еся предметы.
Когда убрали холстину, то прежде всего бросились в глаза различные
принадлежности мужского костюма. Все они были сшиты из тонкого сукна и,
по моде того времени, отличались яркими цветами и богатыми украшениями.
Мужчин особенно поразил малиновый кафтан; петли его были обшиты золотым
позументом. Это, однако, был не военный мундир, а гражданское платье,
принадлежавшее эпохе, когда общественное положение больше чем в наши дни
сказывалось на одежде. Несмотря на привычку к самообладанию, Чингачгук
не мог удержаться от восклицания восхищения, когда Зверобой развернул
кафтан. Роскошь этого наряда несказанно поразила индейца. Зверобой быст-
ро обернулся и с некоторым неудовольствием поглядел на друга, выказавше-
го такой признак слабости. Затем, по своему обыкновению, задумчиво про-
бормотал себе под нос:
- Такая уж у тебя натура! Краснокожий любит рядиться, и осуждать его
за это нельзя. Это необычный предмет одежды, а необычные вещи вызывают
необычные чувства... Я думаю, это нам пригодится, Джудит, потому что во
всей Америке не найдется индейца, чье сердце устояло бы перед такими
красками и такой позолотой. Если этот кафтан был сшит для вашего отца,
вы унаследовали от него вашу страсть к нарядам.
- Этот кафтан не мог быть сшит для моего отца, - быстро ответила де-
вушка, - он слишком длинный, а мой отец невысокого роста и плотный.
- Да, сукна пошло вдоволь, и золотого шитья не пожалели, - ответил
Зверобой, смеясь своим тихим веселым смехом. - Змей, этот кафтан сшит на
человека твоего сложения. Мне хотелось бы увидеть его на тебе.
Чингачгук согласился без всяких отговорок. Он сбросил с себя грубую
поношенную куртку Хаттера и облачился в кафтан, сшитый когда-то для
знатного дворянина. Это выглядело довольно смешно. Но люди редко замеча-
ют недостатки своей внешности или своего поведения, и делавар с важным
видом стал изучать происшедшую с ним перемену в дешевом зеркале, перед
которым обычно брился Хаттер. В этот миг он вспомнил об Уа-та-Уа, и мы
должны признаться - хотя это и не совсем вяжется с серьезным характером
воина, - что ему захотелось показаться ей в этом наряде.
- Раздевайся, Змей, раздевайся! - продолжал безжалостный Зверобой. -
Такие кафтаны не для нашего брата. Тебе к лицу боевая раскраска, соколи-
ные перья, одеяло и вампум, а мне - меховая куртка, тугие гетры и проч-
ные мокасины. Да, мокасины, Джудит! Хотя мы белые, но живем в лесах и
должны приноравливаться к лесным порядкам ради удобства и дешевизны.
- Не понимаю, Зверобой, почему одному можно носить малиновый кафтан,
а другому нельзя! - возразила девушка. - Мне очень хочется поглядеть на
вас в этом щегольском наряде.
- Поглядеть на меня в кафтане, сшитом для лорда?
Ну, Джудит, вам придется подождать, пока я совсем не выживу из ума.
Нет, нет, девушка, уже как я привык жить, так и буду жить, или я никогда
больше не подстрелю ни одного оленя и не поймаю ни одного лосося. В чем
я провинился перед вами? Почему вам хочется видеть меня в таком шутовс-
ком наряде, Джудит?
- Я думаю. Зверобой, что не только лживые и бессердечные франты из
форта имеют право рядиться. Правдивость и честность тоже могут требовать
для себя наград и отличий.
- А какая для меня особая награда, Джудит, если я выряжусь во все
красное, словно вождь мингов, только что получивший подарки из Квебека?
Нет, нет, пусть уж я останусь таким, как есть, от переодевания я все
равно лучше не стану. Положи кафтан на одеяло. Змей, и посмотрим, что
еще есть в этом сундуке.
