ибо перед ней была теперь цель гораздо более высокая, чем удовлетворение
пустого тщеславия, и ей не терпелось поскорее добраться до еще скрытых и
неведомых сокровищ.
- Это мы уже видели, - сказала она, - и не будем тратить время, чтобы
все разворачивать снова. Но сверток, который вы держите в руках, Зверо-
бой для нас новинка, и в него мы заглянем. Дай бог, чтобы он помог бед-
ной Хетти и мне разгадать, кто мы такие.
- Ах, если бы свертки могли говорить, они раскрыли бы поразительные
секреты! - ответил молодой человек, спокойно разворачивая грубую холсти-
ну. - Впрочем, я не думаю, чтобы здесь скрывался какой-нибудь семейный
секрет; это всего-навсего флаг, хотя не берусь сказать, какого госу-
дарства.
- И флаг тоже должен что-нибудь да значить, - подхватила Джудит. -
Разверните его пошире. Зверобой, посмотрим на его цвет.
- Ну, знаете ли, мне жаль прапорщика, который таскал на плече эту
простыню и маршировал с ней во время похода. Из нее, Джудит, можно вык-
роить штук двенадцать знамен, которыми так дорожат королевские офицеры.
Это знамя не для прапорщика, а, прямо скажу, для генерала.
- Может быть, это корабельный флаг, Зверобой, я знаю, на кораблях бы-
вают такие флаги. Разве вы никогда не слышали страшных историй о том,
что Томас Хаттер был связан с людьми, которых называют буканьерами.
- Бу-кань-ера-ми? Нет, я никогда не слыхивал такого слова. Гарри Не-
поседа говорил мне, будто Хаттера обвиняли в том, что он прежде водился
с морскими разбойниками. Но, господи помилуй, Джудит, неужели вам прият-
но будет узнать такое про человека, который был мужем вашей матери, если
он даже и не был вашим отцом?
- Мне будет приятно все, что даст возможность узнать, кто я такая, и
растолкует сны моего детства. Муж моей матери? Да, должно быть, он был
ее мужем, но почему такая женщина, как она, выбрала такого человека, как
он, - это выше моего разумения. Вы никогда не видели моей матери, Зверо-
бой, и не знаете, какая огромная разница была между ними.
- Такие вещи случаются, да, они случаются, хотя, право, не знаю поче-
му. Я знавал самых свирепых воинов, у которых были самые кроткие и лас-
ковые жены в целом племени; а с другой стороны, самые злющие, окаянные
бабы доставались индейцам, созданным для того, чтобы быть миссионерами.
- Это не то. Зверобой, совсем не то. О, если бы удалось доказать,
что... Нет, я не могу желать, чтобы она не была его женой, этого ни одна
дочь не пожелает своей матери... А теперь продолжайте, посмотрим, что
скрывается в этом свертке такой странной четырехугольной формы.
Развязав холстину, Зверобой вынул небольшую, изящной работы шкатулку.
Она была заперта. Ключа они не нашли и решили взломать замок, что Зверо-
бой быстро проделал с помощью какого-то железного инструмента. Шкатулка
была доверху набита бумагами.
Больше всего там было писем; потом показались разрозненные страницы
каких-то рукописей, счета, заметки для памяти и другие документы в том
же роде. Ястреб не налетает на цыпленка так стремительно, как Джудит
бросилась вперед, чтобы овладеть этим кладезем доселе сокрытых от нее
сведений. Ее образование, как читатель, быть может, уже заметил, было
значительно выше, чем ее общественное положение. Она быстро пробегала
глазами исписанные листки, что говорило о хорошей школьной подготовке. В
первые минуты казалось, что она очень довольна, и, смеем прибавить, не
без основания, ибо письма, написанные женщиной в невинности любящего
сердца, позволяли Джудит гордиться теми, с кем она имела полное основа-
ние считать себя связанной узами крови. Мы не намерены приводить здесь
эти послания целиком и дадим лишь общее представление об их содержании,
а это легче всего сделать, описав, какое действие производили они на по-
ведение, внешность и чувства девушки, читавшей их с такой жадностью.
