банку на любые нужды, по усмотрению последнего, двести сорок шесть тюков
золота, серебра и драгоценных камней общей стоимостью в три миллиарда
четыреста шестьдесят семь миллионов сто тридцать пять тысяч семьсот три
рубля восемнадцать копеек.
Эта сумма могла получиться на несколько десятков рублей больше, но
Волька оставил у себя три золотые монеты, чтобы заказать для бабушки зо-
лотые коронки на зубы...
Но самое удивительное случилось минутой позже. Сначала животные, на
которых привезли сокровища, потом люди, которые привели животных, а по-
том привезенные на этих животных сокровища вдруг заколебались, стали
прозрачными, как пар, и, как пар, растаяли в воздухе. Свежий утренний
ветерок вырвал из рук изумленного заведующего листок с заявлением,
взметнул его высоко над зданием и унес в неизвестном направлении. Впро-
чем, вскоре этот листок влетел сквозь открытое окно в комнату, в которой
спал сном праведника Болька Костыльков, врос в тетрадку, из которой не-
давно был вырван, и снова стал совершенно чистым.
Но и это еще не все. Уже совершенно непостижимо, как это получилось,
но ни работники районного отделения Госбанка, ни Болькины соседи по дво-
ру, ни даже сам Волька ни разу впоследствии не вспомнили об этой исто-
рии. Словно кто-то начисто стер ее из их памяти.
XVII. СТАРИК ХОТТАБЫЧ И СИДОРЕЛЛИ
На старика было просто жалко смотреть. Целый день он отсиживался в
аквариуме, ссылаясь на то, что у него якобы разыгрался ревматизм. Конеч-
но, это было нелепым объяснением, ибо глубо с ревматизмом забираться в
воду.
Хоттабыч лежал на дне аквариума, лениво шевеля плавниками и вяло гло-
тая воду. Когда к аквариуму подходил Волька или Женя, старик уплывал к
задней стенке, весьма невежливо поворачиваясь к ним хвостом. Правда,
когда Волька отлучался из комнаты, Хоттабыч вылезал из воды, чтобы нем-
ножко размяться.
Но, едва заслышав Волькины шаги, он с тихим плеском кидался в аквари-
ум, словно и не думал его покидать. Ему, очевидно, доставляло какое-то
горькое удовлетворение, что Волька то и дело начинал упрашивать его вы-
лезть из воды и перестать дуться. Все это старик выслушивал, повернув-
шись к мальчику хвостом. Стоило, однако, его юному другу развернуть
учебник географии, чтобы подзаняться к переэкзаменовке, как Хоттабыч вы-
совывался наполовину из аквариума и горько упрекал Вольку в бесчувствен-
ности. Дескать, как это можно заниматься разными пустяками, когда старый
человек так мучается резматизмом.
Но лишь Волька закрывал учебник, старик снова поворачивался к нему
хвостом. Так продолжалось до самого вечера. В начале восьмого он резко
взмахнул плавниками и выпрыгнул на пол. Отжимая воду из бороды и усов,
он сдержанно промолвил обрадованному Вольке:
- Ты меня очень обидел отказом от моих скромных подарков. Твое и мое
счастье, что я обещал тебе не обижаться. В противном случае, я сделал бы
с тобой нечто непоправимое, о чем сам в дальнейшем весьма бы сожалел.
Ибо я полюбил тебя всей душой и особенно не могу не ценить прекрасное
бескорыстие твоей дружбы.
- Му вот и чудесно! - отвечал Волька. - Тут у меня с Женей имеется к
тебе одно интересное предложение. Мы давно собираемся попросить тебя
пойти с нами в цирк.
- С любовью и удовольствием, - сказал Хоттабыч. - Если хочешь, поедем
туда на верблюдах или на слонах.
- Нет, что ты! Не стоит тебе затрудняться, - возразил Волька с подоз-
рительной поспешностью. - Давай лучше, если ты не боишься, поедем на
троллейбусе.
- А чего тут бояться? - обиделся старик. - Я четвертый день без стра-
ха взираю на эти железные повозки.
Через полчаса Волька, Женя и Хоттабыч были уже в Парке культуры и от-
дыха, у входа в цирк Шапито.
Старик сбегал к кассе поинтересовался, как выглядят билеты, по кото-
рым пускают в цирк, и вскоре и у него, и у Вольки, и у Жени сами по себе
возникли твердые бледно-розовые пропуска на свободные места.