Соблазнительное одеяние, которое, разумеется, никогда не предназнача-
лось для Хаттера, отложили в сторону, и осмотр продолжался. Вскоре из
сундука извлекли все мужские костюмы; по качеству они ничем не уступали
кафтану. Затем появились женские платья, и прежде всего великолепное
платье из парчи, немного испортившееся от небрежного хранения. При виде
его из уст Джудит невольно вырвалось восторженное восклицание. Девушка
очень увлекалась нарядами, и ей никогда не приходилось видеть таких до-
рогих и ярких материй даже на женах офицеров и других дамах, живших за
стенами форта. Ее охватил почти детский восторг, и она решила тотчас же
примерить туалет, столь мало подходивший ее привычкам и образу жизни.
Она убежала к себе в комнату и там, проворно скинув свое чистенькое
холстинковое платьице, облеклась в ярко окрашенную парчу. Наряд этот
пришелся ей как раз впору. Когда она вернулась, Зверобой и Чингачгук,
которые коротали без нее время, рассматривая мужскую одежду, вскочили в
изумлении и в один голос так восторженно вскрикнули, что глаза Джудит
заблистали, а щеки покрылись румянцем торжества. Однако, притворившись,
будто она не замечает произведенного ею смятения, девушка снова села с
величавой осанкой королевы и выразила желание продолжать осмотр сундука.
- Ну, девушка, - сказал Зверобой, - я не знаю лучшего способа догово-
риться с мингами, как послать вас То есть от французских колониальных
властей Канады. на берег в таком виде и сказать, что к нам приехала ко-
ролева. За такое зрелище они отдадут и старика Хаттера, и Непоседу, и
Хетти.
- До сих пор я думала, что вы не способны льстить, Зверобой, - сказа-
ла девушка, тронутая его восторгом больше, чем ей хотелось показать. - Я
уважала вас главным образом за вашу любовь к истине.
- Но это истинная правда, Джудит! Никогда еще мои глаза не видели та-
кого очаровательного создания, как вы в эту минуту. Видывал я в свое
время и белых и красных красавиц, но еще не встречал ни одной, которая
могла бы сравниться с вами, Джудит!
Зверобой не преувеличивал. В самом деле, Джудит никогда не была так
прекрасна, как в эту минуту. Охотник еще раз пристально взглянул на нее,
в раздумье покачал головой и затем снова склонился над сундуком.
Достав несколько мелочей женского туалета, столь же изящных, как и
парчовое платье, Зверобой молча сложил их у ног Джудит, как будто они
принадлежали ей по праву. Девушка схватила перчатки и кружева и дополни-
ла ими свой и без того богатый костюм. Она притворялась, будто делает
это ради шутки, но в действительности ей не терпелось еще больше прина-
рядиться, раз выпала такая возможность. Когда из сундука вынули все
мужские и женские платья, показалась другая холстина, прикрывавшая все
остальное. Заметив это, Зверобой остановился, как бы сомневаясь, следует
ли осматривать вещи дальше.
- Я полагаю, у каждого есть свои тайны, - сказал он, - и каждый имеет
право хранить их. Мы уже достаточно порылись в сундуке и, по-моему, наш-
ли в нем то, что нам нужно. Поэтому, мне кажется, лучше больше ничего не
трогать и оставить мастеру Хаттеру все, что лежит под этой покрышкой.
- Значит, вы хотите, Зверобой, предложить эти костюмы ирокезам в виде
выкупа? - быстро спросила Джудит.
- Конечно, мы забрались в чужой сундук, но лишь для того, чтобы ока-
зать услугу хозяину. Один этот кафтан может привести в трепет главного
вождя мингов. А если при нем случайно находится его жена или дочка, то
это платье способно смягчить сердце любой женщины, живущей между Олбани
и Монреалем. Для нашей торговли достаточно будет этих двух вещей, другие
товары нам не понадобятся.
- Это вам так кажется, Зверобой, - возразила разочарованная девушка.
- Зачем индейской женщине такое платье? Разве она сможет носить его в
лесной чаще? Оно быстро запачкается в грязи и дыму вигвама, да и какой
вид будут иметь красные руки в этих коротких кружевных рукавах!
- Все это верно, девушка! Вы могли бы даже сказать, что такие пышные
наряды совсем непригодны в наших местах. Но какое нам дело до того, что
станется с ними, если мы получим то, что нам нужно! Не знаю, какой прок
вашему отцу от такой одежды... Его счастье, что он сохранил вещи, не
имеющие никакой цены для него самого, хотя очень ценные для других. Если
нам удастся выкупить его за эти тряпки, это будет очень выгодная сделка.
