мой частью животного. Она была хорошо знакомы с лошадьми и вьючными во-
лами и видели в Канаде крепостные башни. Поэтому ноша слона нисколько не
поразила их. Однако они, естественно, предположили, будто фигурка изоб-
ражает животное, способное таскать на спине целый форт, и это еще больше
потрясло их.
- У моего бледнолицего друга есть еще несколько таких зверей? - спро-
сил наконец старший ирокез заискивающим тоном.
- Есть еще несколько штук, минг, - отвечал Зверобой. - Однако хватит
и одного, чтобы выкупить пятьдесят скальпов.
- Один из моих пленников - великий воин: высокий, как сосна, сильный,
как лось, быстрый, как лань, свирепый, как пантера. Когда-нибудь будет
великим вождем, будет командовать армией короля Георга.
- Та-та-та, минг! Гарри Непоседа - это только Гарри Непоседа, и вряд
ли из него получится кто-нибудь поважнее капрала, да и то сомнительно.
Правда, он довольно высок ростом. Но от этого мало толку: он лишь стука-
ется головой о ветки, когда ходит по лесу. Он действительно силен, но
сильное тело - это еще не сильная голова, и королевских генералов произ-
водят в чины не за их мускулы. Согласен, он очень проворен, но ружейная
пуля еще проворнее, а что касается жестокости, то она совсем не пристала
солдату. Люди, воображающие, что они сильнее всех, часто сдаются после
первого пинка. Нет, нет, ты никогда и никого не заставишь поверить, буд-
то скальп Непоседы стоит дороже, чем шапка курчавых волос, прикрывающая
пустую голову.
- Мой старший пленник очень умей, он король озера, великий воин, муд-
рый советник.
- Ну, против этого тоже можно кое-что возразить, минг. Умный человек
не попался бы так глупо в западню, как мастер Хаттер. У этого озера
только один король, но он живет далеко отсюда и вряд ли когда-нибудь
увидит его. Плавучий Том - такой же король здешних мест, как волк, кра-
дущийся в чаще, - король лесов. Зверь с двумя хвостами с избытком стоит
двух этих скальпов.
- Но у моего брата есть еще один зверь! Ион отдаст двух (тут индеец
протянул вперед два пальца) за старого отца.
- Плавучий Том не отец мне, и от этого он ничуть не хуже. Но отдать
за его скальп двух зверей, у каждого из которых два хвоста, было бы ни с
чем не сообразно. Подумай сам, минг, можем ли мы пойти на такую невыгод-
ную сделку?
К этому времени Расщепленный Дуб уже оправился от изумления и снова
начал, по своему обыкновению, лукавить, чтобы добиться наиболее выгодных
условий соглашения. Не стоит воспроизводить здесь со всеми подробностями
последовавший за этим прерывистый диалог, во время которого индеец вся-
чески старался выиграть упущенные на первых порах преимущества. Он даже
притворился, будто сомневается, существуют ли живые звери, похожие на
эти фигурки, и заявил, что самые старые индейцы никогда не слыхивали о
таких странных животных. Как часто бывает в подобных случаях, он начал
горячиться во время этого спора, ибо Зверобой отвечал на все его ковар-
ные доводы и увертки со своей обычной спокойной прямотой и непоколебимой
любовью к правде. О том, что такое слон, он знал немногим больше, чем
дикарь, но был уверен, что точеные фигурки из слоновой кости должны
представлять в глазах ирокеза такую же ценность, как мешок с золотом или
кипа бобровых шкур в глазах торговца. Поэтому Зверобой решил, что будет
гораздо благоразумнее не проявлять сразу особой уступчивости, тем более
что было много почти неодолимых препятствий для обмена даже в том слу-
чае, если бы удалось сговориться.
Ввиду этих трудностей он предпочел придержать остальные шахматные фи-
гурки в резерве, как средство уладить дело в последний момент.
Наконец дикарь объявил, что дальнейшие переговоры бесполезны: он не
может, не опозорив своего племени, отказаться от славы и от награды за
два отличных мужских скальпа, получив за это в обмен такую пустяковину,
как две костяные игрушки.
