Затем, видимо нисколько не удивленная и не обиженная равнодушием
большинства индейцев, она с живостью обратилась к делаварке:
- Вот эта святая книга, Уа-та-Уа. Эти слова и строчки, эти стихи и
главы - все исходит от самого бога.
- А почему Великий Дух не дал этой книге индейцам? - спросила
Уа-та-Уа с прямотой неискушенного ума.
- Почему? - ответила Хетти, несколько сбитая с толку этим неожиданным
вопросом. - Как - почему? Да ведь ты знаешь, что индейцы не умеют чи-
тать.
Делаварку, может быть, и не удовлетворило это объяснение, но она не
сочла нужным настаивать на своем. Она терпеливо сидела, ожидая дальней-
ших доводов бледнолицей энтузиастки.
- Ты можешь сказать вождям, что в этой книге людям ведено прощать
врагов, обращаться с ними как с братьями, никогда не причинять вреда
ближним, особенно из мести или по внушениям злобы. Как ты думаешь, мо-
жешь ли ты перевести это так, чтобы они поняли?
- Перевести могу, но понять им будет трудно.
Тут Уа-та-Уа, как умела, перевела слова Хетти насторожившимся индей-
цам, которые отнеслись к этому с таким же удивлением, с каким современ-
ный американец услышал бы, что великий властитель всех человеческих дел
- общественное мнение - может заблуждаться. Однако два-три индейца, уже
встречавшиеся с миссионерами, шепнули несколько слов своим товарищам, и
вся группа приготовилась внимательно слушать дальнейшие пояснения. Преж-
де чем продолжать, Хетти серьезно спросила у делаварки, понятны ли вож-
дям ее слова, и, получив уклончивый ответ, была вынуждена им удо-
вольствоваться.
- А теперь я прочитаю воинам несколько стихов, которые им следует
знать, - продолжала девушка еще более торжественно и серьезно, чем в на-
чале своей речи. - И пусть они помнят, что это собственные слова Велико-
го Духа. Во-первых, он заповедал всем: "Люби ближнего, как самого себя".
Переведи им это, милая Уа-та-Уа.
- Индеец не считает белого человека своим ближним, - ответила дела-
варская девушка гораздо более решительно, чем прежде, - для ирокеза
ближний - это ирокез, для могиканина-могиканин, для бледнолицего - блед-
нолицый. Не стоит говорить об этом вождю.
- Ты забываешь, Уа-та-Уа, что это собственные слова Великого Духа, и
вожди обязаны повиноваться им так же, как все прочие люди. А вот и дру-
гая заповедь: "Если кто ударит тебя в правую щеку, подставь ему левую".
- Что это значит? - торопливо переспросила Уата-Уа.
Хетти объяснила, что эта заповедь повелевает не гневаться за обиду,
повелевает быть готовым вынести новые насилия со стороны оскорбителя.
- А вот и еще, Уа-та-Уа, - прибавила она, - "Любите врагов ваших,
благословляйте проклинающих вас, творите добро ненавидящим вас, молитесь
за тех, кто презирает и преследует вас".
Сильное возбуждение охватило Хетти: глаза ее заблестели, щеки зарумя-
нились, и голос, обычно такой тихий и певучий, стал сильнее и вырази-
тельнее. Уже давно мать научила ее читать библию, и теперь она перелис-
тывала страницы с изумительным проворством. Делаварка не могла бы пере-
вести и половины того, что Хетти говорила в своем благочестивом азарте.
Удивление сковало язык Уа-та-Уа так же, как и вождям, и юная энтузиастка
совсем обессилела от волнения, прежде чем переводчица успела пробормо-
тать хотя бы слово. Но затем делаварка вкратце перевела главную сущность
сказанного, ограничившись, впрочем, тем, что всего больше поразило се
собственное воображение.
Вряд ли нужно объяснять здесь читателю, какое впечатление могло про-
извести все это на индейских воинов, которые считали своим главным
нравственным долгом никогда не забывать благодеяний и никогда не прощать
обид. К счастью, зная уже о слабоумии Хетти, гуроны ожидали от нее како-
го-нибудь чудачества, и все, что в ее словах показалось им нелепым и
несвязным, они объяснили тем обстоятельством, что девушка одарена умом
совсем иного склада, чем другие люди. Все же здесь присутствовали два
или три старика, которые уже слышали нечто подобное от миссионеров и го-
товы были обсудить на досуге вопрос, казавшийся им таким занятным.