Мы пожертвуем сущими пустяками, а в придачу получим даже Непоседу.
- Значит, по-вашему, Зверобой, в семействе Томаса Хаттера нет никого,
кому бы это платье было к лицу? И неужели вам хоть изредка не было бы
приятно посмотреть на его дочь в этом наряде?
- Я понимаю вас, Джудит! Я понимаю, что вы хотите сказать, мне понят-
ны и ваши желания. Я готов признать, что вы в этом платье прекрасны, как
солнце, когда оно встает или закатывается в ясный октябрьский день. Од-
нако ваша красота гораздо больше украшает этот наряд, чем этот наряд
вас. По-моему, воин, впервые отправляющийся на тропу войны, поступает
неправильно, если он размалевывает свое тело яркими красками, как старый
вождь, испытанный в боях, который знает, что он при случае не ударит ли-
цом в грязь. То же самое можно" сказать обо всех нас - о белых и крас-
ных, Вы дочка Томаса Хаттера, а это платье сшито для дочери губернатора
или какой-нибудь другой знатной дамы. Его надо носить в изящной обста-
новке, в обществе богачей. На мой взгляд, Джудит, скромная девушка лучше
всего выглядит, когда она скромно одета. Кроме того, если в Колонии есть
хоть одна женщина, которая не нуждается в нарядах и может рассчитывать
на свое собственное хорошенькое личико, то это вы.
- Я сейчас же сброшу с себя эти тряпки, Зверобой, - воскликнула де-
вушка, стремительно выбегая из комнаты, - и никогда больше не покажусь в
них ни одному человеку!
- Таковы они все, Змей, - сказал охотник, обращаясь к своему другу и
тихонько посмеиваясь, лишь только красавица исчезла. - Я, однако, рад,
что девушка согласилась расстаться с этой мишурой, ведь в ее положении
не годится носить такие вещи. Да она и без них достаточно красива.
Уа-та-Уа тоже выглядела бы очень странно в таком платье, не правда ли,
делавар?
- Уа-та-Уа - краснокожая девушка, Зверобой, - возразил индеец. - По-
добно молодой горлице, она должна носить свое собственное оперение. Я
прошел бы мимо, не узнав ее, если бы она нацепила на себя такую шкуру.
Надо одеваться так, чтобы друзья наши не имели нужды спрашивать, как нас
зовут. Дикая Роза очень хороша, но эти яркие краски не делают ее более
благоуханной.
- Верно, верно, так оно и есть. Когда человек нагибается, чтобы сор-
вать землянику, он не ожидает, что найдет дыню; а когда он хочет сорвать
дыню, то бывает разочарован, если оказывается, что она перезрела, хотя
перезрелые дыни часто бывают красивее на вид.
Мужчины начали обсуждать вопрос, стоит ли еще рыться в сундуке Хатте-
ра, когда снова появилась Джудит, одетая в простое холстинковое платье.
- Спасибо, Джудит, - сказал Зверобой, ласково беря ее за руку. - Я
знаю, женщине нелегко расстаться г таким богатым нарядом. Но, на мой
взгляд, вы теперь красивее, чем если бы у вас на голове была надета ко-
рона, а в волосах сверкали драгоценные камни. Все дело теперь в том,
нужно ли приподнять эту крышку, чтобы посмотреть, не найдется ли там еще
чего-нибудь для выкупа мастера Хаттера. Мы должны себе представить, как
бы он поступил на нашем месте.
Джудит была счастлива. Скромная похвала молодого человека произвела
на нее гораздо большее впечатление, чем изысканные комплименты ветреных
льстецов, которыми она была до сих пор окружена. Искусный и ловкий
льстец может иметь успех до тех пор, пока против него не обратят его же
собственное оружие. Человек прямой и правдивый нередко может обидеть,
высказывая горькую правду, однако тем ценнее и приятнее его одобрение,
потому что оно исходит от чистого сердца. Все очень скоро убеждались в
искренности простодушного охотника, поэтому его благосклонные слова
всегда производили хорошее впечатление. В то же время своей откровен-
ностью и прямотой суждений юноша мог бы нажить себе множество врагов,
если бы его характер не возбуждал невольного уважения. Ему нередко при-
