Внимание. Мотор! Пошла съемка! Генералы, недоверчивость, недо... отлич-
но, источайте недоверчивость, так его, так! Отлично! Юнгман, что ты сто-
ишь, как этот самый, ну же! Молодец! Давай! Хорошо, хорошо! Еще продер-
жись немного... Йо, пошел! Чуть ко мне развернись, совсем немного, вот
так, руку пожми, руку... Юнгман, лицо!!! Держи лицо! По плечу, да пок-
репче - отлично! Просто отлично! Все. Все пока свободны. Милле, пленки
проявить, и на просмотр.
- Ладно, Гуннар, хватит,- это говорит трехкоронный генерал Йозеф Ай-
зенкопф, или Йо - так его в глаза называет господин Гуннар Мархель и про
себя - Петер. Генерал устал от всего этого шума, треска, жары и необхо-
димости делать что-то по указке, генералы этого ужасно не любят, они на-
терпелись за годы своего пути к генеральству от собственных генералов и
теперь превыше всего ценят в себе право выбора между здравым смыслом и
желанием своей левой ноги,- тем более трехкоронные генералы.- Хватит с
нас на сегодня. Отсылай своих парней, и посидим с тобой, как прежде,
помнишь, в Лондоне, в Брюсселе?
- Все помню, старина,- говорит господин Мархель, и голос у него расс-
лабленный и теплый; жестом он отсылает Петера и операторов, и на сегодня
рабочий день окончен.
Уже почти полночь, а небо светлое - север. Говорят, в июне здесь во-
обще не бывает темноты, только сумерки, и то не долго. Сейчас середина
августа, и ночи наступают настоящие. Прохладно, но не потому, что земля
остыла, просто небо здесь слишком близко, это от неба тянет холодом, а
земля - земля еще очень даже ничего...
- А что, братцы,- сказал Петер неожиданно для себя,- не пойти ли нам
на бережок да не посидеть ли? Что скажете?
- Пойдемте,- сказал Шанур,- как ты, Ив?
- Как все - так и я,- сказал Армант.- Ты же знаешь.
- Хотел удостовериться,- мягко сказал Шанур.
Петер почувствовал в этой скупой переброске фразами некий подтекст,
что-то недоспоренное, недоговоренное - и интонация какая-то странная...
Но ведь дружные ребята, явно знакомы сто лет и понимают друг друга с по-
лунамека.
- Стоять! - раздался окрик.- Руки за голову! Пароль!
- Термит,- сказал Петер.
- Тараскон,- сказали из темноты.- Кто такие?
- Кино,- сказал Петер.- Имеем пропуск повсюду.
- Проходи,- часовой осветил их фонариком, мельком взглянул в пропуск,
предъявленный Петером, и отступил в темноту.
- Кто это там? - спросили издали.
- Да киношники давешние,- ответил часовой.
- Ну, эти пусть идут,- разрешили там.
Несколько саперов сидели и курили в этаком гроте, образованном ска-
лой, бетонным навесом и какими-то металлоконструкциями. Ничего почти не
освещая, тлел костерок, несчастный крохотный костерок времен тотальной
светомаскировки, лежала на газете наломанная крупными кусками гороховая
колбаса "салют наций", да шла по кругу фляжка.
- Садитесь, мужики,- сказали от костра.
Мужики сели. Операторы вроде засмущались, а Петер, зная законы подоб-
ных сборищ, достал специально припасенную коробку матросских сигарок и
пустил по кругу. Кто из саперов гасил свои самокрутки и подпаливал си-
гарки, кто совал их в нагрудные карманы про запас, но настрой теперь был
только в пользу новоприбывших, фляжку передали им, им же протянули кол-
басу, а потом откуда-то из темноты возник дымящийся котелок, три жестя-
ные кружки, и возник в воздухе неповторимый аромат крепчайшего чая.
- А вот сахара нет,- сказал один из саперов.- Чего нет, того нет.
Все почему-то засмеялись.
- А так даже лучше,- сказал Шанур.- Так вкуснее.
- И то правда,- согласились саперы.
Интересно, из чего делают этот ром? Петер отхлебнул еще, потом стал
жевать "салют наций". Шнапс - я точно знаю - из извести. А это? Опилки
или брюква. Да, или опилки, или брюква, больше не из чего...
- Где вы такой чай берете? - заинтересованно спросил Шанур.
