лось заставить ее переменить положение. Тогда, пролепетав имя "Джудит",
Хетти наконец проснулась и, приподнявшись, заметила, что какой-то темный
шар откатился от нее, разбрасывая листья и ломая упавшие ветви. Открыв
глаза и немного придя в себя, девушка увидела медвежонка из породы обык-
новенных бурых американских медведей.
Он стоял на задних лапах и глядел на нее, как бы спрашивая, не опасно
ли будет снова подойти поближе. Хетти обожала медвежат. Она уже хотела
броситься вперед и схватить маленькое существо, но тут громкое ворчание
предупредило ее об опасности. Отступив на несколько шагов, девушка огля-
делась по сторонам и невдалеке от себя увидела медведицу, следившую сер-
дитыми глазами за всеми ее движениями. Дуплистое дерево, давшее когда-то
приют пчелиному рою, недавно было повалено бурей, и медведица с двумя
медвежатами лакомилась медовыми сотами, оказавшимися в ее распоряжении,
не переставая в то же время ревниво наблюдать за своим третьим, опромет-
чивым малышом.
Человеческому уму непонятны и недоступны все побуждения, которые уп-
равляют действиями животных.
Медведица, обычно очень свирепая, когда ее детеныши подвергаются
действительной или мнимой опасности, в данном случае не сочла нужным
броситься на девушку.
Она оставила соты, подошла к Хетти футов на двадцать и встала на зад-
ние лапы, раскачиваясь всем телом с видом сварливого неудовольствия, но
ближе не подходила.
К счастью, Хетти не вздумала бежать. Поэтому медведица вскоре основа
опустилась на все четыре лапы и, собрав детенышей вокруг себя, позволила
им сосать молоко. Хетти была в восторге, наблюдая это проявление роди-
тельской нежности со стороны животного, которое, вообще говоря, отнюдь
не славится сердечной чувствительностью. Когда один из медвежат оставил
мать и начал кувыркаться и прыгать вокруг нее, девушка опять почувство-
вала сильнейшее искушение схватить его на руки и поиграть с ним. Но,
снова услышав ворчание, она, к счастью, отказалась от этого опасного на-
мерения. Затем, вспомнив о цели своего похода, она повернулась спиной к
медведице и пошла к озеру, сверкавшему между деревьями. К ее удивлению,
все медвежье семейство поднялось и последовало за ней, держась на не-
большом расстоянии позади. Животные внимательно следили за каждым ее
движением, как будто их чрезвычайно интересовало все, что она делала.
Таким образом, под конвоем медведицы и ее медвежат девушка прошла
около мили, то есть по крайней мере втрое больше того, что могла бы
пройти за это время в темноте. Потом она достигла ручья, впадавшего в
озеро между крутыми, поросшими лесом берегами. Здесь Хетти умылась; уто-
лив жажду чистой горной водой, она продолжала путь, освеженная и с более
легким сердцем, по-прежнему в сопровождении своего странного эскорта.
Теперь дорога ее лежала вдоль широкой плоской террасы, тянувшейся от са-
мой воды до подножия невысокого склона, откуда начиналась вторая терраса
с неправильными очертаниями, расположенная немного выше. Это было в той
части долины, где горы отступают наискось, образуя начало низменности,
которая лежит между холмами к югу от озера. Здесь Хетти и сама бы смогла
догадаться, что она приближается к индейскому лагерю, если бы даже мед-
веди и не предупредили ее о близости людей. Понюхав воздух, медведица
отказалась следовать далее, хотя девушка не раз оборачивалась назад и
подзывала ее знаками и даже своим детским, слабеньким голоском. Девушка
продолжала медленно пробираться вперед сквозь кусты, когда вдруг по-
чувствовала, что ее останавливает человеческая рука, легко опустившаяся
на ее плечо.
- Куда идешь? - спросил торопливо и тревожно мягкий женский голос. -
Индеец, краснокожий, злой воин - там!
