первая, хотя, по всей вероятности, не последняя стычка с человеком. Я
сражался почти со всеми зверями, живущими в лесу-с медведями, волками,
пантерами, - а теперь вот пришлось начать и с людьми. Будь я прирожден-
ный индеец, я мог бы рассказать об этой битве или принести скальп и пох-
вастаться своим подвигом в присутствии целого племени. Если бы врагом
был всегонавсего медведь, было бы естественно и прилично рассказывать
всем и каждому о том, что случилось. А теперь, право, не знаю, как ска-
зать об этом даже Чингачгуку, чтобы не получилось, будто я бахвалюсь. Да
и чем мне, в сущности, бахвалиться? Неужели тем, что я убил человека,
хотя это и дикарь? И, однако, мне хочется, чтобы Чингачгук знал, что я
не опозорил делаваров, воспитавших меня.
Монолог Зверобоя был внезапно прерван: на берегу озера, в ста ярдах
от мыса, появился другой индеец. Очевидно, это тоже был разведчик: прив-
леченный выстрелами, он вышел из лесу, не соблюдая необходимых предосто-
рожностей, и Зверобой увидел его первым. Секунду спустя, заметив охотни-
ка, индеец испустил пронзительный крик. Со всех сторон горного склона
откликнулась дюжина громких голосов. Медлить было нельзя; через минуту
лодка понеслась от берега, подгоняемая сильными и твердыми ударами вес-
ла.
Отплыв на безопасное расстояние, Зверобой перестал грести и пустил
лодку по течению, а сам начал оглядываться по сторонам. Пирога, которую
он отпустил с самого начала, дрейфовала в четверти мили от него и гораз-
до ближе к берегу, чем это было желательно теперь, когда по соседству
оказались индейцы. Другая пирога, та, что пристала к мысу, тоже находи-
лась всего в нескольких ярдах от него. Мертвый индеец в сумрачном спо-
койствии сидел на прежнем месте; воин, показавшийся из лесу, уже исчез,
и лесная чаща снова была безмолвна и пустынна. Эта глубочайшая тишина
царила, впрочем, лишь несколько секунд. Неприятельские разведчики выбе-
жали из чащи на открытую лужайку и разразились яростными воплями, увидев
своего мертвого товарища. Однако, как только краснокожие приблизились к
трупу и окружили его, послышались торжествующие возгласы. Зная индейские
обычаи, Зверобой сразу догадался, почему у них изменилось настроение.
Вой выражал сожаление о смерти воина, а ликующие крики - радость, что
победитель не успел снять скальп; без этого трофея победа врага счита-
лась неполной.
Пироги находились на таком расстоянии, что ирокезы и не пытались на-
пасть на победителя; американский индеец, подобно пантере своих родных
лесов, редко набрасывается на врага, не будучи заранее уверен в успехе.
Молодому человеку не к чему было больше мешкать возле мыса. Он решил
связать пироги вместе, чтобы отбуксировать их к "замку". Привязав к кор-
ме одну пирогу, Зверобой попытался нагнать другую, дрейфовавшую в это
время по озеру. Всмотревшись пристальнее, охотник поразился: судно,
сверх ожидания, подплыло к берегу гораздо ближе, чем если бы оно просто
двигалось, подгоняемое легким ветерком. Молодой человек начал подозре-
вать, что в этом месте существует какое-то невидимое подводное течение,
и быстрее заработал веслами, желая овладеть пирогой, прежде чем та очу-
тится в опасном соседстве с лесом.
Приблизившись, Зверобой заметил, что пирога движется явно быстрее,
чем вода, и, повернувшись бортом против ветра, направляется к суше. Еще
несколько мощных взмахов весла - и загадка объяснилась: по правую сторо-
ну пироги что-то шевелилось: при ближайшем рассмотрении оказалось, что
это голая человеческая рука. На дне лодки лежал индеец и медленно, но
верно направлял ее к берегу, загребая рукой, как веслом. Зверобой тотчас
же разобрался в этой хитроумной проделке. В то время как он схватился со
своим противником на мысу другой дикарь подплыл к лодке и завладел ею.
Убедившись, что индеец безоружен, Зверобой, не колеблясь, нагнал уда-
лявшуюся лодку. Лишь только плеск весла достиг слуха индейца, он вскочил
на ноги и, пораженный неожиданностью, издал испуганное восклицание.
