Андрей Лазарчук.
Опоздавшие к лету. Том 1
Роман
Том 1
Мы лежим под одною землею,
Опоздавшие к лету,
Не успевшие
к свету пробиться.
Токогава Ори
ПРЕДИСЛОВИЕ
КОРИДОР ЗЕРКАЛ
Сейчас стало модно писать предисловия в манере "я и автор". Тут важно
верно выдержать пропорцию: первое не должно перевешивать второго. Это
трудно, потому что пишешь все равно о себе - о своем видении, о своем
восприятии... Следует осознать свою роль. Предисловие задает интонацию.
Подход. Дает новый угол зрения. Прочитав идеальное предисловие, читатель
должен заранее любить еще не начатый роман.
Предисловие - это блик, отброшенный книгой на первые страницы. Автор
предисловия - зеркало, отразившее (и исказившее) испускаемый книгой
свет.
Представьте себе зеркало, прекрасно сознающее, насколько оно несовер-
шенно, насколько искажено возникающее в нем отражение. Тема для роман
а...
Впрочем, если одни зеркала ограничиваются тем, что принимаются само-
забвенно проклинать свое несовершенство, то другие все-таки имеют сме-
лость отражать... Вы думаете, это я о себе? Нет, это я уже об авторе.
Автор - это ведь тоже зеркало. Автор создает книги - отражения мира, в
котором он живет. И тоже - отражения неизбежно искаженные.
Тот, кто сотворил наш мир, тоже создал отражение чего-то. Интересно,
чего именно... Мы-то можем только гадать, поскольку видим это - тоже ис-
каженное - отражение в совершенно невозможном ракурсе - изнутри.
А если еще учесть, что совершенных отражений не бывает...
Зеркало, отраженное в зеркале, отраженном в зеркале. Коридор зеркал,
уходящий в бесконечность. А в центре - вы, читатель этой книги.
И теперь вам уже никуда отсюда не уйти.
x x x
Миры рождаются по-разному.
Одни возникают в затмевающей реальность грандиозной вспышке вдохнове-
ния. Истинная их жизнь коротка - такой мир едва успевает бросить тусклый
отблеск на бумагу - и погибает.
Другие миры строятся долго и старательно: от аксиом к теоремам, от
теорем - к их следствиям, загромождая бумагу трупами подлежащих и сказу-
емых.
Третьи миры рождаются от великой тоски. Просто взлетает однажды раз-
рываемая скорбью и печалью душа в сырое небо...
"Почему мир несовершенен, Господи?.."
Бог знает - почему; знает, но не говорит.
И душа, так и не дождавшись ответа, возвращается в тело, стоящее в
очереди за молоком.
Мир рождается в момент воссоединения души с телом. Мир, возможно, еще
менее совершенный, чем мир реальный. Пусть так. Но одному-единственному
человеку в нем дано не стать подонком. Или он может уклониться от летя-
щей в него пули. Или способен понять несовершенство своего мира...
А мир, осознавший свое несовершенство, рождает следующий.
И так - до бесконечности.
Андрей Лазарчук вовсе не собирался становиться Создателем Несовершен-
ных Миров. Когда он писал "Тепло и свет", "Середину пути" и другие прит-
чи,- а это было адски давно, в начале восьмидесятых,- он лишь выплески-
вал из себя скопившуюся в душе тягостную накипь обыденности. Она была
невероятно мерзка, эта накипь. Она заполняла, топила в себе каждый вновь
созданный мир. Она чувствовала себя в своем праве.
Но в рожденном мире немедленно появлялся человек, к которому эта мер-
зость не липла. Рыцарь. Мастер. Творец. Он не пытался вступить в борьбу
с накипью. Он просто был способен ее осознать, увидеть - и отделить от
мира. И его мир не то чтобы очищался - он чувствовал себя чище...
Невозможно возродить погибший в ядерном пламени мир, но можно создать
в глубоком подземном убежище искусственное Солнце, которое будет разго-
раться от любви одного человека к другому. Разве для тех, кто остался в
живых, мир не станет от этого хоть немного прекраснее?
Когда-то давно Лазарчук написал об этом повесть "Тепло и свет".