Этот неожиданный привет испугал девушку не больше, чем присутствие
диких обитателей леса. Правда, Хетти несколько удивилась. Но ведь она
была уже отчасти подготовлена к подобной встрече, а существо, остановив-
шее казалось самым безобидным из всех когдалибо появлявшихся перед
людьми в индейском обличье. Это была девушка немного старше Хетти, с
улыбкой такой же ясной, как улыбка Джудит в ее лучшие минуты, с голосом,
звучавшим как музыка и выражавшим покорную нежность, которая так харак-
терна для женщины тех народов, где она бывает только помощницей и слу-
жанкой воина. Красота - не редкость среди американских туземок, пока на
них не легли все тяготы супружества и материнства. В этом отношении пер-
воначальные владельцы страны не многим отличаются от своих более цивили-
зованных преемников.
На девушке, так внезапно остановившей Хетти, была миткалевая ман-
тилья, доходившая до талии; короткая юбка из голубой шерсти, обшитая зо-
лотым позументом, спускалась чуть ниже колен. Гамаши из той же ткани и
мокасины из оленьей шкуры дополняли наряд индианки. Волосы, заплетенные
в длинные черные косы, падали на плечи и на спину и были разделены про-
бором над низким гладким лбом, что смягчало выражение глаз, в котором
хитрость сочеталась с простодушием. Лицо у девушки было овальное, стой-
кими чертами, зубы ровные, белые. Голос у нее был нежный, как вздохи
ночного ветерка, что вообще характерно для женщины индейской расы, но он
был так замечателен в этом отношении, что девушке дали прозвище
Уа-та-Уа, которое по-английски можно перевести: "Тише, о тише!"
Короче, это была невеста Чингачгука. Ей удалось усыпить бдительность
своих похитителей, и она получила разрешение прогуливаться в окрестнос-
тях лагеря. Эта поблажка, впрочем, вполне соответствовала обычаям индей-
цев, к тому же они знали, что в случае бегства нетрудно будет отыскать
девушку по следу. Следует также напомнить, что ирокезы, или гуроны, как
правильнее называть их, не догадывались о том, что на озере появился ее
жених. Да и сама она ничего об этом не знала.
Трудно сказать, кто из девушек обнаружил больше самообладания при
этой неожиданной встрече - бледнолицая или краснокожая. Во всяком слу-
чае, Уа-та-Уа лучше знала, чего она хочет. Когда она была ребенком, ее
отец долго служил как воин у колониального начальства. Сама она прожила
несколько лет по соседству с фортом и выучилась английскому языку, на
котором говорила отрывисто, как все индейцы, но совершенно бегло, и при-
том очень охотно, в отличие от большинства представителей своего племе-
ни.
- Куда идешь? - повторила Уа-та-Уа, ответив ласковой улыбкой на улыб-
ку Хетти. - В той стороне злой воин. Добрый воин далеко.
- Как тебя зовут? - совсем по-детски спросила Хетти.
- Уа-та-Уа. Я не минг, я добрая делаварка - друг ингизов. Минги жес-
токие, любят скальпы для крови; делавары любят для славы. Иди сюда,
здесь нет глаз.
Уа-та-Уа повела свою новую подругу к озеру и спустилась на берег,
чтобы укрыться под деревьями от посторонних взоров. Здесь девушки сели
на упавшее дерево, вершина которого купалась в воде.
- Зачем ты пришла? - тревожно спросила молодая индианка. - Откуда ты
пришла?
Со своей обычной простотой и правдивостью Хетти поведала ей свою ис-
торию. Она рассказала, в каком положении находится ее отец, и заявила,
что хочет помочь ему и, если это возможно, добиться его освобождения.
- Зачем твой отец приходил в лагерь мингов прошлой ночью? - спросила
индейская девушка с такой же прямотой. - Он знает - теперь военное вре-
мя, и он не мальчик, у него борода. Шел - знал, что у ирокезов есть
ружья, томагавки и ножи. Зачем он приходит ночью, хватает меня за волосы
и хочет снять скальп с делаварской девушки?
Хетти от ужаса едва не упала в обморок.
- Неужели он схватил тебя? Он хотел снять с тебя скальп?
- Почему нет? Скальп делавара можно продать, как и скальп минга. Гу-
бернатор не знает разницы. Очень худо для бледнолицего ходить за
скальпами. Не его обычай. Так мне всегда говорил добрый Зверобой.
- Ты знаешь Зверобоя? - спросила Хетти, зарумянившись от удивления и
радости. - Я его тоже знаю. Он у нас в ковчеге с Джудит и делаваром, ко-
торого зовут Великим Змеем. Этот Змей тоже красивый и смелый воин.
