которые ты идешь, для того чтобы избавить меня от неприятностей. Все эти
люди недостойны целовать твои пятки. Дай же им понять пропасть, отделяю-
щую их от тебя.
Волька в ответ только досадливо отмахнулся, но вдруг почувствовал,
что с ним повторяется та же история, что и во время экзамена по геогра-
фии; он снова не был волен над своей речью.
Он хотел сказать:
"Товарищ милиционер, я очень прошу вас - отпустите меня. Я обещаю вам
до самой смерти никогда не нарушать правил уличного движения".
Но вместо этой смиренной просьбы он вдруг заорал на всю улицу:
- Как ты смеешь задерживать меня! На колени! Немедленно на колени пе-
редо мной или я тотчас же учиню с тобою нечто страшное!..
Хоттабыч при этих словах удовлетворенно осклабился и тщательно расп-
равил пальцами усы. Что же касается милиционера и окружающей толпы, то
все они от неожиданности были даже не столько возмущены, сколько ошара-
шены этими наглыми словами.
- Я самый выдающийся отрок этого города! - продолжал Волька орать,
изнывая от чувства собственного бессилия. - Вы недостойны целовать мои
пятки!.. Я красавец!.. Я ум-ни-ца!..
- Ладно, - хмуро отозвался милиционер, - в отделении разберутся, ка-
кой вы умница.
"Ой, что за чепуху я порю! Сущее хулиганство!.." - ужасался Волька, в
то время как из его рта вылетели грозные слова:
- Горе тебе, осмелившемуся испортить доброе состояние моего духа! Ос-
танови же твои дерзкие речи, пока не поздно!
В это время что-то отвлекло внимание Хоттабыча. Он перестал нашепты-
вать Вольке свои нелепые высокомерные слова, и Волька, к которому на ко-
роткое время вернулась самостоятельность, умоляюще забормотал, низко
свесившись с верблюда и жалостливо заглядывая своим слушателям в глаза.
- Товарищи!.. Граждане!.. Голубчики!.. Вы не слушайте... Разве это я
говорю? Это вот он, старик, заставляет меня так говорить...
Но тут Хоттабыч снова взял нить разговора в руки, и Волька, не пере-
водя дыхания, закричал:
- Трепещите же и не выводите меня из себя, ибо я страшен в гневе! Ух,
как страшен!..
Он прекрасно понимал, что его слова никого не пугают, а только возму-
щают, а некоторых даже смешат, но ничего поделать не мог. Между тем
чувство негодования и недоумения сменилось у тех, кто слушал Вольку,
чувством беспокойства за него. Было ясно, что в нормальном состоянии ни
один советский мальчик не вел бы такие глупые и наглые речи.
И вдруг раздался взволнованный женский голос:
- Граждане! У ребенка сильный жар!.. Мальчик ведь прямо дымится!
- Это еще что за недостойные слова! - прокричал в ответ Волька и с
ужасом почувствовал, что вместе со словами из его рта вылетают большие
клубы черного дыма.
Кто-то испуганно вскрикнул, кто-то побежал в аптеку вызвать "скорую
помощь", и Волька, воспользовавшись создавшейся сумятицей, шепнул Хотта-
бычу:
- Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб! Приказываю тебе немедленно перенести
верблюда вместе с нами подальше от этого места... Лучше всего за город.
А то нам худо будет... Слышишь? Не-мед-лен-но!..
- Слушаю и повинуюсь, - также шепотом ответил старик.
И в ту же секунду верблюд со своими седоками взвился в воздух и ис-
чез, оставив всех в глубочайшем недоумении.
А через минуту он плавно снизился на окраине города, где и был нав-
сегда оставлен пассажирами. Он, очевидно, и по сей день пасется где-то в
окрестностях Москвы. Его очень легко узнать, если он вам попадется на
глаза: у него уздечка вся усыпана бриллиантами и изумрудами.
XVI. ТАИНСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ В ОТДЕЛЕНИИ ГОСБАНКА
Когда они с Хоттабычем вернулись домой, у Вольки, несмотря на все пе-
режитые за день неприятности, было приподнятое настроение. Он наконец
придумал, что ему сделать с несметными богатствами, свалившимися на него
как снег на голову.
Прежде всего он справился у Хоттабыча, может ли тот сделать этих всех
погонщиков с их слонами, верблюдамп, ослами и всей поклажей невидимыми
для постороннего глаза.