- Если ты вдоволь позабавился пирогой, краснокожий, - хладнокровно
сказал Зверобой, остановив свою лодку как раз вовремя, чтобы избежать
столкновения, - если ты вдоволь позабавился пирогой, то с твоей стороны
самое благоразумное - снова прыгнуть в озеро. Я человек рассудительный и
не жажду твоей крови, хотя немало людей увидели бы в тебе просто ордер
на получение денег за скальп, а не живое существо. Убирайся в озеро сию
минуту, а не то мы поссоримся!
Дикарь не знал ни слова по-английски, но угадал общий смысл речи Зве-
робоя по его жестам и выражению глаз. Быть может, и вид карабина, лежав-
шего под рукой у бледнолицего, придал прыти индейцу. Во всяком случае,
он присел, как тигр, готовящийся к прыжку, испустил громкий вопль, и в
ту же минуту его нагое тело исчезло в воде. Когда он вынырнул, чтобы пе-
ревести дух, то был уже на расстоянии нескольких ярдов от пироги. Беглый
взгляд, брошенный им назад, показал, как сильно он боялся прибытия роко-
вого посланца из карабина своего врага. Но тот не выказывал никаких
враждебных намерений. Твердой рукой привязав пирогу к двум другим, Зве-
робой начал грести прочь от берега. Когда индеец вышел на сушу и встрях-
нулся, как спаниель, вылезший из воды, его грозный противник уже нахо-
дился за пределами ружейного выстрела и плыл по направлению к "замку".
По своему обыкновению. Зверобой не упустил случая поговорить с самим со-
бой обо всем происшедшем.
- Ладно, ладно, - начал он, - нехорошо было бы убить человека без
всякой нужды. Скальпы меня не прельщают, а жизнь слишком хорошая штука,
чтобы белый отнимал ее так, за здорово живешь, у человеческого существа.
Правда, этот дикарь - минг, и я не сомневаюсь, что он был, есть и всегда
будет сущим гадом и бродягой. Но для меня это еще не повод, чтобы поза-
быть о моих обязанностях. Нет, нет, пусть его удирает. Если мы когда-ни-
будь встретимся снова с ружьями в руках, что ж, тогда посмотрим, у кого
сердца тверже и глаз быстрей. Соколиный Глаз! Недурное имя для воина и
звучит гораздо мужественнее и благороднее, чем Зверобой. Для начала это
очень сносное прозвище, и я его вполне заслужил. Будь Чингачгук на моем
месте, он, вернувшись домой, похвалился бы своим подвигом и вожди нарек-
ли бы его "Соколиный Глаз". Но мне хвастать не пристало, и потому трудно
сказать, каким образом это дело может разгласиться.
- Спаниели - порода охотничьих собак, которых используют во время
охоты на болотную и водяную птицу.
Проявив в этих словах слабость, присущую его характеру, молодой чело-
век продолжал грести так быстро, как только это было возможно, принимая
во внимание, что на буксире шли две лодки. В это время солнце уже не
только встало, но поднялось над горами на востоке и залило волнами ярко-
го света озеро, еще не получившее свое имя. Весь окрестный пейзаж ослеп-
лял своей красотой, и посторонний наблюдатель, не привыкший к жизни в
лесах, никогда не мог бы поверить, что здесь только что совершилось ди-
кое, жестокое дело.
Когда Зверобой приблизился к жилищу старого Хаттера, он подумал или,
скорее, почувствовал, что внешний вид этого дома странным образом гармо-
нирует с окружающим ландшафтом. Хотя строитель не преследовал иных це-
лей, кроме прочности и безопасности, грубые, массивные бревна, прикрытые
корой, выступающая вперед кровля и все контуры этого сооружения выгляде-
ли бы живописно в любой местности. А окружавшая обстановка придавала
всему облику здания особую оригинальность и выразительность.
Однако когда Зверобой подплыл к "замку", другое зрелище возбудило его
интерес и тотчас же затмило все красоты озера и своеобразной постройки.
