роводный кран.
Наверное, если бы он хоть раз в жизни "сменил" эту "прокладку", я бы
знал, что это такое. Но Шура только об этом говорил. Сколько я себя пом-
ню, кран у нас подтекал всегда...
Я с наслаждением подставил морду и передние лапы под струйку воды и
вымылся начисто. После чего отряхнулся и заставил вымыться и Грязнульку.
Мылась она крайне неумело. Мне даже пришлось ей помогать и показы-
вать, как это делается по-настоящему. Зато когда процесс обучения и омо-
вения был закончен, передо мной предстала такая Беленькая, такая Хоро-
шенькая, такая Пушистая Кошечка, что я не удержался и тут же, не отходя
от гидранта, как говорил Шура Плоткин, "слился с ней в едином экстазе"!
Вернувшись во двор, мы не увидели ни бедного Песика, ни эту омерзи-
тельную груду костей, мяса и шерсти под бывшим названием "Вагиф".
Вся Котово-Кошачья стая сгрудилась между гаражом и старым автомоби-
лем, и лишь два молодых Кота, которые еще совсем недавно ублажали своего
Главаря, теперь бешено скребли задними лапами по земле и торопливо заб-
расывали кровавые следы, оставшиеся после совершенных событий.
Увидев меня, они сразу приняли невероятно озабоченный вид, стремясь
показать - как они старательны и горды тем, что именно им поручено такое
важное и необходимое дело!
Увидев мою подружку чистенькой, беленькой и пушистой, Кошки презри-
тельно переглянулись и завистливо уставились на нее. Старые Коты опусти-
ли глаза, а молодые трусливо отвернулись. А моя... Ну, смех прямо!.. Как
внезапно возникшая уверенность в себе преображает даже Кошку-дворнягу!
Моя гордо повела головой и спокойно окинула всю эту вонючую компаху
взглядом Первой Дамы Королевства.
Мы с ней сели напротив этой немытой шоблы, и я толкнул речь.
Я сказал этим американским курвам, что УБИВАТЬ можно только в случае
самозащиты. Или когда твои Котята погибают с голоду. Но что-то я не ви-
жу, сказал я им, чтобы кто-нибудь здесь так уж выглядел голодным. Гряз-
ные все, вонючие, нечесаные, неприбранные - да, а рожи у всех очень даже
откормленные!..
Поэтому теперь будет так: УБИЛ - СДОХНИ сам. А я тебе в этом помогу
всеми своими силами. За это - ручаюсь!
Вокруг - кучи магазинов, кафе, ресторанчиков, шашлычных, сказал я.
Привести себя в порядок, умыться, покрутить мозгами и жить можно, как у
Христа за пазухой!
Это выражение я слышал от Водилы, и оно мне очень понравилось.
- А Собаки? - спросил меня пожилой Кот. - Тут их столько... Стаями
нападают. Даже на Людей!..
- Знаю, сам сталкивался, - сказал я. - В этом случае - не жалеть ни
себя, ни их!.. Но делать это надо организованно! Продуманно. Заранее
обеспечивая себе пути отхода - гаражи, деревья, подвалы...
- А там - Крысы... В сто раз больше, чем нас! - крикнул кто-то.
- Уже двух наших разорвали!.. - прогундосила старуха Кошка и сделала
вид, что смахнула слезу. - Накинутся целой стаей на одного и...
- Как вы на ту Собачку, да? - спросил я.
Все тут же заткнулись, поджали хвосты, стали какие-то щепочки, камуш-
ки разглядывать у себя под ногами.
- А с Крысами можно договариваться, - сказал я, хотя никогда в своей
жизни не разговаривал с Крысами.
- Разумно, - раздался за моей спиной совсем не Кошачий голос.
Я резко повернулся. Из полукруглого решетчатого подвального окошка, в
том месте, где в переплетении оконной рамы было выбито стекло, на меня
смотрела большая Крыса с седой мордой. Причем Крыса была явно мужского
пола. Значит, КРЫС, что ли?..
Четверо "наших" инстинктивно рванулись было к этому Крысу, но я
только хлестанул себя хвостом, прижал уши и приподнял верхнюю губу,
предъявляя свои клыки на всеобщее обозрение, как все четверо будто натк-
нулись на невидимую стену и прилипли жопами к земле.
- Я же сказал - ДОГОВОРИТЬСЯ, - негромко, но внятно прошипел я Котам.
- ДО-ГО-ВО-РИТЬСЯ! А не лезть в драку вчетвером на одного, а потом жало-
ваться, что их слишком много... Хватит! Хватит крови, это вы можете, на-
конец, понять?!
- Очень разумно, - повторил у меня за спиной седой Крыс.
И вдруг на какое-то мгновение я услышал в своей башке далекие голо-
са!.. Явственней всех слышался голос Мастера:
- Очень, очень разумно, Мартын!
Слабее, но достаточно отчетливо прозвучал голос Фридриха фон Тифенба-
ха:
- Я искренне горжусь тобою, Кыся...
- Я знала, что ты потрясающий Кот!.. - где-то там прокричала Таня
Кох.
И уж совсем слабо, еле-еле слышно, словно с другой планеты, Водила и
милиционер Митя сказали далеким-далеким хором:
- Ну, Кыся... Ты, бля, даешь!
Только Шуриного голоса я не услышал...
Были, правда, какие-то тревожные шорохи со знакомыми интонациями...
Мне даже стон Шурин почудился! Но... Он это был или не он - кто знает?..