- Только прикажи, и все будет исполненно мгновенно, - с готовностью
отвечал Хоттабыч.
- Очень хорошо, - сказал Волька. - В таком случае, сделай их, пожа-
луйста, пока что невидимыми, и давай ложиться спать. Завтра нам придется
встать с восходом солнца.
- Слушаю и повинуюсь.
И вот граждане, собравшиеся во дворе, чтобы поглазеть на шумный и не-
обычный караван, внезапно увидели, что двор совершенно пуст, и, поражен-
ные, разошлись по домам.
Волька, наскоро поужинав, с удовольствием разделся и улегся в кро-
вать, прикрывшись по случаю жары одной только простыней.
А Хоттабыч, решивший свято соблюдать старинные обычаи джиннов, прев-
ратился в невидимку и улегся у самого порога, чтобы охранять покой свое-
го юного спасителя. Он совсем было уже собрался завести степенную бесе-
ду, когда дверь неожиданно раскрылась, и бабушка, пришедшая, как всегда,
попрощаться на ночь со своим внуком, споткнулась о невидимого Хоттабыча
и шлепнулась на пол.
- Ты понимаешь, тут что-то лежало у порога! - испуганно сообщила она
прибежавшему на шум Алексею Алексеевичу.
- Где оно лежало, это что-то? - спросил ее Алексей Алексеевич. - И,
кстати, как оно, это что-то выглядело?
- Никак оно не выглядело, Алешенька, - отрегила старушка.
- Что ж это ты, мама, о пустое место споткнулась, что ли? - облегчен-
но рассмеялся Волькин отец, довольный, что бабушка нисколько не постра-
дала при падении.
- Выходит, что о пустое место, сынок, - растерянно отвечала бабушка
и, в свою очередь, сконфуженно рассмеялась.
Они пожелали Вольке спокойной ночи и ушли. А Хоттабыч благоразумно
перебрался под Волькину кровать. Уж там-то никто на тебя не наступит. Да
и к Вольке ближе.
Некоторое время оба наших героя лежали молча. Волька никак не мог ре-
шить, как начать предстоящий щекотливый разговор.
- Спокойной ночи! - доброжелательно произнес Хоттабыч из-под кровати.
И Волька понял, что пора начинать.
- Хоттабыч, - сказал он, свесив голову с кровати, - мне нужно с тобой
немножко поговорить.
- Уж не насчет ли сегодняшних моих даров? - опасливо осведомился Хот-
табыч и, получив утвердительный ответ, тяжело вздохнул.
- Видишь ли, дорогой Хоттабыч, мне хотелось бы знать, имею ли я право
распоряжаться твоими подарками так, как мне заблагорассудится.
- Бесспорно.
- И как бы я ими не распорядился, ты не будешь на меня в обиде?
- Не буду, о Волька. Смею ли я обидеться на человека, столь много
сделавшего для меня!
- Если тебе нетрудно, Хоттабыч, то, пожалуйста, поклянись.
- Клянусь! - глухо промолвил под кроватью Хоттабыч, понимавший, что
это все неспроста.
- Ну, вот и хорошо! - обрадовался Волька. - Значит, ты не обидишься,
если я скажу, что лично мне эти подарки совершенно ни к чему. Хотя я
очень и очень тебе благодарен.
- О горе мне! - простонал в ответ Хоттабыч. - Ты снова отказываешься
от моих даров!.. Но ведь это уже не дворцы! Ты видишь, о Волька: я
больше не дарю тебе дворцов. Скажи просто: ты брезгуешь дарами твоего
преданнейшего слуги.
- Ну рассуди сам, Хоттабыч, ведь ты очень умный старик: ну на что мне
эта уйма драгоценностей?
- Чтобы быть богатейшим из богачей, вот для чего, - сварливо пояснил
Хоттабыч. - Уж не скажешь ли ты, что тебе не угодно стать первым богачом
своей страны? С тебя это станется, о капризнейший из непонятнейший из
встречавшихся мне отроков! Деньги - это власть, деньги - это слава,
деньги - это сколько угодно, друзей! Вот что такое деньги!
- Кому нужны друзья за деньги, слава за деньги? Ты меня просто сме-
шишь, Хоттабыч! Какую славу можно приобрести за деньги, а не честным
трудом на благо своей родине?
- Ты забыл, что деньги дают самую верную и прочную власть над людьми,
о юный и неисправимый спорщик.
