- Но ведь могло же меня там не оказаться, правда?
- Могло. Но ты оказался.
- И очень жаль.
- Жаль. И не только это. Знаешь, Христиан, сколько бы я дал, чтобы не
оказаться в лагере "Ферт"? Или в Ловели у рва? Или на допросах в ГПТ?
Или на переправе через Юс? Рассказать тебе, как там переплавлялись? Наг-
нали штрафников, поставили сзади пулеметы... сзади пулеметы, впереди
пушки - куда, думаешь, они пошли? Лежали - как волна прибойная замерл
а... высокая такая волна... пулеметчики с ума сходили, а стреляли - при-
каз... А потом в воду - куда иначе деваться? Кипела вода... я раньше ду-
мал, когда говорят: река покраснела от крови - что это метафора. Вот те-
бе - метафора. А я стоял и снимал. Или когда Примбау горел - его просто
засыпали фосфором, и все горело, и люди горели, там же полным-полно на-
роду было, беженцы, ребятишки - а я снимал... Крепись, старик. Работа
такая.
- Работа... То, что ты рассказал,- это все в рамках, понимаешь? Это
ужасно, но это в рамках. А у меня - за рамками. Как если бы... помнишь,
в прошлую войну была осада Флоттештадта? Там половина гарнизона перемер-
ла от голода и жажды, помнишь? Великий подвиг, образец преданности...
Так вот, если бы оттуда дать репортажи о том, как, допустим, генералы
поедали своих подчиненных... как бросали жребий, кому идти в котел...
Понимаешь? Это ведь все могло быть, но точно-то мы не знаем - и слава
богу, что не знаем...
- Я понимаю. Конечно, это было бы страшно. Это погубило бы те краси-
вые сказки, на которых нас с тобой воспитывали. А ведь ни один генерал в
той осаде от голода не умер, кстати... Но по крайней мере мы знали бы
все точно, и не было бы места для выдумок. Правдой историю не исказить.
- Не исказить. Но ведь есть же стыдные тайны?
- Это не нам с тобой решать.
- А кому? Господину Мархелю? - Шанур сморщился, как от зубной боли.
- Нет, конечно.
- А кому тогда?
- Не знаю. Никому конкретно. Это само собой решится. А мы должны дать
материал для такого решения.
- Бесполезно все это,- с тоской сказал Шанур.- Все равно кто-то конк-
ретный будет решать, и будет фантазировать на нашу тему, и создаст нас
по своему усмотрению - для подтверждения своих маленьких истин...
Оба вдруг замолчали, потому что почувствовали неожиданно, что земля
уходит из-под ног и стремится куда-то далеко и неодолимо, и сам ход вре-
мени отдался гулко и протяжно, как безначальный звук лопнувшего в небыв-
шие времена рельса, и будто пронизывающим ледяным ветром потянуло сквозь
них, прозрачных, и сквозь мир, и сквозь вековечные скалы, такие крошеч-
ные и такие хрупкие, потянуло то ли из прошлого в будущее - и тогда не-
понятно было, почему же ветер настолько стерилен, и нет в нем запахов
пожаров и хлеба; то ли из будущего в прошлое - но почему он холоден, как
в бесснежную злую зиму, и тосклив, и ровен, будто бы там, в будущем, не
за что зацепиться и не на чем задержаться и остается только лететь, ле-
теть призрачно, зло, ледяно и свободно? Будто бы нечего ждать и не на
что надеяться, и можно без суеты и ненужного шума устраивать потихоньку
свои дела, чтобы быть готовым в урочный час... Петер опустился рядом с
Шануром, и так они сидели долго, а ветер все дул, и дул, и дул...
Открытие памятника инженеру Юнгману было запланировано на двенадцать
часов дня, но состоялось на три часа раньше, причем совершенно тайно; об
изменении срока знали только господин Мархель, генерал Айзенкопф и Пе-
тер. Генерал произнес краткую речь, глядя поверх объектива - там был
прикреплен лист бумаги с текстом. Господин Мархель с приклеенными усами
и бровями и в форме саперного майора сдернул брезент. Бронзовая фигура
инженера Юнгмана имела несколько неопределенный вид: то ли бронза не
способна была передать особенности лица покойного, то ли сказалась нех-
ватка мастерства и опыта у доморощенного скульптора, то ли еще что - но
только в чертах инженера проглядывала то нехорошая улыбка господина Мар-
хеля, то надменность генерала; и правая рука его не то указывала направ-
ление движения - но для этого она была поднята чересчур высоко, не то
означала римское приветствие - но слишком уж неуверенное, скованное, без
предписанной уставом истовости и самоотречения; саперы говорили потом,
что бронзовый инженер хочет проголосовать попутку через мост, да только
вот что-то никто не едет...