- Э-э! - махнул рукой один из саперов - громадный мужик с рубцом во
всю щеку.- Такие дела только раз удаются!
Все опять засмеялись.
- А хороший табак черти флотские курят,- сказал другой сапер.- Поутю-
жат соленую водичку, побаламутят, потом покурят, потом опять поутюжат.
Чем не жисть?
- Нет, ребята,- сказал Петер.- Так тонуть, как они тонут,нет уж, я
лучше курить брошу.
- Видел? - спросили его.
- Сам тонул,- сказал Петер.- Холодно, мокро, страшно, мазут кругом -
слава богу, подобрали.
- У нас тоже - как минные поля снимать, такого натерпишься, потом не-
делю ложку до рта донести не можешь, все расплескивается...
- Да, медом нигде не намазано...
- Медом-то да, медом нигде...
- По штабам хорошо.
- По штабам-то точно хорошо...
Кому на войне хорошо, а кому и не очень - это самая благодарная тема;
эта и еще - что начальство само не знает, чего хочет. значит? Молодцы,
хорошо вырыли. Теперь по-быстрому все это обратно заровняйте, а капониры
во-он там отройте... Да и вообще, этот мост - затея, конечно, грандиоз-
ная, что и говорить, но какая-то уж очень канительная...
- Нас-то будете снимать? - спросили Петера.
- Само собой,- сказал Петер.- Кого же еще, как не вас?
- А говорят, артистов пришлют.
- Да бросьте вы, какие артисты?
- Да вот говорят, мол, артистов... Лолита Борхен, говорят, тоже бу-
дет.
- Документальное же кино, хроника,- сказал Петер, чувствуя мимолетный
холодок где-то в области души, ибо сценарий - сценарий-то уже пишетс
я...- Не должно,- добавил он менее уверенно.
- А этот... черный - он кто? - спросили опять.
- Не знаю толком,- сказал Петер.- По должности - советник министра
пропаганды.
- Так ведь мы не про должность...
- Не про должность еще не знаю,- сказал Петер.
- Вот и мы тоже опасаемся...
А потом как-то неожиданно и беспричинно развеселились. Армант принял-
ся рассказывать анекдоты, и вышло, что был он великим анекдотчиком, не-
достижимым и по репертуару, и по артистизму. Разошлись далеко за пол-
ночь, вполне довольные собой, обществом и времяпрепровождением.
- Все, ребята,- сказал Петер в блиндаже.- Завтра подъем до восхода,
поэтому спать сразу и крепко.
- Слушаюсь, господин майор! - ответил Шанур по-уставному, и Армант не
выдержал, захихикал.
Эти два обормота засопели сразу, а Петер долго еще ворочался - одоле-
вали мысли, сомнения, планы, хотя и знал он совершенно точно, что грош
цена любым его планам в означенных обстоятельствах. Потом он уснул и
сразу же проснулся, но было уже утро - то есть начинало светать.
Ополоснувшись из ведра, Петер растолкал молодежь и погнал их на ви-
довку. Надо было снять метров двести видовки - пейзажи при низком солн-
це. На младших Петер не слишком рассчитывал, потому накрутил эти двести
метров сам. Солнце встает, плоскогорье освещено, а в каньоне мрак, глу-
бокий и непроницаемый, с высоты снял стапель, там копошатся люди, ма-
ленькие такие мураши; а на самом верху Петер нашел кое-что не менее ин-
тересное: бурили скважины в скале, в них на растворе загоняли двутавры,
а потом к этим двутаврам приваривали мощные лебедки и наматывали на ба-
рабаны тросы, интересные очень тросы, Петер таких еще не видел: блестя-
щие, ни пятнышка ржавчины, ни торчащей проволоки, хотя сами проволочки
тонкие, едва ли не в волос толщиной; редуктор, электромотор, и кабель
тянется вон в тот блиндаж, из которого выходит инженер Юнгман... Итак,
инженер Юнгман в рабочей обстановке, в лучах восходящего солнца... есть.
- Уже работаете,- сказал Юнгман.- Хорошо.
- Когда же начнется? - спросил Петер.
- Через...- Юнгман посмотрел на часы.- Через пятьдесят минут. Пойдем-
те.
- Инженер,- сказал Петер.- Объясните мне суть дела. Я же должен
знать, на что обращать внимание.
- А вам не объясняли?
- Только политический аспект.