- Это там, где капиталисты, но не у нас.
- Сейчас ты скажешь, что в вашей стране люди не хотят стать богаче.
Ха-ха-ха! - Хоттабычу казалось, что он высказал очень едкую мысль.
- Нет, почему, же, - терпеливо отвечал Волька. - Человек, который
приносит больше пользы для родины, зарабатывает у нас больше, чем тот,
который приносит меньше пользы. Конечно, каждый хочет заработать больше,
но только честным трудом.
- Пусть будет так, - сказал Хоттабыч. - Я очень далек от того, чтобы
толкать своего возлюбленного друга на нечестные заработки. Если тебе не
нужны драгоценности, обрати их в деньги и давай эти деньги в рост. Сог-
ласись, это весьма почтенное занятие - давать деньги в рост тем, кто в
них нуждается.
- Ты с ума сошел! - возмутился Волька. - Ты просто не понимаешь, что
ты говоришь! Советский человек - и вдруг ростовщик! Да и кто к нему по-
шел бы, даже если бы где-нибудь вдруг завелся такой кровосос? Если наше-
му человеку требуются деньги, он может обратиться в кассу взаимопомощи
или занять у товарища. А ростовщик-это ведь кровосос, паразит, мерзкий
эксплуататор, вот кто! А эксплуататоров в нашей стране нет и никогда не
будет. Баста! Попили нашей крови при капитализме!
- Тогда, - не унимался приунывший Хоттабыч, - накупи побольше товаров
и открой собственные лавки во всех концах города. Ты станешь именитым
купцом, и все будут уважать тебя и воздавать почести.
- Да неужели тебе не понятно, что частник - это гот же эксплуататор?
Торговлей у нас занимается государство, кооперация. А зарабатывать себе
деньги, торгуя в собственном магазине...
- Хм! - Хоттабыч сделал вид, будто согласился. - Предположим, что это
так, как ты говоришь. А производить разные товары - уж это, надеюсь,
честное занятие?
- Безусловно! Вот видишь, - обрадовался Волька, - ты начинаешь пони-
мать мою мысль!
- Очень рад, - кисло улыбнулся Хоттабыч. - Помнится, ты мне как-то
говорил, что твой глубокоуважаемый отец работает мастером на заводе. Так
ли я говорю?
- Угм!
- Он самый главный на этом заводе?
- Нет, не самый. Папа-мастер, а еще над ним есть начальник цеха,
главный инженер, директор.
- Ну так вот, - победоносно заключил свою мысль Хоттабыч - на бо-
гатства, которые я тебе дарю, ты сможешь купить своему превосходному от-
цу завод, на котором он работает, и еще много разных других заводов.
- Он и так принадлежит отцу.
- Но ведь ты только что сам говорил, Волька ибн Алеша...
- Ему, если хочешь знать, принадлежат и завод, на котором он работа-
ет, и все другие заводы и фабрики, и все шахты, рудники, железные доро-
ги, земли, воды, горы, лавки, школы, университеты, клубы, дворцы, теат-
ры, парки и кино всей страны. И мне они принадлежат, и Женьке Богораду,
и его родителям, и...
- Ты хочешь сказать, что у отца твоего имеются компаньоны?
- Бот именно - компаньоны! Около двухсот миллионов равноправных ком-
паньонов! Сколько же, сколько населения в нашей стране!
- У вас очень странная и непонятная для моего разумения страна, -
буркнул Хоттабыч из-под кровати и замолчал...
На рассвете следующего дня телефонный звонок поднял с постели заведу-
ющего районным отделением Государственного банка. Заведующего экстренно
вызывали в контору. Взволнованный таким ранним звонком, он примчался к
месту работы и увидел во дворе дома, где помещалось отделение банка,
множество слонов, верблюдов и ослов, нагруженных тяжелыми тюками.
- Тут один гражданин хочет внести вклад, - сообщил ему растерянный
дежурный.
- Вклад? - удивился заведующий. - В такую рань?.. Какой вклад?..
В ответ на это дежурный молча протянул заведующему исписанный твердым
детским почерком листок из ученической тетради. Заведующий прочитал бу-
мажку и попросил дежурного ущипнуть его за руку. Дежурный растерянно вы-
полнил эту просьбу. Заведующий поморщился от боли, снова посмотрел на
листок и промолвил.
- Невероятно! Просто невероятно!
Гражданин, пожелавший остаться неизвестным, подарил Государственному