Они вошли в цирк, залитый светом множества ярких электрических ламп.
В одной из лож, около самой арены, было как раз три свободных стула,
но Хоттабыч решительно высказался против этих мест.
- Я не могу согласиться, - сказал он, - чтобы хоть кто-нибудь в поме-
щении сидел выше меня и моих глубокочтимых друзей. Это было бы ниже на-
шего достоинства.
Спорить со стариком было совершенно бесполезно, и ребята скрепя серд-
це уселись на самой верхотуре, в последнем ряду амфитеатра.
Вскоре выбежали униформисты в малиновых расшитых золотом ливреях и
выстроились по обе стороны выхода на арену.
Ведущий программу зычным голосом объявил начало представления, и на
арену выехала наездница, вся усеянная блестками, как елочный дед-мороз.
- Ну как, нравится? - спросил Волька у Хоттабыча.
- Не лишено интереса и для глаза приятно, - осторожно ответил старик.
За наездницей последовали акробаты, за акробатами - клоуны, за клоу-
нами - дрессированные собачки, вызвавшие сдержанное одобрение Хоттабыча,
за собачками - жонглеры и прыгуны. На прыгунах закончилось первое отде-
ление.
Когда после звонка все снова уселись по своим местам, к Хоттабычу по-
дошла девушка в кокетливом белом переднике, с большим подносом в руках.
- Эскимо не потребуется? - спросила она у старирика, и тот, в свою
очередь, вопросительно посмотрел на Вольку.
- Возьми, Хоттабыч, это очень вкусно. Попробуй!
Хоттабыч попробовал, и ему понравилось. Он угостил ребят и купил себе
еще одну порцию, потом еще одну и, наконец, разохотившись, откупил у
обомлевшей продавщицы сразу все наличное эскимо - сорок три кругленьких,
покрытых нежной изморозью, пакетика с мороженым. Девушка обещала потом
прийти за подносом и ушла вниз, то и дело оборачиваясь на удивительного
покупателя.
- Ого! - подмигнул Женя своему приятелю. - Старик дорвался до эскимо.
В какие-нибудь пять минут Хоттабыч уничтожил все сорок три порции. Он ел
эскимо, как огурцы, сразу откусывая большие куски и смачно похрустывая.
Последний кусок он проглотил в тот момент, когда в цирке снова зажглись
все огни.
- Мировой... комбинированный... аттракцион!.. Артист государственных
цирков Афанасий Сидорелли!
Все в цирке зааплодировали, оркестр заиграл туш, и на арену, улыбаясь
и раскланиваясь во все стороны, вышел невысокого роста пожилой артист в
расшитом золотыми драконами синем шелковом халате. Это и был знаменитый
Сидорелли. Пока его помощники раскладывали на маленьком лакированном
столике все, что было необходимо для первого фокуса, он продолжал раск-
ланиваться и улыбаться. При улыбке у него ярко поблескивал во рту золо-
той зуб.
- Замечательно! - прошептал завистливо Хоттабыч.
- Что замечательно! - спросил Волька, изо всех сил хлопая в ладоши.
- Замечательно, когда у человека растут золотые зубы.
- Ты думаешь? - рассеянно спросил Волька, следя за начавшимся номе-
ром.
- Я убежден в этом, - ответил Хоттабыч. - Это очень красиво и богато.
Сидорелли кончил первый номер.
- Ну как? - спросил Волька у Жени таким тоном, будто он сам проделал
этот фокус.
- Замечательно! - восторженно ответил Женя, и Волька тут же громко
вскрикнул от удивления: у Жени оказался полный рот золотых зубов.
- Ой, Волька, что я тебе скажу! - испуганно прошептал Женя. - Ты
только не пугайся: у тебя все зубы золотые.
- Это, наверно, работа Хоттабыча, - сказал с тоской Волька.
И действительно, старик, прислушивавшийся к разговору приятелей, ут-
вердительно кивнул головой и простодушно улыбнулся, открыв при этом, в
свою очередь, два ряда крупных, ровных золотых зубов.
- Даже у Сулеймана ибн Дауда - мир с ним обоими! - не было во рту та-
кой роскоши! - хвастливо сказал он. - Только не благодарите меня. Уверяю
вас, вы достойны этого небольшого сюрприза с моей стороны.
- Да мы тебя и не благодарим! - сердито бросило Женя.