- Странная закономерность, Гуннар, ты не замечаешь? - говорил после
церемонии генерал.- Чем старше по званию становится сапер, тем больше
вероятность, что он окажется предателем. Будто короны эти отравляют его
душу... Две тысячи рядовых - предателей нет. Четыре сотни унтер-офицеров
- предатель один. Девяносто два младших офицера - предателей шесть.
Одиннадцать старших - из них трое наверняка и еще двое под подозрением.
Кошмар! Будто повышение звания не только не укрепляет естественной пре-
данности Императору, а наоборот - стимулирует какие-то теневые, я бы да-
же сказал - негативные моменты сознания индивидуума. Конечно, обретая
власть, человек начинает иначе относиться к власти над собой - но не до
такой же степени, черт побери!
- Чему ты удивляешься? - спросил господин Мархель.- Враг и не станет
целиться вниз, в основание пирамиды. Он будет целиться в самый верх, в
нас с тобой, но ведь мы-то ему не по зубам, не так ли? - ну и чуть ниже.
Я уже давно думаю на эту тему. Все то, что мы видим сейчас: саботаж, яв-
ный и скрытый, случаи неповиновения, снижение темпов - все это очень
легко объяснить именно тонким, я бы даже сказал - деликатным вмеша-
тельством вражеской агентуры. И цель, которая стоит перед нами,- это
найти способ обезвреживать ее еще до того, как она начнет активно себя
проявлять.
- Интересная мысль,- сказал генерал.- И как ты это мыслишь?
- Следует исходить из того, что любой агент - это человек с двойной
моралью. Так или нет? Та, глубинная, истинная его мораль - это как бы
лицо, а вторая, та, что мы видим,- это как бы маска. А чем лицо отлича-
ется от маски? Чем, Йо? Не знаешь? Да просто лицо более пластично, а
маска статична, и с этим ничего не поделать, даже если очень захотеть.
Представь себе: тысяча человек, и все плачут. Тут выходишь ты и команду-
ешь: смейтесь! И сразу становится ясно, кто в маске, а кто - настоящий.
На таком вот сломе они все и попадутся.
- Интересная мысль,- повторил генерал.- А как ты это предполагаешь
осуществить?
- Уж это-то предоставь мне,- сказал господин Мархель.- И знаешь что?
Твой этот майор по особым поручениям - он сильно тебе нужен?
- Да как тебе сказать,- замялся генерал.- Потерплю, если надо.
- Я хочу его на это дело натаскать, по-моему, он парень толковый.
- Толковый-то он толковый...- генерал не договорил.- Ладно, бери.
Вельт!
Вошел и щелкнул каблуками майор Вельт.
- Поступаешь в распоряжение господина Мархеля,- сказал генерал.- Бу-
дешь ему во всем подчиняться, как мне. Понял?
На какой-то миг майор растерялся: губы его капризно надулись, глаза
заморгали, и даже слеза блеснула. Но он, человек военный, взял себя в
руки, судорожно выпрямился и четким штабным баритоном выразил свое пол-
ное и безоговорочное согласие с любым, даже таким бесчеловечным, решени-
ем генерала.
Инструктаж майора состоялся тут же.