Как мы уже говорили, Джудит осталась чрезвычайно довольна письмами,
раньше всего попавшимися ей на глаза. Они содержали переписку любящей и
разумной матери с дочерью, находящейся с ней в разлуке. Писем дочери
здесь не было, но о них можно было судить по ответам матери. Не обошлось
и без увещеваний и предостережений. Джудит почувствовала, как кровь при-
лила к ее вискам и озноб пробежал по телу, когда она прочитала письмо, в
котором дочери указывалось на неприличие слишком большой близости - оче-
видно, об этом рассказывала в письмах сама дочь-с одним офицером, "кото-
рый приехал из Европы и вряд ли собирался вступить в честный законный
брак в Америке"; об этом знакомстве мать отзывалась довольно холодно.
Как это ни странно, но все подписи были вырезаны из писем, а имена, по-
падавшиеся в тексте, вычеркнуты с такой старательностью, что разобрать
что-нибудь было невозможно. Все письма лежали в конвертах, по обычаю то-
го времени, но ни на одном не было адреса. Все же письма хранились бла-
гоговейно, и Джудит почудилось, что на некоторых из них она различает
следы слез. Теперь она вспомнила, что видела не раз эту шкатулку в руках
у матери незадолго до ее смерти. Джудит догадалась, что шкатулка попала
в большой сундук вместе с другими вещами, вышедшими из обихода, когда
письма уже больше не могли оставлять матери ни горя, ни радости.
Потом девушка начала разбирать вторую пачку писем; эти письма были
полны уверений в любви, несомненно продиктованных истинной страстью, но
в то же время в них сквозило лукавство, которое мужчины часто считают
позволительным, имея дело с женщинами. Джудит пролила много слез, читая
первые письма, но сейчас негодование и гордость заставили ее сдержаться.
Рука ее, однако, задрожала, и холодок пробежал по всему ее телу, когда
она заметила в этих письмах поразительное сходство с любовными послания-
ми, адресованными когда-то ей самой. Один раз она даже отложила их в
сторону и уткнулась головой в колени, содрогаясь от рыданий. Все это
время Зверобой молча, но внимательно наблюдал за ней. Прочитав письмо,
Джудит передавала его молодому человеку, а сама принималась за следую-
щее. Но это ничего не могло дать ему; он совсем не умел читать. Тем не
менее он отчасти угадывал, какие страсти боролись в душе красивого соз-
дания, сидевшего рядом с ним, и отдельные фразы, вырывавшиеся у Джудит,
позволяли ему приблизиться к истине гораздо больше, чем это могло быть
приятно девушке.
Джудит начала с самых ранних писем, и это помогло ей понять заключав-
шуюся в них историю, ибо они были заботливо подобраны в хронологическом
порядке, и всякий, взявший на себя труд просмотреть их, узнал бы груст-
ную повесть удовлетворенной страсти, сменившейся холодностью и, наконец,
отвращением. Лишь только Джудит отыскала ключ к содержанию писем, ее не-
терпение не желало больше мириться ни с какими отсрочками, и она быстро
пробегала глазами страницу за страницей. Скоро Джудит узнала печальную
истину о падении своей матери и о каре, постигшей ее. В одном из писем
Джудит неожиданно нашла указание на точную дату своего рождения. Ей даже
стало известно, что ее красивое имя дал ей отец - человек, воспоминание
о котором было так слабо, что его можно было принять скорее за сновиде-
ние. О рождении Хетти упоминалось лишь однажды; ей имя дала мать. Но еще
задолго до появления на свет другой дочери показались первые признаки
холодности, предвещавшие последовавший вскоре разрыв.
С той поры мать, очевидно, решила оставлять у себя копии своих писем.
Копий этих было немного, но все они красноречиво говорили о чувствах ос-
корбленной любви и сердечного раскаяния. Джудит долго плакала, пока на-
конец не должна была отложить эти письма в сторону; она буквально ослеп-
ла от слез. Однако вскоре она снова взялась за чтение. Наконец ей уда-
лось добраться до писем, которыми, по всей вероятности, закончилась пе-
реписка ее родителей.
