрытая бумагой, лежали нарезанная кол-
баса и хлеб, рядом стоял знаменитый трехлитровый термос Камерона. В тер-
мосе был горячий чай. Петер позавтракал, медленно и с наслаждением. Чай
был отличный, и сахар в чае - настоящий, и колбаса - настоящая, и хлеб -
настоящий. Петер поймал себя на мысли, что еда захватила его целиком. В
этом было что-то странное.
Кроме колбасы Камерон привез газеты. Здесь были и почти свежие - по-
запозавчерашние - столичные и недельной давности швейцарские. За них-то
Петер и взялся.
Президент Швейцарской конфедерации принял вчера находящегося с офици-
альным визитом Премьер-министра Соединенных Штатов Мексики... плевать...
по сообщениям корреспондентов, в городах Дайна и Андербург произошли
столкновения полиции со студентами, имеются раненые... коронация христи-
аннейшего короля Люции - где это? - Густава-Вальграфта Четвертого...
Правительство Бразилии заявило решительной протест обеим воюющим сторо-
нам по поводу морского инцидента в ее территориальных водах, подробности
на четвертой странице... ага: бой крейсеров... ага... ага... Ну еще бы:
три против одного. А это что? Мисс Вселенная объявила о своем желании
принять участие в кампании по сбору средств для беженцев из зон военных
конфликтов... отказ властей невоюющих государств в предоставлении им
права убежища бесчеловечен, заявила она... Симпатичная девочка.
Но разве в этом чертовом мире хоть раз дадут дочитать до конца
что-нибудь интересное? Ввалилась вся компания, шумные, веселые, с Лету-
чим Хреном во главе, стали носиться по блиндажу, ронять вещи, и стало
тесно, и Шанур был с ними, двигался и смеялся, но Петер, бог знает как,
понимал, что движения Шанура, размашистые и быстрые, происходят не то от
безволья, не то от чрезвычайной погруженности во что-то внутреннее и по-
тому чисто автоматичны, будто ноги и руки его привязаны ниточками к но-
гам и рукам прочих скачущих; за улыбку же вполне мог сойти судорожный
оскал, а смех - выдохи, короткие и быстрые, возникающие от мелких, неви-
димых простым глазом коготков, которые душа запускает в средостение те-
ла. И именно сейчас, глядя на дошедшего до ручки младшего оператора и на
Летучего Хрена, завершившего сложную траекторию кружения по блиндажу
мягкой посадкой за стол - рука его, подчиняясь энергии продолжающегося,
еще не погасшего движения, извлекла из-за пазухи плоскую, черного стек-
ла, рифленую бутылку и закружилась, разливая по кружкам что-то очень те-
кучее, цвета жженого сахара,- так вот, глядя на все это безобразие, Пе-
тер подумал, что надо бы отправить Шанура в редакцию, пока он не наломал
здесь дров,- и пусть он там подзаймется, скажем, монтажом... Позже он
много и бесплодно проклинал себя за это решение, но тогда оно показалось
ему удачным... кто мог знать, чем это все обернется? И кто может ска-
зать, что произошло бы, потеки события иным руслом? Но выпили, закусили
колбасой, Летучий Хрен заверил, что дело пойдет, что советника он
все-таки уломал, не такой дремучий оказался советник, как попервона-
чально показался, хоть и странный тип, конечно, да и добронамерен черес-
чур, но общий язык с ним находить можно и должно, особенно если поста-
раться (он заглянул в горлышко бутылки, потряс ее над кружкой и добыл
еще несколько капель) - ну и продолжайте в том же духе, ребята, а пленку
я сегодня увезу. Всю. Уезжаю сегодня, один, остальные остаются. Пока.
Да... на фронте? Дерьмо на фронте. Ладно, не буду подрывать ваш боевой
дух...
