чем смели надеяться девушки, когда нашли его. По временам он невнятно
говорил что-то, хотя гораздо чаще губы его шевелились беззвучно. Джудит
напряженно прислушивалась и могла разобрать слова:
"муж", "смерть", "пират", "закон", "скальпы" и несколько других в том
же роде, хотя они и не составляли законченных фраз, имеющих определенное
значение. Все же эти слова были достаточно выразительны, чтобы их могла
понять девушка, до которой не раз доходили слухи, рисующие прошлое ее
мнимого отца довольно мрачными красками.
Так прошел мучительный час. Сестры совсем не думали о гуронах и не
боялись их возвращения. Казалось, горе охраняло девушек от этой опаснос-
ти. Когда наконец послышался плеск весел, то даже Джудит, которая одна
имела основание бояться врагов, не вздрогнула: - она тотчас же поняла,
что приближается ковчег. Девушка смело вышла на платформу, ибо, если бы
оказалось, что гуроны захватили судно, все равно бежать было невозможно.
Джудит чувствовала в себе уверенность и спокойствие, которые иногда
дает человеку крайнее несчастье. Но пугаться было нечего: Чингачгук,
Уа-та-Уа и Непоседа - все трое стояли на палубе баржи и внимательно
вглядывались в "замок", желая убедиться, что враги действительно удали-
лись. Увидев, что гуроны отплыли и к "замку" приблизилась пирога с де-
вушками. Марч решил направить баржу к платформе. В двух словах он объяс-
нил Джудит, что бояться нечего, и затем поставил судно на место его
обычной стоянки.
Джудит ни слова не сказала о положении своего отца, но Непоседа слиш-
ком хорошо знал ее и сразу понял, что стряслась какая-то беда. Он вошел
в дом, но уже не с таким развязным видом, как обычно, и, очутившись в
комнате, увидев Хаттера, лежавшего на спине, а рядом с ним Хетти, кото-
рая заботливо отгоняла от него мух.
События этого утра вызвали значительную перемену в поведении Непосе-
ды. Несмотря на умение плавать и готовность, с которой он прибегнул к
единственному средству своего спасения, его беспомощное положение в во-
де, когда он был связан по рукам и ногам, произвело на Марча такое же
впечатление, какое близость неминуемой кары производит на большинство
преступников. Страх смерти и сознание полной физической беспомощности
еще жили в его воображении. Отвага этого человека была в значительной
мере следствием его физической мощи, а отнюдь не твердости воли или силы
духа. Герои такого рода обычно теряют значительную долю своего мужества,
когда им изменяют телесные силы. Правда, Непоседа был теперь и свободен
и крепок по-прежнему, но то, что произошло, еще не изгладилось из его
памяти. Впрочем, если бы ему суждено было прожить целое столетие, то и
тогда все пережитое за несколько мгновений, проведенных в озере, должно
было бы оказать благотворное влияние если не на его манеру держаться,
то, во всяком случае, на характер.
Непоседа был глубоко потрясен и удивлен, застав своего старого прия-
теля в таком отчаянном состоянии. Во время борьбы с гуронами в "замке"
он был слишком занят, чтобы интересоваться судьбой товарища.
Индейцы старались захватить его самого живьем, не прибегая к оружию.
Вполне естественно, что Непоседа думал, будто Хаттер попросту попал в
плен, тогда как ему самому удалось спастись благодаря своей неимоверной
физической силе и счастливому стечению обстоятельств. Смерть в торжест-
венной тишине комнаты была для него в новинку. Хотя Непоседа и привык к
сценам насилия, но ему еще никогда не приходилось сидеть у ложа умираю-
щего и следить за тем, как пульс постепенно становится все слабее и сла-
бее. Несмотря на перемену в его чувствах, манеры у него остались в зна-
чительной степени прежними, и неожиданное зрелище заставило его произ-
нести следующую весьма характерную речь.
- Вот так штука, старый Том! - сказал он. - Так, значит, бродяги не
только одолели тебя, но и распорядились с тобой по-свойски. Правда, я
считал, что ты в плену, но никогда не думал, что тебе придется так кру-
то.
Хаттер раскрыл остекленевшие глаза и дико посмотрел на говорившего.