- Я думал, вы уже в курсе... Так вот: там, внизу, на стапеле монтиру-
ются и свариваются фермы моста. Разумеется, никакая ферма, как бы прочна
ни была, не сможет выдержать своего веса при наращивании ее длины. Поэ-
тому мы должны ее поддерживать. Отсюда, как с естественного пилона, фер-
ма и будет поддерживаться особо прочными стальными тросами. Каждый трос
способен выдержать три четверти веса одного звена фермы моста, поэтому
каждое из них будет поддерживаться как минимум двумя тросами. Поскольку
на последних этапах строительства из-за нарастания тангенциального коэф-
фициента нагрузка на тросы, поддерживающие концевое звено, будет в три с
половиной раза превышать его истинный вес, концевое звено будет кре-
питься четырьмя парами тросов, избыток прочности потребуется для компен-
сации собственного веса тросов, на случай возникновения автоколебаний...
ну и прочего. Далее количество тросов на звено будет уменьшаться, и на
последнем звене их будет минимум - два. Когда концевое звено упрется в
противоположный берег, оно будет там зафиксировано, а затем, избира-
тельно натягивая тросы и создавая сжимающее напряжение в ферме пос-
редством домкратов, мы придадим мосту параболически-арочную форму, что
позволит добиться его грузоподъемности в тысячу двести-тысячу четыреста
тонн, то есть пустить по мосту колонну тяжелых танков с интервалом сорок
метров, либо колонну грузовиков с интервалом шесть с половиной-десять
метров. Таким образом, при движении танков со скоростью двадцать пять
километров в час, а грузовиков - тридцать пять километров в час мы обес-
печим переброску ударной танковой армии за четыре часа сорок минут. Я
думаю, вам не надо объяснять, что произойдет при появлении в тылу про-
тивника ударной танковой армии?
- Не надо,- сказал Петер.- С этим мне все ясно.
Они спустились вниз на подъемнике, был тут, оказывается, и подъемник,
и вовсе не обязательно было отсчитывать ногами полторы тысячи ступенек -
да ладно уж... Саперы были построены, господин Гуннар Мархель черным во-
роном прохаживался в отдалении, младшие операторы тратили пленку, изощ-
ряясь в выборе точек съемки, и время подходило к назначенному, а генера-
ла все еще не было. Наконец, опоздав минут на десять, он возник, стоя в
рост в своем "хорьхе", инженер Юнгман рявкнул: "Смирно! Р-равнение - на
средину!" - и стал было рапортовать, но генерал отмахнулся от него и,
встав с ногами на сиденье, прокричал, надсаживаясь:
- Орлы! Саперы! Вперед! Да не посрамим! По местам!
Строй распался, саперы быстро разбежались по местам, протрубил горн -
и что-то началось. Началось незаметно, неявно, но движение, раз возник-
нув, перекидывалось на еще неподвижное, как невидимый глазу огонь, и вот
медленно, с натугой, с тяжелым скрежетом растревоженного стоялого железа
тронулась в стапеле, выдвигаясь из него клыкастой маской, насаженной на
решетчатую шею, концевая ферма, та, которой предстояло проделать весь
путь над пропастью и впиться в тугую скалистую плоть противоположного
берега - вражеского берега, вражьего края... По верху стапеля суетились
саперы, цепляя тросы, пока еще свободно висящие, безвольные, тяжелые,-
нет, уже натянулись, уже держат, уже звенят от натуги, тонкие и прямые.
Генерал стоял неподвижно на сиденье своей машины, вскинув правую руку;
Петер поймал его в видоискатель и удивился - глаза генерала были плоски-
ми, застывшими, подернутыми тиной. Манекен это был, а не человек, деше-
вый лупоглазый манекен - но тут манекен шевельнулся, глаза мигнули, сос-
редоточились на чем-то и вновь расплылись - и Петер понял, что генерал
просто мертвецки пьян с утра. Распоряжался всем инженер Юнгман, да и
вряд ли могло быть иначе: его замысел, его саперы... Инженер мелькал
везде, неутомимо и проворно, ненадолго задерживаясь на каких-то, видимо,
особо ответственных участках, и понемногу начинало казаться, что их
здесь очень много, этих инженеров Юнгманов.
Петер старался побывать везде, было тесно и неудобно, и никак не уда-
валось найти той точки, с которой можно бы было дать панораму событий,-
