Индеец снова воскликнул: "Хорошо!" - и они зашагали рядом по направ-
лению к берегу. Никто из них не выказывал ни малейшего опасения, и инде-
ец шел впереди, как бы желая доказать своему новому знакомому, что не
боится повернуться к нему спиной. Когда они выбрались на открытое место,
дикарь указал на пирогу Зверобоя и произнес выразительно:
- Не моя - бледнолицого пирога. Та - краснокожего. Не хочу чужой пи-
рога, хочу свою.
- Ты ошибаешься, краснокожий, ты жестоко ошибаешься. Пирогу оставил в
тайнике старик Хаттер и она принадлежит ему по всем законам, белым или
красным. Взгляни на эти скамьи для сиденья - они говорят за себя. Это
неиндейская работа.
- Хорошо, Мой брат еще не стар, но очень мудр. Индейцы таких не дела-
ют. Работа белых людей.
- Очень рад, что ты согласен, а то нам бы пришлось поссориться. А те-
перь каждому свое, и я сейчас же уберу пирогу подальше, чтобы прекратить
спор.
С этими словами Зверобой поставил ногу на борт легкой лодки и сильным
толчком отогнал ее в озеро футов на сто или более, где, подхваченная те-
чением, она неминуемо должна была обогнуть мыс, не подходя к берегу. Ди-
карь вздрогнул, увидя это решительное движение. Зверобой заметил, как
индеец бросил быстрый, но свирепый взгляд на: другую пирогу, в которой
лежали весла. Лицо краснокожего, впрочем, изменилось лишь на секунду.
Ирокез снова принял дружелюбный вид и приятно осклабился.
- Хорошо, - повторил он еще более выразительно. - Молодая голова,
старый ум. Знает, как кончать споры. Прощай, брат. Плыви в свой водяной
дом, в Гнездо Водяной Крысы. Индеец пойдет в свой лагерь, скажет вождям:
не нашел пироги.
Зверобой с удовольствием выслушал это предложение, так как ему не
терпелось поскорее вернутся к девушкам, и он добродушно пожал руку, про-
тянутую индейцем. По-видимому, они расстались друзьями, и в то время как
краснокожий спокойно пошел обратно в лес, неся ружье под мышкой и ни ра-
зу не оглянувшись, бледнолицый направился к пироге. Свое ружье он нес
столь же мирным образом, но не переставал следить за каждым движением
индейца. Впрочем, подобная недоверчивость вскоре показалась ему неумест-
ной, и, как бы устыдившись, молодой человек отвернулся и беззаботно шаг-
нул в лодку. Здесь он начал готовиться к отплытию. Так прошло около ми-
нуты, когда, случайно обернувшись, он своим быстрым и безошибочным
взглядом заметил страшную опасность, грозившую его жизни. Черные свире-
пые глаза дикаря, как глаза притаившегося тигра, смотрели на него сквозь
небольшой просвет в кустах. Ружейная мушка уже опустилась на один уро-
вень с головой юноши.
Тут богатый охотничий опыт Зверобоя оказал ему хорошую услугу. При-
выкнув стрелять в оленей на бегу, когда действительное положение тела
животного приходится определять скорее по догадке, чем на глаз, Зверобой
воспользовался теперь тем же приемом. В одно мгновение он поднял кара-
бин, взвел курок и, почти не целясь, выстрелил в кусты, где, как он
знал, должен был находиться индеец и откуда видна была лишь его страшная
физиономия. Поднять ружье немного выше или прицелиться более тщательно
не было времени. Он проделал это так быстро, что противники разрядили
свои ружья в один и тот же момент, и грохот двух выстрелов слился в один
звук. Горы послали в ответ одно общее эхо.
Зверобой опустил ружье и, высоко подняв голову, стоял твердо, как
сосна в безветренное июньское утро, тогда как краснокожий испустил прон-
зительный вой, выскочил из-за кустов и побежал через лужайку, потрясая
томагавком. Зверобой все еще стоял с разряженным ружьем у плеча, и лишь
по охотничьей привычке рука его машинально нащупывала роговую пороховни-
цу и шомпол. Подбежав к врагу футов на сорок, дикарь швырнул в него свой
топор. Но взор минга уже затуманился, рука ослабела и дрожала; молодой
человек без труда поймал за рукоятку пролетавший мимо томагавк. В эту
минуту индеец зашатался и рухнул на землю, вытянувшись во весь рост.