- Так, значит, это и есть Добрая Книга бледнолицых? - спросил один из
вождей, взяв томик из рук Хетти, которая с испугом глядела на него, в то
время как он перелистывал страницы. - Это закон, по которому живут мои
белые братья?
Уа-та-Уа, к которой, по-видимому, был обращен этот вопрос, ответила
утвердительно, добавив, что канадские французы уважают эту книгу, так же
как и ингизы.
- Передай моей юной сестре, - произнес гурон, глядя на Уа-та-Уа, -
что сейчас я открою рот и скажу несколько слов.
- Пусть ирокезский вождь говорит - моя бледнолицая подруга слушает, -
ответила делаварка.
- Я рада слышать это! - воскликнула Хетти. - Бог смягчил его сердце,
и теперь он отпустит отца и Непоседу.
- Так, значит, это закон бледнолицых? - продолжал вождь. - Этот закон
приказывает человеку делать добро всем обижающим его. И когда брат про-
сит ружье, закон приказывает отдать также и пороховницу? Таков ли закон
бледнолицых?
- Нет, совсем не таков, - ответила Хетти серьезно, когда ей перевели
эти слова. - Во всей книге нет ни слова о ружьях; порох и пули неугодны
Великому Духу.
- Тогда почему же бледнолицые пользуются и тем и другим? Если им при-
казано отдавать вдвое против того, что у них просят, почему они берут
вдвое с бедного индейца, который не просит ничего? Они приходят со сто-
роны солнечного восхода со своей книгой в руках и учат краснокожего чи-
тать ее. Но почему сами они забывают о том, что говорит эта книга? Когда
индеец отдает им все, что имеет, им и этого мало. Они обещают золото за
скальпы наших женщин и детей, хотя называют нас зверями за то, что мы
снимаем скальпы с воинов, павших на войне. Мое имя Райвенок - "Расщеп-
ленный Дуб".
Когда эти страшные вопросы были переведены Хетти, она совсем растеря-
лась. Люди гораздо более искушенные, чем эта бедная девушка, не раз ста-
новились в тупик перед подобными возражениями, и нечего удивляться, что
при всей своей искренности и убежденности она не знала, что ответить.
- Ну что я ему скажу? - пролепетала она умоляюще. - Я знаю, что все
прочитанное мной в этой книге - правда, и, однако, этому нельзя верить,
если судить по действиям тех людей, которым была дана книга.
- Таков уж разум у бледнолицых, - возразила Уа-та-Уа иронически, -
что хорошо для одной стороны, может быть плохо для другой.
- Нет, нет, Уа-та-Уа, не существует двух истин, как это ни странно. Я
уверена, что прочитала правильно, и кто может быть так зол, чтобы иска-
зить божье слово! Этого никогда не бывает.
- Бедной индейской девушке кажется, что у белых всяко бывает, - отве-
тила Уа-та-Уа. - Про одну и ту же вещь иной раз они говорят, что она бе-
лая, а иной раз - что черная. Почему же этого никогда не бывает?
Хетта все больше и больше смущалась. Наконец, испугавшись, что жизнь
ее отца и жизнь Непоседы подвергнутся опасности из-за какой-то ошибки,
которую она совершила, Хетти залилась слезами. Ирония и холодное равно-
душие делаварки исчезли в один миг. Снова превратившись в нежную подру-
гу, она крепко обняла огорченную девушку и постаралась утешить ее.
- Перестань плакать, не плачь, - сказала она, вытирая слезы Хетти,
словно маленькому ребенку, и прижимая ее к своей горячей груди. - Ну о
чем горевать! Не ты написала эту книгу и не ты виновата, что бледнолицые
злы. Есть злые краснокожие, есть злые белые. Не в цвете кожи все добро,
и не в цвете кожи все зло. Вожди хорошо знают это.
Хетти скоро оправилась, и мысли ее снова вернулись к главной цели ее
посещения. Увидев, что вокруг нее попрежнему стоят сумрачные вожди, де-
вушка снова попыталась убедить их.
