голоса, автомобильные сирены, пение гребцов на реке, отдаленные звуки
духового оркестра.
Вечерняя темнота окутала город, а здесь, наверху, еще виден был баг-
ровый солнечный диск, медленно оседавший за горизонт.
- Интересно... - промолвил Волька задумчиво, - интересно, на какой мы
сейчас высоте?
- Локтей шестьсот-семьсот, - отвечал Хоттабыч, продолжая что-то выс-
читывать на пальцах.
Между тем ковер лег на курс, продолжая одновременно набирать высоту.
Хоттабыч величественно уселся, поджав под себя ноги и придерживая рукой
шляпу.
Волька осторожно нагнулся и попытался сесть, поджав вод себя ноги,
как это сделал Хоттабыч, но никакого удовлетворения, а тем более удо-
вольствия от этого способа сидения не испытал. Тогда, зажмурив глаза,
чтобы побороть противное чувство головокружения, Волька уселся, свесив
ноги с ковра. Так было удобнее, но зато немилосердно дуло в ноги; их от-
носило ветром в сторону, и они все время находились под острым углом к
туловищу. Убедившись, что и этот способ сидения не дает подлинного отды-
ха, Волька кое-как устроился, вытянув ноги вдоль ковра.
К этому времени ковер вошел в полосу облаков. Изза пронизывающего ту-
мана Волька еле мог различать очертания Хоттабыча, хотя тот сидел рядом
с ним. Ковер, кисти ковра, Волькина одежда и все находившееся в его кар-
манах набухло от сырости.
- У меня есть предложение, - сказал Волька, щелкая зубами.
- М-м-м? - вопросительно промычал Хоттабыч.
- Я предлагаю набрать высоту и вылететь из полосы тумана.
- С любовью и удовольствием, любезный Волька! Сколь поразительна зре-
лость твоего ума!
Ковер, хлюпая набрякшими кистями, тяжело взмыл вверх, и вскоре над
ними уже открылось чистое темно-синее небо, усеянное редкими звездами, а
под ними покоилось белоснежное море облаков с застывшими округлыми вол-
нами.
Теперь наши путешественники уже больше не страдали от сырости. Теперь
они страдали от холода.
- Х-х-хор-рро-шо б-было б-бы сейчас д-достать чего-нибудь т-теп-
ленького из одежды! - мечтательно сказал Волька, не попадая зуб на зуб.
- П-по-по-жалуйста, о блаженный Волька ибн Алеша! - ответствовал Хот-
табыч и прикрыл свернувшегося калачиком Вольку неведомо откуда появив-
шимся халатом.
Волька уснул, а ковер-самолет неслышно пролетал над горами и долина-
ми, над полями и лугами, над реками и ручейками, над колхозами и города-
ми. Все дальше и дальше на юго-восток, все ближе и ближе к таинственному
Бенэму, где томился юный невольник Женя Богорад.
Волька проснулся часа через два, когда еще было совсем темно. Его
разбудили стужа и какой-то тихий мелодичный звон, походивший на звон
ламповых хрустальных подвесков. Это звенели сосульки на бороде Хоттабыча
и обледеневшие кисти ковра. Вообще же весь ковер покрылся противной,
скользкой ледяной коркой. Это отразилось на его летных качествах и в
первую очередь - на скорости полета. Кроме того, теперь при самом незна-
чительном вираже этого сказочного средства передвижения его пассажирам
угрожала смертельная опасность свалиться в пропасть. А тут еще начались
бесчисленные воздушные ямы. Ковер падал со страшной высоты, нелепо вих-
ляя и кружась. Волька и Хоттабыч хватались тогда за кисти ковра, невыно-
симо страдая одновременно от бортовой и килевой качки, от головокруже-
ния, от холода и, наконец, - чего греха таить! - просто от страха.
Старик долго крепился, но после одной особенно глубокой воздушной ямы
пал духом и робко начал:
- О отрок, подобный отрезку луны, одно дело было забросить твоего
друга в Бенэм - для этого потребовалось ровно столько времени, сколько
нужно, чтобы сосчитать до десяти, совсем другое дело - лететь на ков-
ре-самолете. Видишь, мы уже сколько летим, а ведь пролетели едва одну
десятую часть пути. Так не повернуть ли нам обратно, чтобы не превра-
титься в кусочки льда?
- ...И оставить товарища в беде? Ну, знаешь, Хоттабыч, я тебя просто
не узнаю!
Через некоторое время Хоттабыч, посиневший от холода, но чем-то очень
довольный, снова разбудил Вольку.