- Я знал это, я это знал! - воскликнул Зверобой, уже готовясь загнать
новую пулю в дуло своего карабина. - Я знал, что этим кончится, когда
поймал взгляд этой твари. Человек сразу все замечает и стреляет очень
проворно, когда опасность грозит его жизни. Да, я знал, что этим кончит-
ся. Я опередил его на одну сотую долю секунды, иначе мне пришлось бы
плохо. Пуля пролетела как раз мимо моего бока. Говорите, что хотите, но
краснокожий совсем не так ловко обращается с порохом и пулей, как блед-
нолицый. Видно, нет у них к этому прирожденной способности. Даже Чингач-
гук хоть и ловок, но из карабина не всегда бьет наверняка.
Говоря это, Зверобой зарядил ружье и швырнул томагавк в пирогу. Приб-
лизившись к своей жертве, он в печальной задумчивости стоял над ней,
опершись на карабин. В первый раз ему пришлось видеть человека, павшего
в бою, и это был первый ближний, на которого он поднял руку. Ощущение
было совершенно новым для него, и к торжеству примешивалась жалость. Ин-
деец еще не умер, хотя пуля насквозь прострелила его тело. Он неподвижно
лежал на спине, но глаза его наблюдали за каждым движением победителя,
как глаза пойманной птицы за движением птицелова. Он, вероятно, ожидал,
что враг нанесет ему последний удар, перед тем как снять скальп, или,
быть может, боялся, что это жестокое дело совершится еще прежде, чем он
испустит дух. Зверобой угадал его мысли и с печальным удовлетворением
поспешил успокоить беспомощного дикаря.
- Нет, нет, краснокожий, - сказал он, - тебе больше нечего бояться
Снимать скальпы не в моем обычае.
Я сейчас подберу твой карабин, а потом вернусь и сделаю для тебя все,
что могу. Впрочем, мне нельзя здесь слишком долго задерживаться: три
выстрела подряд, пожалуй, привлекут сюда кого-нибудь из ваших чертей.
Последние слова молодой человек произнес про себя, разыскивая в это
время ружье, которое нашел там, где хозяин его бросил.
Зверобой Отнес в пирогу ружье индейца и свой карабин, а потом вернул-
ся к умирающему.
- Всякая вражда между нами кончена, краснокожий, - сказал он. - Ты
можешь не беспокоиться насчет скальпа и прочих жестокостей. Надеюсь, я
сумею вести себя, как подобает белому.
Если бы взгляд мог полностью выражать мысли человека, то, вероятно,
невинное тщеславие Зверобоя и его бахвальство своим цветом кожи получили
бы маленький щелчок, но он прочитал в глазах умирающего дикаря лишь бла-
годарность и не заметил горькой насмешки, которая боролась с более бла-
городным чувством.
- Воды! - воскликнул несчастный. - Дай бедному индейцу воды!
- Ну, воды ты получишь сколько угодно, хоть выпей досуха все озеро. Я
сейчас отнесу тебя туда. Мне так и рассказывали о раненых: вода для них
величайшее утешение и отрада.
Сказав это, Зверобой поднял индейца на руки и отнес к озеру. Здесь он
прежде всего помог ему утолить палящую жажду, потом сел на камень, поло-
жил голову раненого противника к себе на колени и постарался, как умел,
облегчить его страдания.
- Грешно было бы с моей стороны не сказать, что пришло твое время,
воин, - начал он. - Ты уже достиг средних лет и при твоем образе жизни,
наверное, натворил немало. Надо подумать о том, что ждет тебя впереди.
Краснокожие, как и белые, в большинстве случаев не думают успокоиться в
вечном сне, и те и другие собираются жить в ином мире. Каждого из нас
будут судить на том свете по его делам. Я полагаю, ты знаешь об этом до-
вольно и не нуждаешься в проповедях. Ты попадешь в леса, богатые дичью,
если был справедливым индейцем, а если нет, то будешь изгнан в пустыню.
У меня несколько иные понятия на этот счет. Но ты слишком стар и опытен,
чтобы нуждаться в поучениях такого юнца, как я.
- Хорошо! - пробормотал индеец. Голос его сохранил свою силу, хотя
жизнь его уже клонилась к закату. - Молодая голова, старая мудрость.