Целая волна бессвязных воспоминаний, видимо, поднялась в его уме при
взгляде на бывшего товарища. Казалось, он боролся с осаждавшими его ви-
дениями, но был уже не способен отличить фантастические образы от
действительности.
- Кто ты такой? - хрипло прошептал он, так как силы совсем изменили
ему и он уже не мог говорить полным голосом. - Кто ты такой? Ты похож на
штурмана "Снега", он тоже был великан и едва не одолел нас.
- Я твой товарищ, Плавучий Том, и не имею ничего общего с каким-то
снегом. Теперь лето, а Гарри Марч с первыми морозами всегда покидает эти
холмы.
- Я знаю тебя, ты Гарри Непоседа. Я продам тебе скальп. Отличный
скальп взрослого мужчины. Сколько дашь?
- Белый Том! Торговля скальпами оказалась совсем не такой выгодной,
как мы думали. Я твердо решил бросить это дело и заняться каким-нибудь
другим, менее кровавым ремеслом.
- Удалось тебе раздобыть хоть один скальп? Что чувствует человек,
когда снимает чужой скальп? Я теперь знаю, что он чувствует, когда поте-
ряет свой собственный: огонь и пламя в мозгу и мучительное сжатие серд-
ца. Нет, нет, Гарри, сперва убивай, а потом скальпируй!
- О чем толкует старик! Джудит? Он говорит так, как будто это занятие
ему опротивело не меньше, чем мне. Почему вы перевязали голову? Или ди-
кари раскроили ее своими томагавками?
- Они сделали с ним то, Гарри Марч, что вы хотели сделать с ними. Они
содрали кожу и волосы с его головы, чтобы получить деньги от губернатора
Канады, как вы хотели содрать кожу с головы гурона, чтобы получить
деньги от губернатора Йорка.
Джудит изо всех сил старалась сохранить внешнее спокойствие, но
чувства, обуревавшие ее в эту минуту, не позволяли ей говорить без едкой
горечи. Хетти посмотрела на нее с упреком.
- Не годится дочке Томаса Хаттера говорить такие слова, когда Томас
Хаттер лежит и умирает у нее на глазах, - возразил Непоседа.
- Слава богу, это не так! Какое бы пятно ни лежало на памяти моей
бедной матери, я, во всяком случае, не дочь Томаса Хаттера.
- Не дочь Томаса Хаттера?! Не отрекайтесь от старика в его последние
минуты, Джудит, потому что такой грех бог никогда не простит. Если вы не
дочь Томаса Хаттера, так чья же вы дочь?
Этот вопрос заставил несколько присмиреть неукротимую Джудит; радуясь
избавлению от отца, которого она никогда не могла любить по-настоящему,
девушка совсем не подумала, кто же должен занять его место.
- Я не могу сказать вам, Гарри, кто был мой отец, - ответила она бо-
лее мягко. - Надеюсь, по крайней мере, что это был честный человек.
- Чего вы не можете сказать про старого Хаттера? Ладно, Джудит, не
отрицаю, что о старике Томе ходили разные слухи, но никто не застрахован
от царапин. Есть люди, которые рассказывают разные гадости даже обо мне;
да и вы, при всей вашей красоте, не избежали этого.
Трудно сказать, какие последствия могли вызвать эти слова при уже из-
вестной нам горячности Джудит и при ее застарелой неприязни к говоривше-
му, но как раз в этот миг всем присутствующим стало ясно, что приближа-
ется последняя минута Томаса Хаттера. Джудит и Хетти стояли у смертного
одра своей матери и хорошо знали все признаки неизбежного конца. Хаттер
широко раскрыл глаза и в то же время начал шарить вокруг себя руками -
несомненное доказательство, что зрение уже изменяет ему. Минуту спустя
дыхание его начало учащаться, затем последовала пауза и наконец послед-
ний долгий вздох, с которым, как думают, душа покидает тело. Эта внезап-
ная смерть предотвратила начавшуюся было ссору.