- Неужели нельзя дать человеку спокойно поспать! - забрюзжал Волька и
с головой накрылся халатом.
Но старик сорвал с него халат и крикнул:
- Я пришел к тебе с радостью, о Волька! Нам незачем лететь в Бенэм.
Ты меня можешь поздравить: я уже снова умею расколдовывать. Бессонная
ночь на морозе помогла мне вспомнить забытое свое мастерство. Прикажи
возвращаться обратно, о юный мой повелитель!
- А Женя?
- Не беспокойся! Он вернется одновременно с нами или даже чуть
раньше.
- Тогда не возражаю, - сказал Волька и снова прилег вздремнуть...
И вот продрогшие, но счастливые пассажиры ковра-самолета финишировали
наконец в том же самом месте, откуда они накануне отправились в свой
беспосадочный перелет.
- Волька! - услышали они тотчас же мальчишеский голос, доносившийся
из-под старой развесистой яблони.
- Женька! Ой, Женька!.. Хоттабыч, это ведь Женька! - крикнул Волька и
сломя голову помчался к своему приятелю. - Женя, это ты?
- Я, а то кто? Конечно, я.
- Из Бенэма?
- А то откуда? Ясное дело, из Бенэма.
- Ой Женечка, а как ты там очутился?
- А очень просто. Сижу это я в кино, и вдруг, понимаешь, вж-ж-ж!
Ка-ак засвистит! Ка-а-ак зашумит! Смотрю, а я уже в Бенэме... Ты про
гброд Сокке помнишь?
Волька обиженно промолчал.
- Ну так вот, я как раз в ней, в этой самой Сокке, и очутился. Смот-
рю, а я в большущем-сарае из какихто палок. Темнота, жарища, как в печ-
ке. Что такое? Слышу - шаги, дверь открывается, входят какие-то люди в
чалмах, хватают меня за руки и волокут во двор. Я упираюсь, а они воло-
кут. Я упираюсь, а они бьют меня палками по спине и волокут, волокут,
волокут... Выволокли. А там уже стоит покупатель. Понимаешь,
по-ку-па-тель! Пришел покупать меня в рабы! Они там людей продают и по-
купают! Но я не дрогнул. Я говорю: "В чем дело? Почему вы меня держите
за руки? Какое право вы имеете драться? Я свободный советский человек".
Тогда один из них говорит: "Тут тебе, болван, не Советский Союз, и ты не
свободный человек, а мой раб. И я, говорит, тебя сейчас продам вот этому
достойному господину, и ты будешь работать на его кофейной плантации". Я
тогда говорю: "Ну, это мы еще посмотрим. Лучше я умру, чем быть рабом. И
вообще, я буду на вас жаловаться". А они только смеются: "Попробуй, го-
ворят, жаловаться. Кому, говорят, ты собираешься жаловаться? Уж не этому
ли телеграфному столбу? Или, быть может, нашему губернатору? Попробуй
только - он прикажет всыпать тебе семьдесят пять ударов бамбуковой пал-
кой по твоим пяткам". А я тут как раз вижу - мимо проходит офицер в бе-
лом пробковом шлеме. Я ему кричу: "Обратите внимание! Здесь людьми тор-
гуют! Меня хотят продать в рабство!" А офицер как ни в чем не бывало
проходит дальше. Даже глазом не моргнул. Вижу-дело плохо, надо спа-
саться, пока не поздно, да ка-ак рванусь у него из рук, да ка-ак выбегу
на уличку! А они - за мной. А я от них на другую уличку, а оттуда - на
третью. А они за мной бегут, кричат: "Держите его, держите его, держите
раба, убежавшего от своего господина!" А тут как раз мимо скрипит повоз-
ка, запряженная буйволами, а погоняет этих буйволов какой-то худой-худой
гражданин, почти голый. Я вырываю у него из рук бамбуковую палку да
ка-ак размахнусь ею, да как брошусь на моих преследователей!.. И
вдруг-бац! - и я вдруг уже не в Бенэме, а под этим деревом... И тут что
самое главное? Главное, что я не дрогнул, а сразу стал бороться, - вот
что самое главное!.. А еще главнее, Волька, если бы ты только видел, ка-
кие там худущие люди, - крестьяне, рабочие!.. А нищих какая масса! Пол-
ные улицы нищих-совсем-совсем голые! Тощие, как скелет в нашем биологи-
ческом кабинете, только коричневые! Даже смотреть на них невозможно:
ужас как обидно! Только почему они не борются? Знаешь, если бы я остался
там рабом, я бы обязательно организовал восстание, честное пионерское!..