- Значит, так,- сказал господин Мархель.- Слушайте и запоминайте. Вы
будете работать с донесениями военнослужащих друг на друга. Какова ваша
задача? Самым тщательным образом вы проведете статистическую обработку
донесений и выявите следующие группы: первая - на кого поступает макси-
мальное количество донесений; вторая - на кого их совсем не поступает;
вычислите среднее количество доносов на один объект доносительства вооб-
ще и по категориям: рядовые, унтер-офицеры, младшие офицеры и старшие
офицеры; вычислив это, установите поименно лиц, на которых падает сред-
неарифметическое и среднеалгебраическое число доносов - опять же вообще
и по категориям. Произведете изъятие этих лиц. Далее: выявите субъектов
доносительства, при этом обращая внимание на, так сказать, максималистов
- агентура способна проводить подрывную работу и таким иезуитским мето-
дом - и на тех, кто вообще не пишет доносов; именно в этих группах нали-
чие агентуры наиболее вероятно. Далее - выявите, кто именно донес на
тех, кого вы подвергнете изъятию, и проведите поощрительные мероприятия,
например, выдвинув их на руководящие посты. Вся эта работа должна прово-
диться циклически, и цикл установим... ну, дней пять. Надеюсь, за
пять-то дней будет набираться достаточный информационный массив?
- Гуннар! - восхищенно сказал генерал.- Почему ты не в контрразведке?
Ты хоронишь свой талант!
- Эх, Йо,- сказал господин Мархель.- Ничего-то ты не понял. Мой та-
лант куда больше того, что нужен контрразведчику. Я бы заскучал там че-
рез неделю.
- А изъять - это обязательно на расстрел? - спросил майор.
- Всех расстреливать? - задумался господин Мархель.- Хм... Что ска-
жешь, Йо?
- Сколько это будет в абсолютных цифрах? - спросил генерал.
- За цикл - десять-пятнадцать единиц,- сказал майор.
- Расточительно - всех,- генерал посмотрел на господина Мархеля.-
По-моему, расточительно. Нет уж, давайте расстреливать только самых
отъявленных. Ну, двух-трех, не больше. А остальные пусть работают. Сде-
лаем трудовой лагерь - ну и пусть искупают трудом.
- Так ты что же, хочешь за предательство наказывать только уменьшени-
ем пайка и переводом в ночную смену? - спросил господин Мархель.- Смеш-
но, Йо, ей-богу.
- А ты что предлагаешь?
- Может, на время их работы убирать щиты и снимать маскировочные се-
ти? Так сказать, поднявший меч - от меча и...
- А потом опять навешивать? Не-ет, надо что-то другое... Погоди! А
пусть-ка они роют туннель под каньоном! А? Подумай только...
- Ты гений, Йо! Дай я тебя обниму!
- Подумай-ка, сразу двух зайцев...
- Ведь и не скажешь, что генерал! Гений, умница, эрудит!
- ...и работа тяжелее, и цель достиг...
- Это историческое решение, Йо!
- ...потому что никакой бомбой...
- ...довести до всеобщего сведения как пример беспримерной стойкости
в борьбе с объективными...
- ...и пропускная способность никак не меньше...
- Готовь приказ!
- Будет приказ. Надо только штрафников поднакопить...
- Не беспокойся, будут тебе штрафники!
Исчезновение Баттена было плохим предзнаменованием. Для Петера, во
всяком случае. Петер знал Баттена три года и только в последнее время
стал по-настоящему понимать, какой же это пройдоха. В отличие от Менанд-
ра, скажем, Баттен никак не афишировал свои способности и потому казался
просто везунчиком, простым и славным парнем, события вокруг которого са-
ми собой складываются в наиболее благоприятный ряд. Он был до чрезвычай-
ности скромен, этот Баттен, и цель у него была тоже достаточно скромная,
хотя и вполне респектабельная по нынешним горячим временам: выжить.
Просто выжить. И вот он-то, чуящий любую опасность за много-много дней
до того, как она возникнет на его маленьком горизонте,- вот он-то и ис-
чез.
Надо сказать, что исчезновение это встревожило и господина Мархеля -
правда, другой своей стороной.
- Я предупреждал! - потрясая перед носом Петера каким-то свернутым в
трубку листком, надо полагать, доносом - то ли на Баттена, то ли на са-
мого Петера,- злобился он.- Я еще во-он когда предупреждал вас о бди-
тельности! И что же? Пропадает человек, без которого мы - как без рук!
Агентура знает, куда нацеливать свои удары! Где мы теперь возьмем техни-
ка?
- Я извещу главного редактора,- сказал Петер.- Пришлет кого-нибудь.
- Нет, это я извещу главного редактора,- жестко сказал господин Мар-
хель.- А то действительно пришлет *кого-нибудь*. Черт вас всех побери,-
тоном ниже сказал он.- Ну что бы вы без меня делали?