Так прошел целый час, ибо пришлось просмотреть более сотни писем и
штук двадцать прочитать от первой строки до последней. Теперь проница-
тельная Джудит знала уже всю правду о рождении своем и сестры. Она сод-
рогнулась. Ей показалось, что она оторвана от всего света, и ей остается
лишь одно - провести всю свою дальнейшую жизнь на озере, где она видела
столько радостных и столько горестных дней.
Осталось просмотреть еще одну пачку писем. Джудит увидела, что это
переписка ее матери с неким Томасом Хови. Все подлинники были стара-
тельно подобраны, каждое письмо лежало рядом с ответом, и, таким обра-
зом, Джудит узнала о ранней истории отношений этой столь неравной четы
гораздо больше, чем ей бы самой хотелось. К изумлению - чтобы не сказать
к ужасу - дочери, мать сама заговорила о браке, и Джудит была почти
счастлива, когда заметила некоторые признаки безумия или, по крайней ме-
ре, душевного расстройства в первых письмах этой несчастной женщины. От-
ветные письма Хови были грубы и безграмотны, хотя в них явственно сказы-
валось желание получить руку женщины, отличавшейся необычайной привлека-
тельностью. Все ее минувшие заблуждения он готов был позабыть, лишь бы
добиться обладания той, которая во всех отношениях стояла неизмеримо вы-
ше его и, по-видимому, имела коекакие деньги. Последние письма были нем-
ногословны. В сущности, они ограничивались краткими деловыми сообщения-
ми: бедная женщина убеждала отсутствующего мужа поскорее покинуть об-
щество цивилизованных людей, которое, надо думать, было столь же опасно
для него, как тягостно для нее. Случайная фраза, вырвавшаяся у матери,
объяснила Джудит причину, побудившую ту решиться выйти замуж за Хови,
или Хаттера: то было желание мести - чувство, которое часто приносит
больше зла обиженному, чем тому, кто заставил его страдать. В характере
Джудит было достаточно сходного с характером ее матери, чтобы она сумела
понять это чувство.
На этом кончалось то, что можно назвать исторической частью докумен-
тов. Однако среди прочих бумаг сохранилась старая газета с объявлением,
обещавшим награду за выдачу нескольких пиратов, в числе которых был наз-
ван некий Томас Хови. Девушка обратила внимание и на объявление и на это
имя: то и другое было подчеркнуто чернилами. Но Джудит не нашла ничего,
что помогло бы установить фамилию или прежнее пребывание жены Хаттера.
Как мы уже упоминали, все даты и подписи были вырезаны из писем, а там,
где в тексте встречалось сообщение, которое могло бы послужить ключом
для дальнейших поисков, все было тщательно вычеркнуто. Таким образом,
Джудит увидела, что все надежды узнать, кто были ее родители, рушатся и
что ей придется в будущем рассчитывать только на себя. Воспоминания об
обычной манере держаться, о беседах и постоянной скорби матери заполняли
многочисленные пробелы в тех фактах, которые предстали теперь перед до-
черью настолько ясно, чтобы отбить охоту к поискам новых подробностей.
Откинувшись на спинку стула, девушка попросила своего товарища закончить
осмотр других вещей, хранившихся в сундуке, потому что там могло найтись
еще что-нибудь важное.
- Пожалуйста, Джудит, пожалуйста, - ответил терпеливый Зверобой, - но
если там найдутся еще какие-нибудь письма, которые вы захотите прочи-
тать, то мы увидим, как солнце снова взойдет, прежде чем вы доберетесь
до конца. Два часа подряд вы рассматриваете эти клочки бумаг.
- Они мне рассказали о моих родителях, Зверобой, и определили мое бу-
дущее. Надеюсь, вы простите девушку, которая знакомится с жизнью своих
отца и матери, и вдобавок впервые. Очень жалею, что заставила вас так
долго не спать.
- Не беда, девушка, не беда! Если речь идет обо мне, то не имеет
большого значения, сплю я или бодрствую. Но, хотя вы очень хороши собой,
Джудит, не совсем приятно сидеть так долго и смотреть, как вы проливаете
слезы. Я знаю, слезы не убивают, и многим людям, особенно женщинам, по-
лезно бывает иногда поплакать, Но все-таки, Джудит, я предпочел бы ви-