Джудит и Хетта стояли на платформе перед дверью, с явной тревогой ожидая
его прибытия. Джудит время от времени смотрела на гребца и на пироги в
подзорную трубу. Быть может, никогда эта девушка не казалась такой осле-
пительно прекрасной, как в этот миг. Румянец, вызванный волнением и бес-
покойством, ярко пылал на ее щеках, тогда как мягкое выражение ее глаз,
свойственное и бедной Хетти, углубилось тревожной заботой. Так показа-
лось молодому человеку, когда пироги поравнялись с ковчегом. Здесь Зве-
робой тщательно привязал их, прежде чем взойти на платформу.
Глава VIII
Слова его прочнее крепких уз,
Правдивее не может быть оракул,
И сердцем так далек он от обмана,
Как от земли далек лазурный свод.
Шекспир, "Два веронца"
Девушки не проронили ни слова, когда перед ними появился Зверобой. По
его лицу можно было прочесть все его опасения за судьбу отсутствующих
участников экспедиции.
- Отец?! - воскликнула наконец с отчаянием Джудит.
- С ним случилась беда, не к чему скрывать это, - ответил Зверобой,
по своему обыкновению, прямо и просто. - Он и Непоседа попали в руки
мингов, и одному небу известно, чем это кончится. Я собрал все пироги, и
это может служить для нас некоторым утешением: бродягам придется теперь
строить плот или добираться сюда вплавь. После захода солнца к нам на
помощь явится Чингачгук, если мне удастся посадить его в свою пирогу.
Тогда, думаю я, мы оба будем защищать ковчег и замок до тех пор, пока
офицеры из гарнизона не услышат о войне и не постараются вызволить нас.
- Офицеры! - нетерпеливо воскликнула Джудит, и щеки ее зарумянились
еще сильнее, а в глазах мелькнуло живое волнение. - Кто теперь может ду-
мать или говорить об этих бессердечных франтах! Мы собственными силами
должны защищать замок. Но что же случилось с моим отцом и с бедным Гарри
Непоседой?
Тут Зверобой коротко, но толково рассказал обо всем, что произошло
ночью, отнюдь не преуменьшая беды, постигшей его товарищей, и не скрывая
своего мнения насчет возможных последствий.
Сестры слушали его с глубоким вниманием. Ни одна из них не проявила
излишнего беспокойства, которое, несомненно, должно было вызвать подоб-
ное сообщение у женщин, менее привычных к опасностям и случайностям пог-
раничной жизни. К удивлению Зверобоя, Джудит волновалась гораздо
сильнее. Хетти слушала жадно, но ничем не выдавала своих чувств и, каза-
лось, лишь про себя грустно размышляла обо всем случившемся. Впрочем,
обе ограничились лишь несколькими словами и тотчас же занялись приготов-
лениями к утренней трапезе. Люди, для которых домашнее хозяйство привыч-
ное дело, продолжают машинально заниматься им, несмотря даже на душевные
муки и скорбь. Простой, но сытный завтрак был съеден в мрачном молчании.
Девушки едва притронулись к нему, но Зверобой обнаружил еще одно качест-
во хорошего солдата: он доказал, что даже самые тревожные и затрудни-
тельные обстоятельства не могут лишить его аппетита. За едой никто не
произнес ни слова, но затем Джудит заговорила торопливо, как это всегда
бывает, когда сердечная тревога побеждает внешнее самообладание.
- Отец, наверное, похвалил бы эту рыбу! - воскликнула она. - Он гово-
рит, что в здешних озерах лососина ничуть не хуже, чем в море.
- Мне рассказывали, Джудит, что ваш отец хорошо знаком с морем, -
сказал молодой человек, бросая испытующий взгляд на девушку, ибо, подоб-
но всем, знавшим Хаттера, он питал некоторый интерес к его далекому
прошлому. - Гарри Непоседа говорил мне, что ваш отец был когда-то моря-
ком.
Сначала Джудит как будто смутилась, затем под влиянием совсем нового
для нее чувства внезапно стала откровенной.
- Если Непоседа что-нибудь знает о прошлом моего отца, то жаль, что
он не рассказал этого мне! - воскликнула она. - Иногда мне самой кажет-
ся, что отец был раньше моряком, а иногда я думаю, что это неправда. Ес-
ли бы сундук был открыт или мог говорить, он, вероятно, поведал бы нам
всю эту историю. Но запоры на нем слишком прочны, чтобы можно было ра-
зорвать их, как бечевку.