Он уже тогда знал (собственно, он знал это всегда), что человек не в
силах преодолеть несовершенство мира. Провозглашение этой цели - всегда
ложь. Пусть прекрасная, как Царствие Небесное, пусть логичная, как Уто-
пия, пусть научная, как Коммунизм,- но все-таки ложь.
И не бороться с несовершенством мира - немыслимо. Антиутопии никогда
не рисуют будущее - лишь настоящее. То настоящее, которое необходимо
свернуть в рулон и навсегда замуровать в прошлом. То настоящее, с несо-
вершенством которого должно бороться. То настоящее, которое не имеет бу-
дущего.
Андрей Лазарчук не писал ни утопий, ни дистопий. Это было для него
лишено интереса. Действие его рассказов всегда происходят между прошлым
(которого нет у утопий) и будущим (которого лишены антиутопии), в том
настоящем, которое никогда не станет ни беззаветно светлым, ни безнадеж-
но мрачным.
Вот рассказ "Мумия". Наше время. Много лет назад черное колдовство
оживило мумифицированного Вождя. Мумия, не способная жить сама по себе,
поддерживает свое существование за счет жизненных сил детей, которых
приводят в кремлевский кабинет на экскурсии - обязательные и жуткие, как
похороны.
Гротескна ли в этом настоящем фраза "Ленин и теперь живее всех жи-
вых"?
В этом мире властвует диктатура мертвенных суеверий. Поразительно, но
от той диктатуры, которая так долго царила в нашей реальности, она отли-
чается какими-то мелочами. Атрибутикой. Лексикой. Списком запрещенных
книг. И все! Ужас несказанных слов - тот же. Голодный паек на ребенка -
тот же. Талант, скрываемый либо уничтоженный,- тот же.
Страшно.
Но реальность страшнее.
В той реальности злое волшебство победило. Но в ней же существует и
волшебство доброе...
В нашей реальности чудес не бывает.
Никаких.
В нашей реальности все рационально. Рациональны радость, любовь, рож-
дение, смерть... Иррационален лишь страх темноты. Страх этот собрался из
боязни себя, ужаса перед слепотой и вечного испуга перед неведомым. Мозг
неспособен справиться с этим страхом, ибо мозг тоже рационален.
У Лазарчука есть рассказ "Из темноты". Жуткий водоворот иррацио-
нального страха втягивает в себя людей, соединяет их, как пузырьки на
поверхности воды. Слившись, как эти пузырьки, в нечто единое, люди ста-
новятся вратами, через которые Ужас прорывается в мир.
Выбирай.
Первое - смерть. У тебя не будет больше страха перед темнотой. Ты сам
станешь ее частью.
Второе - одиночество. Уничтожь свою любовь, забудь своих друзей, живи
один в ночи вечного, сводящего с ума кошмара.
Третье. Пропусти Ужас в мир. Освободись от него. Утешься тем, что ты
сделал это не один (один ты не смог бы сделать это), и живи дальше. Тем
более что с ужасом, находящимся вне тебя, можно бороться.
Четвертого не дано.
Герой рассказа принимает на себя одиночество. Он не спас свой мир -
Ужас нашел другой путь. Но теперь в Ужас можно было стрелять, ибо Ужас
стал рациональным.
Стоит ли бояться того, что можно понять?
По-настоящему страшна лишь темнота.
Государство изобрело гениально простой способ заставить себя бояться:
оно стало превращать привычное в иррациональное. Самые невероятные кош-
мары, ворвавшиеся на страницы романов Дика из наркотического бреда,
бледнеют перед искусством правительств превращать жизнь в ад. Лишите быт
человека логики - и его можно брать голыми руками. Извратите его прошлое
- и он готов стрелять в собственных детей. Скажите, что мир построен на
лжи,- и он поверит вам.
Роман "Опоздавшие к лету" тоже построен на лжи. Колдовской сад - ми-
раж, Полярная звезда - морок, правдива лишь великая ложь войны и смерти.
В какую ложь верить? Идти ли вечно на Север, прикрепив на бушприте По-
лярную ввезду, или рубить шашкой картонные танки?
Что есть правда? Что есть вера? Правда ли то, во что можно верить?