- Когда наступает конец, нам порой утешительно бывает знать, что лю-
ди, которых мы обидели или пытались обидеть, прощают нас. Ну так вот, я
совершенно позабыл, что ты покушался на мою жизнь: во-первых, потому,
что ты не причинил мне никакого вреда; во-вторых, потому, что ничему
другому тебя не учили и мне совсем не следовало бы тебе верить, и, нако-
нец, самое главное, потому, что я не могу таить зло против умирающего,
все равно - язычник он или христианин. Итак, успокойся, поскольку речь
идет обо мне, а что касается всего прочего, то об этом ты знаешь лучше,
чем я.
Подобно большинству людей своего племени и подобно многим из нас,
умирающий больше думал об одобрении тех, кого он собирался покинуть, чем
об участи, поджидавшей его за могилой. И, когда Зверобой замолчал, инде-
ец пожалел, что никто из соплеменников не видит, с какой твердостью пе-
реносит он телесные муки и встречает свой конец. С утонченной вежли-
востью, которая так часто бывает свойственна индейскому воину, пока его
не испортило общение с наихудшей разновидностью белых людей, он поста-
рался выразить свою благодарность.
- Хорошо, - повторил он, ибо это английское слово чаще других упот-
ребляется индейцами - хорошо, молодая голова и молодое сердце. Хотя и
старое сердце не проливает слез. Послушай индейца, когда он умирает и не
имеет нужды лгать. Как тебя зовут?
- Теперь я ношу имя Зверобой, хотя делавары говорили, что когда я
вернусь обратно с военной тропы, то получу более почетное прозвище, если
его заслужу.
- Это хорошее имя для мальчика - плохое имя для воина. Ты скоро полу-
чишь лучшее. Не бойся! - в своем возбуждении индеец нашел в себе доста-
точно сил, чтобы поднять руку и похлопать молодого человека по груди -
Верный глаз, палец-молния, прицел-смерть... Скоpo - великий воин... Не
Зверобой - Соколиный Глаз... Соколиный Глаз... Соколиный Глаз... Пожму
руку!..
Зверобой, или Соколиный Глаз, как впервые назвал его индеец (впос-
ледствии это прозвище утвердилось за ним), взял руку дикаря, который ис-
пустил последний вздох, с восхищением глядя на незнакомца, проявившего
столько проворства, ловкости и твердости в таком затруднительном и новом
для него положении.
- Его дух отлетел, - сказал Зверобой тихим и грустным голосом - Горе
мне! Со всеми нами это случится рано или поздно, и счастлив тот, кто не-
зависимо от цвета своей кожи достойно встречает этот миг! Здесь лежит
тело храброго воина, а его душа уже улетела на небеса, или в ад, или в
леса, богатые дичью. Старик Хаттер и Гарри Непоседа попали в беду; им
угрожают, быть может, пытки или смерть - и все ради той награды, которую
случай предлагает мне, по-видимому, самым законным и благородным обра-
зом. По крайней мере, очень многие именно так рассуждали бы на моем мес-
те. Но нет! Ни одного гроша этих денег не пройдет через мои руки. Белым
человеком я родился и белым умру, хотя его королевское величество, его
губернаторы и советники в колониях забывают ради мелких выгод, к чему
обязывает их цвет кожи. Нет, нет, воин, моя рука не прикоснется к твоему
скальпу, и твоя душа в пристойном виде может появиться в стране духов.
Сказав это, Зверобой поднялся на ноги. Затем он прислонил мертвеца
спиной к небольшому камню и вообще постарался придать ему позу, которая
не могла показаться неприличной очень щепетильным на этот счет индейцам.
Исполнив этот долг, молодой человек остановился, рассматривая в грустной
задумчивости угрюмое лицо своего павшего врага. Привыкнув жить в полном
одиночестве, он опять начал выражать вслух волновавшие его Мысли и
чувства.
- Я не покушался на твою жизнь, краснокожий, - сказал он, - но у меня
не было другого выбора: или убить тебя, или быть убитым самому. Каждый
из нас действовал сообразно своим обычаям, и никого не нужно осуждать.
Ты действовал предательски, потому что такова уж у вас повадка на войне,
а я был опрометчив, потому что слишком легко верю людям. Ладно, это моя