- Слушай, Уа-та-Уа, - сказала она, сдерживая рыдания и стараясь гово-
рить внятно, - скажи вождям, что нам нет дела до того, как поступают
дурные люди; слова Великого Духа - это слова Великого Духа, и никто не
смеет поступать дурно только потому, что другой человек раньше него тоже
поступил дурно. "Воздай добром за зло", говорит книга, и это закон для
красного человека, так же как и для белого человека.
- Ни у делаваров, ни у ирокезов никто не слыхал о подобном законе, -
ответила Уа-та-Уа, стараясь ее утешить. - Не стоит говорить о нем вож-
дям. Скажи им чтонибудь такое, чему они могут поверить.
Впрочем, делаварка хотела было уже начать переводить, как прикоснове-
ние пальцев старого вождя заставило ее обернуться. Тут она заметила, что
один из воинов, незадолго перед тем отделившийся от кружка, возвращается
в сопровождении Хаттера и Непоседы. Поняв, что их тоже подвергнут допро-
су, она смолкла с обычной безропотной покорностью индейской женщины. Че-
рез несколько секунд пленники уже стояли лицом к лицу с вождями племени.
- Дочь, - сказал старший вождь, обращаясь к молоденькой делаварке, -
спроси у Седой Бороды, зачем он пришел в наш лагерь.
Уа-та-Уа задала этот вопрос на ломаном английском языке, но все-таки
достаточно понятно. Хаттер был по натуре слишком крут и упрям, чтобы ук-
лоняться от ответственности за свои поступки. Кроме того, хорошо зная
взгляды дикарей, он понимал, что ничего не добьется изворотливостью или
малодушной боязнью их гнева. Итак, не колеблясь, он признался во всем,
сославшись в оправдание лишь на высокие премии, обещанные начальством за
скальпы. Это чистосердечное заявление было встречено ирокезами с явным
удовольствием, вызванным, впрочем, не столько моральным преимуществом,
которое они таким образом получили, сколько доказательством, что им уда-
лось взять в плен человека, способного возбудить их интерес и достойного
стать жертвой их мстительности. Непоседа, допрошенный в свою очередь,
также во всем покаялся. При других обстоятельствах он скорее прибегнул
бы к каким-нибудь уверткам, чем его более солидный товарищ, но, понимая,
что всякое запирательство теперь бесполезно, волей-неволей последовал
примеру Хаттера.
Выслушав их ответы, вожди молча удалились, считая для себя вопрос ре-
шенным.
Хетти и делаварка остались теперь наедине с Хаттером и Непоседой.
Никто, по-видимому, не стерег их, хотя в действительности все четверо
находились пол бдительным и непрерывным надзором. Индейцы заранее приня-
ли необходимые меры, чтобы помешать мужчинам завладеть ружьями, находив-
шимися неподалеку, и этим как будто все ограничилось. Но оба пленника,
хорошо зная индейские обычаи, понимали, как велика разница между види-
мостью и действительностью. Не переставая думать о бегстве, они понимали
тщетность любой необдуманной попытки. И Хаттер и Непоседа пробыли в ла-
гере довольно долго и были достаточно наблюдательны, чтобы заметить, что
Уа-та-Уа тоже пленница. Поэтому Хаттер говорил при ней гораздо откровен-
нее, чем в присутствии других индейцев.
- Я не браню тебя, Хетти, за то, что ты пришла сюда, намерения у тебя
были хорошие, хотя и не совсем разумные, - начал отец, сев рядом с до-
черью и взяв ее за руку. - Но проповедью и библией не своротишь индейца
с его пути. Дал тебе Зверобой какое-нибудь поручение к нам? Есть ли у
него план, чтобы освободить нас?
- В этом все дело, - вмешался Непоседа. - Если ты поможешь нам, де-
вушка, отойти хоть на полмили, хоть на четверть мили от лагеря, я руча-
юсь за остальное. Быть может, старику потребуется немножко больше, но
для человека моего роста и моих лет этого вполне достаточно.
Хетти печально поглядывала то на одного, то на другого, но не могла
ответить на вопрос беспечного Непоседы.
- Отец, - сказала она, - ни Зверобой, ни Джудит не знали о моем ухо-
де, пока я не покинула ковчег. Они боятся, что ирокезы построят плот и
подплывут к замку, поэтому они больше думают о защите, чем о том, как бы
помочь вам.
- Нет, нет, нет! - торопливо, но вполголоса сказала Уа-та-Уа, опустив