Хотя природа одарила индейских красавиц темным цветом лица, щеки
Уа-та-Уа покрылись еще более густым румянцем при этих словах, а ее чер-
ные, как агат, глаза засверкали живым огнем. Предостерегающе подняв па-
лец, она понизила свой и без того тихий и нежный голос до едва слышного
шепота.
- Чингачгук! - сказала она, произнося это суровое имя такими мягкими
горловыми звуками, что оно прозвучало почти как, музыка. - Его отец Ун-
кас, великий вождь Махикани, самый близкий к старому Таменунду!
Ты знаешь Змея?
- Он пришел к нам вчера вечером и пробыл со мной в ковчеге два или
три часа, пока я не покинула их. Я боюсь, Уа-та-Уа, что он явился сюда
за скальпами, так же как мой бедный отец и Гарри Непоседа.
- А почему бы и нет? Чингачгук - красивый воин, очень красивый,
скальпы приносят ему славу. Он, конечно, будет искать их.
- В таком случае, - серьезно сказала Хетти, - он не менее жесток, чем
все другие. Бог не простит краснокожему то, чего не прощает белому.
- Неправда! - возразила делаварская девушка с горячностью, граничащей
почти с исступлением. - Говорю тебе, неправда! Маниту улыбается, когда
молодой воин приходит с тропы войны с двумя, с десятью, с сотней
скальпов на шесте! Отец Чингачгука снимал скальпы, дед снимал скальпы -
все великие вожди снимали скальпы, и Чингачгук от них не отстанет.
- Тогда его должны мучить по ночам дурные сны.
Нельзя быть жестоким и надеяться на прощение.
- Он не жесток, не за что его винить! - воскликнула Уа-та-Уа, топнув
своей маленькой ножкой по песку и тряхнув головой. - Говорю тебе, Змей
храбр. На этот раз он вернется домой с четырьмя - нет, с двумя скальпа-
ми.
- И для этого он пришел сюда? Неужели он отправился так далеко, через
горы, долины, реки и озера, чтобы мучить своих ближних и заниматься этим
гадким делом?
Этот вопрос сразу потушил загоревшийся было гнев оскорбленной индейс-
кой красавицы. Сперва она подозрительно оглянулась по сторонам, как опа-
саясь нескромных ушей, затем пытливо поглядела в лицо своей подруги и
наконец с девической кокетливостью и женской стыдливостью закрыла лицо
обеими руками рассмеялась таким музыкальным смехом, что его следовало бы
назвать мелодией лесов.
Впрочем, боязнь быть услышанной быстро положила конец этому наивному
изъявлению сердечных чувств. Опустив руки, это порывистое существо снова
пытливо уставилось в лицо подруги, как бы спрашивая, можно ли доверить
ей важную тайну. Хетти не могла похвастать такой ослепительной красотой,
как Джудит, но многие считали, что внешность младшей сестры больше рас-
полагала в ее пользу. На ее лице отражалась вся неподдельная искренность
ее характера, и в то же время в нем не было неприятного выражения, кото-
рое часто бывает свойственно слабоумным. Повинуясь внезапному порыву
нежности, Уа-та-Уа обняла Хетти с таким чувством, непосредственность ко-
торого могла сравниться только с его горячностью.
- Ты добрая, - прошептала молодая индианка, - ты добрая, я знаю. Так
давно Уа-та-Уа не имела подруги, сестры, кого-нибудь, чтобы рассказать о
своем сердце! Ты моя подруга, правда?
- У меня никогда не было подруги, - ответил Хетти, с непритворной
сердечностью отвечая на горячие объятия. - У меня есть сестра, но подру-
ги нет. Джудит любит меня, и я люблю Джудит. Но мне бы хотелось иметь и
подругу. Я буду твоей подругой от всего сердца, потому что мне нравится
твой голос, и твоя улыбка, и то, как ты судишь обо всем, если не считать
скальпов...
- Не говори больше о скальпах, - ласково перебила ее Уа-та-Уа. - Ты
бледнолицая, а я краснокожая - у нас разные обычаи. Зверобой и Чингачгук
большие друзья, но у них неодинаковый цвет кожи. Уа-та-Уа и... Как твое
имя, милая бледнолицая?