Веселились? А вот почему: по приказу генерала Айзенкопфа было решено
с сегодняшнего дня вводить отправление обрядов культа Императора. Сапе-
ров построили, но никто не знал, как и что нужно делать. Наконец кое-как
разобрались: сам генерал встал у подножья постамента, а саперы марширо-
вали перед ним и кричали "Ура!" в ответ на провозглашаемые здравицы. По-
том стали приносить жертвы: в довольно большой чаше зажгли спирт. Пона-
чалу спирт горел нормально, но потом, нагревшись, закипел, пламя стало
огромным, и занялась фанерная стенка постамента. И вот то, как офицеры
генеральской свиты тушили спирт и постамент, при этом старательно делая
вид, что ничего не происходит - как они старались быть торжественными и
благолепными,- вот это просто не поддается описанию! Но вот проявим
пленку...
Майор Вельт вошел в сопровождении четырех солдат комендантского взво-
да. Два солдата остались у двери, два шагнули на середину - автоматы у
живота, пальцы на спусковых крючках, колючие быстрые взгляды из-под над-
винутых касок,- а майор, затянутый в черную кожу, подошел медленно,
мерзко вихляя задницей, поскрипывая в сочленениях и тем давая хорошо по-
чувствовать свое приближение, к Летучему Хрену, который побледнел - Пе-
тер очень хорошо знал, к чему именно бледнеет Летучий Хрен! - побледнел,
но продолжал пока сидеть в позе самой пренебрежительной,- подошел и,
протягивая руку ладонью вверх, скучным голосом сказал:
- Пленку.
Летучий Хрен неторопливо поднялся на ноги, стряхнул с рукава несу-
ществующую пушинку - как-никак, он был действительный статский советник,
чин, приравненный к генерал-майору, а полковничьи погоны свидетельство-
вали лишь о его независимом характере - и, не глядя на майора, сказал с
великолепным выражением:
- Майор, подите вон.
Майор Вельт как бы мигнул всем лицом.
- В таком случае,- сказал он,- вы арестованы. Взять их!
Солдаты подскочили с двух сторон к Летучему Хрену, им не впервой было
арестовывать полковников, но тут у них сорвалось, тесноват для такого
рода дел оказался просторный блиндаж, и майор Вельт, шагнувший в сторо-
ну, чтобы не мешать солдатам, оказался спиной к Камерону. Камерон посту-
пил просто: он обхватил майора рукой за шею и заорал страшным голосом:
- Все к стене! Застрелю!
Со своего места Петер видел, что пистолет Камерона оставался там же,
где и был - в кобуре, и что Камерон упирается в спину майора просто кос-
тяшкой пальца, но ни майор, ни его солдаты знать этого не могли и замер-
ли на мгновение, и это мгновение Летучий Хрен использовал: выхватил
из-за пазухи еще одну бутылку - точно такую же, рубчатую, черного стекла
- и замахнулся ею, рявкнув:
- Ложись! Разнесу раздолбаев!
Солдаты отшатнулись, майор делал им какие-то жесты, которые можно бы-
ло понимать двояко, и пока они опомнились, Петер и Шанур, уже с настоя-
щими пистолетами в руках, поотбирали у них автоматы, один солдатик, у
двери, плюгавенький такой очкарик с вывернутыми губами, совсем померт-
вевший от несообразности происходящего, автомат отдавать не хотел и
что-то быстро-быстро бормотал в свое оправдание, и только налетевшая с
фланга фурия - Брунгильда оплеухой привела его в чувство, солдатик отдал
автомат и заплакал. Действуя трофейным автоматом как дубиной, Брунгильда
поставила солдат лицом к стене, майора посадили на табурет и связали ему
руки за спиной, и тут возник некий композиционный провал. Петер понял
вдруг, что произошло непоправимое, что вот только что все они поднявшие
руку на этого ублюдка, подписали себе смертные приговоры, и обжалования
не будет... Это же почувствовал, наверное, и майор Вельт. И прочие, ка-
жется, тоже почувствовали, потому что повисла пауза, которую было нечем
заполнить; как в шахматной партии, когда эффектный и отчаянный ход, ока-