Теперь обе стороны испытывали то, что обычно испытывают люди, когда
сделка, которую каждый из них страстно желает заключить, готова расстро-
иться изза излишнего упрямства, проявленного при переговорах. Это разо-
чарование, однако, произвело весьма различное действие на участников
спора. Зверобой казался встревоженным и грустным. Он беспокоился об
участи пленников и всей душой сочувствовал обеим девушкам, поэтому срыв
переговоров глубоко огорчил его. Что касается индейца, то неудача пробу-
дила в нем дикую жажду мести. Он громко объявил, что не скажет больше ни
слова, но при этом злился и на самого себя, и на своего хладнокровного
противника, выказавшего сейчас гораздо больше выдержки и самообладания,
чем краснокожий вождь. Когда гурон отводил плот от платформы, голова его
потупилась и глаза загорелись, хотя он заставил себя дружески улыбнуться
и вежливо помахать рукой на прощание.
Понадобилось некоторое время, чтобы привести плот в движение. Пока
этим занимался второй индеец, Расщепленный Дуб в молчаливом бешенстве
раздвигал ногами ветви, лежавшие между бревнами, а сам не отрывал прони-
зывающего взгляда от хижины, платформы и фигуры своего противника. Тихим
голосом он быстро сказал товарищу несколько слов и, как разъяренный
зверь, продолжал разгребать ветви. Тут обычная бдительность Зверобоя
несколько ослабела: он размышлял, как бы возобновить переговоры, не да-
вая противной стороне слишком больших преимуществ. На его счастье, ясные
глаза Джудит оставались зоркими, как всегда. В то мгновение, когда моло-
дой охотник совсем позабыл, что необходимо быть настороже, и его враг
уже готовился к бою, девушка крикнула взволнованным голосом:
- Берегитесь, Зверобой! Я вижу в трубу ружья, спрятанные между ветвя-
ми, ирокез старается вытащить их ногами!
Как видно, неприятели догадались отправить к "замку" посланца, пони-
мавшего по-английски. Все предшествующие переговоры велись на ирокезском
наречии, но, судя по тому, как внезапно Расщепленный Дуб прекратил свою
предательскую работу и как быстро выражение мрачной свирепости уступило
на его физиономии место любезной улыбке, было совершенно ясно, что он
понял слова девушки. Движением руки он велел своему товарищу положит
весла, перешел на тот край плота, который был ближе к платформе, и заго-
ворил снова.
- Почему Расщепленный Дуб и его брат позволили облаку встать между
ними? - спросил он. - Оба они мудры, храбры и великодушны. Им надо расс-
таться друзьями. Один зверь будет ценой одного пленника.
- Ладно, минг, - ответил охотник, обрадованный возможностью возобно-
вить переговоры на любых условиях и готовый облегчить заключение сделки
маленькой надбавкой. - Ты увидишь, что бледнолицые умеют давать настоя-
щую цену, когда к ним приходят с открытым сердцем и с дружески протяну-
той рукой. Оставь у себя зверя, которого ты забыл вернуть, когда соби-
рался отплыть, да и я забыл потребовать его обратно, потому что мне неп-
риятно было расстаться с тобой в гневе. Покажи его своим вождям. Когда
доставишь сюда наших друзей, ты получишь еще двух других, и... - тут он
поколебался одно мгновение, не зная, разумно ли будет идти на слишком
большие уступки, но затем решительно продолжал: - и, если мы увидим их
здесь до заката, у нас, быть может, найдется еще и четвертый для кругло-
го счета.
На этом они и покончили. Последние следы неудовольствия исчезли с
темного лица ирокеза, и он улыбнулся столь же благосклонной, хоть и не
столь привлекательной улыбкой, как у самой Джудит Хаттер.
Шахматная фигурка, которую он держал в руках, снова подверглась под-
робнейшему осмотру, и восторженное восклицание доказало, как он обрадо-
вался неожиданному соглашению. После этого индейцы, кивнув головой на
прощание, тихонько поплыли к берегу.
- Можно ли хоть в чем-нибудь положиться на этих негодяев? - спросила
Джудит, когда они с Хетти снова вышли на платформу и встали рядом с Зве-
робоем, следившим за медленно удалявшимся плотом. - Я боюсь, что они ос-
тавят у себя игрушку и пришлют кровавое доказательство того, что им уда-
лось перехитрить нас.