Каждый пролет гомерического Моста можно потрогать руками, но если са-
мо тело твое перестает существовать для пуль, взглядов и прикосновений -
как верить своим ощущениям? Кинопленка беспристрастна и правдива, пока
она не проявлена и не смонтирована, но, извлеченная из камеры, она не-
медленно начинает лгать.
Неужели это всеобщий мировой закон? Или же эта ложь - необходимое ус-
ловие существования человека? Или - Государства?
Но мир сам по себе не знает лжи, а человек способен эту ложь распоз-
нать - какая бы она ни была изощренная. Государство же существует лишь
благодаря лжи. То, что человек нуждается в опеке свыше,- ложь; отвергнув
опеку Бога, человек не нуждается больше ни в чьей. То, что общество нуж-
дается в упорядочении,- ложь; Государство разрушает упорядоченность жиз-
ни, меняя законы по своему желанию.
Ложь - естественное состояние Государства.
В одном из миров, созданных Андреем Лазарчуком, существует Голем -
разум, порожденный Государством, ублюдочное дитя социальных потрясений
двадцатого века. Он существует, но он не существо - это кибернетический
разум, воплощенный не в металле и полупроводниках, но в колоссальной бю-
рократической системе.
Смыслом существования Голема является преобразование лжи бумаг в ложь
действительности. Начав свое существование в мире, где ложь была безыс-
кусна и наивна, он придал лжи глобальную стройность и монументальную ве-
личественность. Мир Голема превратился в мир тотальной лжи - лжи мыслей,
слов, поступков, лжи смерти и забвения. Мир диктатуры лжи, где ложь в
принципе невозможно обнаружить - ибо не на что опереться при этом, кроме
как на другую ложь. Человек, который не может существовать, не определив
для себя каких-то основополагающих истин, вынужден принимать в качестве
таковых ложь.
И человек перестает быть человеком.
Или просто перестает быть.
...Мы живем в Мире Великой Тоски.
В нем есть все - красота и порок, золото и смерть. В нем бездна несо-
вершенства, которое - помните? - порождает такие же несовершенные миры.
Может быть, в нем есть Бог.
Но если Он есть, то мир наш Он создал, не летая над бездною во тьме.
Он создал его, стоя в очереди за молоком.
x x x
Есть авторы, чья творческая эволюция изумительно легко прослеживает-
ся. Вот простенькая базовая идея, от которой автор оттолкнулся в своем
первом произведении. Вот во втором произведении эта идея повернута под
несколько иным углом и приобрела очертания концепции. В третьем она па-
радоксально подана. В четвертом - вывернута наизнанку... Автор как будто
отмечает новым произведением каждый шаг своего взросления.
Ярчайший пример автора такого рода - ранние братья Стругацкие. Это
уже потом они начали перепрыгивать через ступеньки, воплощать в повести
и романы одну задумку из десяти...
Невозможно говорить о Лазарчуке, не упомянув Стругацких. Стругацкие
построили интеллектуальный фундамент всего творчества Лазарчука. Они
создали социально-психологическую фантастику, смоделировав многие пре-
дельные ситуации взаимоотношений личности и социума. И в какой-то степе-
ни закрыли эту тему.
Но они так никогда и не брались - не решились? - смоделировать проб-
лему взаимоотношений личности с реальностью как таковой. Проблему чело-
века, которого существующая реальность не устраивает. И который в силах
создать реальность новую.
Они так и не решились осознанно стать Творцами Миров.
Лазарчук пришел к этому уже на втором шаге своего пути.
А первый его шаг был вполне строевым. В когорте так называемых "моло-
дых фантастов", которых так успешно мариновали на семинарах Союза писа-
телей в восьмидесятых годах, его имя почти не выделялось. Рассказы, ко-
торые удавалось опубликовать в то время, свидетельствовали о профессио-
нализме - редко чуть более того. "Гран-при", полученная на зарубежном
конкурсе фантастического рассказа,- только ленивый тогда не получал та-
ких премий, благо конкурсов было много... Буква "л" в алфавите устрои-
лась где-то посередке, а потому в бесконечных перечнях "талантливых, но,
к сожалению, мало публикующихся" авторов Лазарчук занимал центристские