Как Спартак!.. А ты?
- Ясно! Раз там капиталистический строй, надо бороться!
- А я, понимаешь, бегу, бегу... Вот-вот попадусь!.. И вдруг-бац!
Смотрю, а я под деревом, и тут вы с этим старичком появились. Да, слу-
шай: кто этот старичок? Что-то я его как будто где-то уже видел...
- Признавайся, - сказал Волька: - хотел ты вчера посудачить с ребята-
ми насчет моего экзамена по географии?
- А что?
- А то, что он этого не любит.
- Чего не любит?
- А того, чтобы про меня ребята болтали лишнее.
- Фу-фу!
- Вот тебе и "фу-фу"! Р-раз-и в Бенэм! У него это просто!
- Он тысячу раз прав, мой юный друг Волька ибн Алеша, - скромно подт-
вердил Хоттабыч, приблизившийся тем временем к яблоне, под которой шел
разговор. - Нет для меня ничего сложного и трудного, когда потребуется
услужить ему.
- Кто этот старик? - повторил Женя шепотом свой вопрос.
- Да, будьте знакомы, - сказал официальным голосом Волька и предста-
вил Хоттабычу своего вновь обретенного приятеля.
- Очень приятно, - сказали в один голос и Хоттабыч и его недавняя
жертва.
А Хоттабыч подумал немножко, пожевал губами и добавил:
- Нет границ моему счастью познакомиться с тобою. Друзья моего юного
повелителя - лучшие мои друзья.
- Повелителя? - удивился Женя.
- Повелителя и спасителя.
- Спасителя? - не удержался и громко фыркнул на него Женя.
- Напрасно смеешься, - строго взглянул Волька, - тут ничего смешного
нету.
И он вкратце рассказал обо всем, что уже известно нашим внимательным
читателям.
XIV. КТО САМЫЙ БОГАТЫЙ
- Пойдем погуляем, о кристалл моей души, - сказал на другой день Хот-
табыч.
- Только при одном условии, - твердо заявил Волька: - при условии,
что ты не будешь больше шарахаться от каждого автобуса, как деревенская
лошадь... Хотя, пожалуй, я напрасно обидел деревенских лошадей: они уже
давно перестали бояться машин. Да и тебе пора привыкнуть, что это не
джирджисы какие-нибудь, а честные советские двигатели внутреннего сгора-
ния.
- Слушаю и повинуюсь, о Волька ибн Алеша, - покорно отвечал старик.
- В таком случае, повторяй за мной: я больше не буду бояться...
- Я больше не буду бояться... - повторил с готовностью Хоттабыч.
- ...автобусов, троллейбусов, трамваев, грузовиков, самолетов...
- ...автобусов, троллейбусов, трамваев, грузовиков, самолетов...
- ...автомашин, прожекторов, экскаваторов, пищущих машинок...
- ...автомашин, прожекторов, экскаваторов, пищущих машинок...
- ...патефонов, радиорупоров, пылесосов...
- ...патефонов, радиорупоров, пылесосов...
- ...электрических выключателей, примусов, дирижаблей, вентиляторов и
резиновых игрушек "уйдиуйди".
- ...электрических выключателей, примусов, дирижаблей, вентиляторов и
резиновых игрушек "уйдиуйди".
- Ну вот, как будто и все, - сказал Волька.
- Ну вот, как будто и все, - машинально повторил вслед за ним Хотта-
быч, и оба рассмеялись.
Чтобы закалить стариковы нервы, они раз двадцать пересекли пешком са-
мые оживленные городские перекрестки, проехали на трамвае много остано-
вок и, наконец, утомленные, но довольные залезли в автобус.
Они ехали, блаженно покачиваясь на кожаных подушках сидений. Волька
углубился в чтение "Пионерской правды", старик о чем-то думал, изредка
благожелательно поглядывая на своего юного спутника. Потом лицо Хоттабы-
ча расплылось в довольной улыбке: он, очевидно, придумал что-то прият-
ное.
Автобус довез их почти до самого дома. Вскоре они уже были в Вольки-
ной комнате.
- Знаешь что, о достойнейший из учащихся средней школы, - начал Хот-
табыч сразу, как только они закрыли за собой дверь, - ты должен был бы,
на мой взгляд, быть холоднее и сдержанней в обращении с юными обитателя-
ми твоего двора. Поверишь ли, сердце разрывалось у меня на части, когда