День закончился без дальнейших происшествий. Гуронам удалось захва-
тить одну пирогу, и они, видимо, решили этим удовольствоваться и отказа-
лись от немедленного нападения на "замок". Приблизиться к нему под ру-
жейным огнем было небезопасно, и этим, вероятно, и объясняется наступив-
ший перерыв в военных действиях. Тем временем шла подготовка к погребе-
нию Томаса Хаттера, Похоронить его на берегу было невозможно, и, кроме
того, Хетти хотелось, чтобы его тело покоилось рядом с телом матери на
дне озера. Она напомнила, что сам он называл озеро "семейным кладбищем".
К счастью она выразила свое желание в отсутствие сестры, которая непре-
менно воспротивилась бы ее намерению. Но Джудит не вмешивалась в приго-
товления к похоронам, и все было сделано без ее участия и совета.
Чтобы совершить этот примитивный обряд, назначили час солнечного за-
ката. Трудно было избрать для этого более подходящий момент, даже если
бы речь шла о том, чтобы отдать последний долг праведной и чистой душе.
Смерти присуще какое-то величавое достоинство, побуждающее живых лю-
дей смотреть с благоговейным уважением на бренные останки своих ближних.
Все мирские отношения теряют свое значение, опускается некая завеса, и
отныне репутация усопшего не зависит больше от человеческих суждений.
Когда Джудит сказали, что все готово, она, повинуясь зову сестры,
вышла на платформу и только тут впервые увидела все приготовления. Тело
лежало на палубе, завернутое в простыню. К нему привязали тяжелые камни,
взятые из очага, чтобы оно тотчас же пошло ко дну. Ни в чем другом не
было нужды, хотя Хетти держала под мышкой свою неизменную библию.
Наконец все перешли на борт ковчега, и это странное жилище, давшее
последний приют бренным останкам своего хозяина, тронулось с места. Не-
поседа стоял на веслах. В его могучих руках они двигались с такой же
легкостью, как будто он правил пирогой. Делавар оставался безучастным
зрителем. Ковчег подвигался вперед торжественно, как погребальная про-
цессия; весла мерно погружались в воду. Окрестный пейзаж как нельзя бо-
лее соответствовал предстоящему обряду. Ни единой складки не было видно
на зеркальной поверхности озера, и широкая панорама лесов в меланхоли-
ческом спокойствии окружала печальную церемонию. Джудит была растрогана
до слез, и даже Непоседа, сам не зная почему, испытывал глубокое волне-
ние. Внешне Хетти казалась совершенно спокойной, но сердечная скорбь ее
была гораздо сильнее, чем у сестры. Уа-та-Уа, серьезная и внимательная,
с интересом следила за всем, ибо хотя она часто видела похороны бледно-
лицых, но никогда не присутствовала при таком странном погребении. Дела-
вар, тоже сосредоточенный и задумчивый, сохранял, однако, полнейшую не-
возмутимость.
Хетти исполняла обязанности лоцмана, указывая Непоседе, куда нужно
править, чтобы найти то место в озере, которое она привыкла называть
"могилой матери". Читатель помнит, что "замок" стоял на южной оконечнос-
ти отмели, тянувшейся приблизительно на полмили к северу. В дальнем кон-
це этого мелководья Плавучий Том заблагорассудил в свое время похоронить
останки жены и сына. Его собственное тело должно было теперь улечься ря-
дом с ними. Хетти руководствовалась различными приметами на берегу, что-
бы отыскать это место, хотя положение дома, общее направление отмели -
все помогало ей, а вода была так прозрачна, что можно было видеть даже
дно. Благодаря этому девушка без труда руководила движением ковчега и в
нужное время, приблизившись к Марчу, прошептала:
- Теперь, Гарри, перестаньте грести. Мы миновали камень, лежащий на
дне, и могила матери уже недалеко.
Марч тотчас же бросил весла, опустил в воду якорь и взял в руки ка-
нат, чтобы остановить баржу. Ковчег медленно повернулся, и, когда он со-
вершенно перестал двигаться, Хетти вышла на корму и указала пальцем в
воду, причем слезы струились из ее глаз от неудержимой скорби. Джудит
тоже присутствовала на этом месте. Это объяснялось отнюдь не равнодушием
к памяти покойной, ибо девушка любила свою мать и горько оплакивала ее
кончину, но она испытывала отвращение ко всему, связанному со смертью.