Но Волька, испугавшись, как бы старик не разгневался, дернул своего
приятеля за руку.
- Понимаешь ли, Хоттабыч, - начал он дипломатично, - это слишком бу-
дет бросаться в глаза, если сразу у всех нас троих, сидящих рядом, все
зубы окажутся золотыми. На нас будут смотреть, и мы будем очень стес-
няться.
- И не подумаю стесняться, - сказал Хоттабыч.
- Да, но вот нам как-то будет все-таки не по себе. У нас пропадет все
удовольствие от цирка.
- Ну, и что же?
- Так вот, мы тебя просим, чтобы, пока мы вернем ся домой, у нас были
во рту обычные, костяные зубы.
- Восхищаюсь, вашей скромностью, о юные мои друзья! - сказал немного
обиженно старик.
И ребята с облегчением почувствовали, что во рту у них прежние, нату-
ральные зубы.
- А когда вернемся домой, они снова станут золотыми? - с беспо-
койством прошептал Женя.
Но Волька тихо отвечал:
- Ладно, потом увидим... Может, старик про них позабудет.
И он с увлечением принялся смотреть на голозокружительные фокусы Афа-
насия Сидорелли и хлопать вместе со всеми зрителями, когда тот из совер-
шенно пустого ящика вытащил сначала голубя, потом курицу и, наконец,
мохнатого веселого белого пуделя.
Только один человек сердито, не высказывая гккаких признаков одобре-
ния, смотрел на фокусника. Это был Хоттабыч.
Ему было очень обидно, что фокуснику хлопали по всякому пустяковому
поводу, а он, проделавший со врепени освобождения из сосуда столько чу-
дес, ни разу не услышал не только аплодисментов, но и ни одного искрен-
него слова одобрения.
Поэтому, когда снова раздались рукоплескания и Сидорелли начал раск-
ланиваться во все стороны, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб огорченно кряк-
нул и, невзирая на протесты зрителей, полез через их головы на арену.
Одобрительный рокот прошел по цирку, а какой-то солидный гражданин
сказал соседке:
- Я тебе говорил, что этот старик - "рыжий". Это, видно, очень опыт-
ный клоун. Смотри, как он себя потешно держит. Они иногда нарочно сидят
среди публики.
К счастью для говорившего, Хоттабыч ничего не слышал, целиком погло-
щенный своими наблюдениями за Сидорелли. Тот как раз в это время начал
самый удивительный из своих номеров.
Прежде всего знаменитый иллюзионист зажег несколько очень длинных
разноцветных лент и запихал их себе в рот. Потом он взял в руки большую,
ярко раскрашенную миску с каким-то веществом, похожим на очень мелкие
древесные опилки. До отказа набив себе рот этими опилками, Сидорелли
стал быстро размахивать перед собой красивым зеленым веером.
Опилки во рту затлели, потом появился небольшой дымок, и наконец,
когда в цирке погасили электричество, все увидели, как в темноте изо рта
знаменитого фокусника посыпались тысячи искр и даже показалось небольшое
пламя.
И тогда среди бури рукоплесканий и криков "браво" раздался вдруг воз-
мущенный голос старика Хоттабыча.
- Вас обманывают! - кричал он, надрываясь, - Это никакие не чудеса!
Это обыкновенная ловкость рук!
- Вот это "рыжий"! - восхищенно воскликнул ктото из публики. -
За-ме-ча-тель-ный "рыжий"! Браво, "рыжий"!..
А все зрители, кроме Вольки и его друга, дружно зааплодировали Хотта-
бычу.
Старик не понимал, о каком "рыжем" кричат. Он терпеливо переждал,
когда кончатся вызванные его появлением рукоплескания, и язвительно про-
должал:
- Разве это чудеса?! Ха-ха!
Он отодвинул оторопевшего артиста в сторону и для начала изверг из
своего рта один за другим пятнадцать огромных разноцветных языков пламе-
ни, да таких, что по цирку сразу пронесся явственный запах серы.
С удовольствием выслушав аплодисменты, Хоттабыч щелкнул пальцами, и
вместо одного большого Сидорелли по низенькому барьеру манежа побежали
один за другим семьдесят два маленьких Сидорелли, похожих на знаменитого
фокусника как две капли воды. Пробежав несколько кругов, они слились в
одного большого Сидорелли, как сливается в одну большую каплю много ма-