Они способны сделать это ради простого бахвальства. Я не раз слышала
о таких историях.
- Без сомнения, Джудит, без всякого сомнения! Но я совсем не знаю
краснокожих, если этот двухвостый зверь не взбудоражит все племя, подоб-
но прутику, всунутому в пчелиный улей. Вот, например, Змей: человек
крепкий, как кремень, и в обычных житейских делах любопытный лишь в пре-
делах благоразумия. Но и он так увлекся этой выточенной из костяшки
тварью, что мне просто стыдно стало за него. Однако здесь заговорило
врожденное чувство, а человека нельзя осуждать за врожденные чувства,
если они естественны. Чингачгук скоро преодолеет свою слабость и вспом-
нит, что он вождь из знаменитого рода, обязанный блюсти славу своего
имени. Ну, а бездельники минги не успокоятся, пока не завладеют всеми
точеными костяшками из кладовых Томаса Хаттера.
- Они видели только слонов и не имеют представления ни о чем другом.
- Это верно, Джудит. Но все-таки алчность - ненасытное чувство. Они
скажут: если у бледнолицых есть диковинные звери с двумя хвостами, то,
как знать, быть может, у них есть и с тремя хвостами или, пожалуй, даже
с четырьмя. Школьные учителя назвали бы это натуральной арифметикой. Ди-
кари ни за что не успокоятся, пока не доищутся правды.
- Как вы думаете, Зверобой, - спросила Хетти, по своему обыкновению,
бесхитростно и просто, - неужели ирокезы не отпустят отца и Непоседу? Я
прочитала им самые лучшие стихи из всей библии, и вы видите, что они уже
сделали.
Охотник, как всегда, ласково выслушал замечание Хетти. Некоторое вре-
мя он молча размышлял о чем-то. Легкий румянец покрыл его щеки, когда он
наконец ответил:
- Я не знаю, должен ли белый человек стыдиться того, что он не умеет
читать. Но такова уж моя судьба, Джудит. Я знаю, вы очень искусны в та-
кого рода вещах, а я умею читать только то, что написано на холмах и до-
линах, на вершинах гор и потоках, на лесах и источниках. Отсюда можно
узнать не меньше, чем из книг. И, однако, иногда мне кажется, что для
белого человека чтение - природный дар. Когда от моравских братьев я в
первый раз услышал слова, которые повторяет Хетти, мне захотелось самому
прочитать их. Но летняя охота, рассказы индейцев, их уроки и другие за-
боты всегда мешали мне.
- Хотите, я буду учить вас, Зверобой? - спросила Хетти очень серьез-
но. - Говорят, я слабоумная, но читать умею так же хорошо, как Джудит.
Если вы научитесь читать библию дикарям, то когда-нибудь сможете спасти
этим свою жизнь и, во всяком случае, спасете себе душу.
Мать много раз говорила мне это.
- Благодарю вас, Хетти, благодарю вас от всего сердца. Теперь, как
видно, наступают крутые времена, и некогда заниматься такими делами. По,
когда у нас опять настанет мир, я приду погостить к вам на озеро, и мы
соединим приятное с полезным. Быть может, мне следует стыдиться этого,
Джудит, но правда выше всего.
Что касается ирокезов, то вряд ли они позабудут зверя с двумя хвоста-
ми ради двух-трех стихов из библии. Думаю, что скорее всего они вернут
нам пленников, а потом будут ждать удобного случая, чтобы захватить их
обратно вместе с нами и со всем, что есть в замке, да еще с ковчегом в
придачу. Однако мы должны как-нибудь умаслить этих бродяг: прежде всего
- для того чтобы освободить вашего отца и Непоседу и затем - чтобы сох-
ранить мир, по крайней мере, до тех пор, пока Змей успеет освободить
свою суженую. Если индейцы очень обозлятся, они сразу же отошлют всех
своих женщин и детей обратно в лагерь, а если мы сохраним с ними прия-
тельские отношения, то сможем встретить Уа-та-Уа на месте, которое она
указала. Чтобы наша сделка не сорвалась, я готов отдать хоть полдюжины
фигурок, изображающих стрелков с луками; у нас в сундуке их много.