А если это был Шура - то что с ним? Почему, как мне кажется, я всех слы-
шу, а его нет?.. Значит, с ним чтото произошло?..
У меня прямо комок подкатил к глотке. Еле отдышался.
Наверное, поэтому я несколько скомкал конец своей речи, потребовав
ото всех Котов и Кошек - без малейшего исключения и скидок на возраст,
как в одну, так и в другую сторону, - завтра ночью явиться на сходняк к
старому гаражу чисто вымытыми, прилизанными и желательно с уже выкусан-
ными блохами. И без какой бы то ни было агрессии!
- Все! - сказал я. - Переходим на мирные рельсы... Будя, едрена вошь!
Навоевались!..
Это я в каком-то кино по телику слышал.
Мало того, я потребовал от них, чтобы каждый к завтрашнему вечеру
приволок хотя бы одну толковую идейку по переустройству и, как говорят
сегодня, "реформам" нашего будущего сообщества. Ибо мне думать за всех
некогда, у меня своих дел по горло, сказал я, и скорее всего, через нес-
колько дней мне придется на недельку смотаться в Вашингтон, повидаться с
одним конгрессменом, - так что просил бы прикинуть - кто бы мог подме-
нить меня, пока я буду находиться в правительственной командировке...
Я не собирался вешать им лапшу на уши. Мне просто показалось, что для
пользы дела - так будет звучать весомее.
Все-таки Кот, воспитанный Советской властью, или, вернее, российским
менталитетом (потрясающее слово!), где бы ни было - в России ли, в Гер-
мании, в Америке, - все равно останется самим собой! Вот обязательно ему
нужно подчеркнуть свою близость к начальственным кругам, без нажима упо-
мянуть дватри популярных имени, неназойливо напомнить о своем былом ве-
личии...
Последнее в полной мере относится к Котамэмигрантам.
Помню, Шура всегда очень смеялся над этим. И я с ним...
А когда сам Щура вдруг получил какую-то вшивую комсомольскую премию
за крохотный сборничек рассказов - ни денег, ни хрена, кроме медальки
"под золото" на красной ленточке, - так он же больше недели пил с кем ни
попадя - так ему это понравилось!
Вот тут я малость напутал: от лауреатского восторга Шура выпивал все-
го лишь пять дней. А уже от стыда, что "поймался на эту муху", - еще дня
три пил без просыпу. И потом две недели каялся, что повел себя как пос-
ледний жлоб и что он не достоин высокого звания русского интеллигента, и
бормотал строчку чьих-то стихов - "Быть знаменитым некрасиво...".
Чего бормотал, понятия не имею. Если честно, так знаменитым он никог-
да и не был. Его все любили за совершенно другое...
...По всей вероятности, с этими засранцами-бандитами никто никогда не
разговаривал нормальным языком. Они чуть не чокнулись от картинки, кото-
рую я им нарисовал! То, что у половины этой хевры поехала крыша, - тут и
к гадалке не ходи...
А моя Первая Американочка-прихехешка сидела рядом со мной, да еще
мордочкой ко всем остальным, - словно в президиуме, - и разглядывала
свою же братву так, будто она видит их впервые!..
Я-то понимал, что еще до вчерашнего дня на ней, на молоденькой Гряз-
нульке, теряли свою невинность и обучались сексуально-половым азам де-
сятки юных Котов, только вступающих в свой трахательно-возрастной пери-
од. Никаких особых иллюзий у меня по поводу этой помытой поблядушки не
было...
И все равно было очень приятно наблюдать, как от соседства и близости
со мной эта Киска (я тоже хорош - не удосужился узнать, как ее зовут!)
так задрала свой розовый носик, что даже бывалые и наглые Кошки-профес-
сионалки, которые всего час назад и не смотрели в ее сторону, стали мес-
ти перед ней хвостами и подлизываться!
Сзади меня раздался негромкий голос старого седого Крыса:
- Прошу прощения, мистер... На два слова!
- Минутку, - сказал я ему, а Котово-Кошачьей компахе рявкнул в манере
старшины, которого Шура всегда изображал при воспоминаниях о своей ар-
мейской службе: - Разойди-и-ись!!!
А беленькой, пушистенькой тихо сказал:
- Ты меня прости, малыш, но я не могу пригласить тебя к себе. Я пока
сам в гостях. До завтра, о'кей?..
- Ноу проблем, май дарлинг. Бай-бай! - легко ответила она и покоси-
лась на одного молодого черного Кота, который исподтишка бросал на нее
выразительные взгляды.
На мгновение я почувствовал непонятно откуда взявшийся укол ревнос-
ти... Да нет! Не ревности, а уязвленного самолюбия. Я понимал, что про-
игрываю этому молодому дурачку всего лишь в возрасте - ему было от силы
три года. Но в остальном-то я его наверняка превосходил!.. А вот оказы-
вается, что все это не так уж важно. Оказывается, важнее быть молодым...
Но я ничего не сказал этой беленькой посикухе. Даже взглядом себя не
выдал и пошел к старому, седому Крысу.
Из короткого разговора со старым Крысом выяснилось, что со мной очень
хотела бы поговорить Мадам - коронованная и полновластная хозяйка огром-
ного Крысиного клана, занимающего достаточно серьезную территорию, даже
по Нью-Йоркским масштабам. Ее владения с одной стороны простирались до
самого Квинс-бульвара, а с другой, противоположной, - аж до Шестьдесят
четвертой "дороги". Это у них тоже - улица. Включая, естественно, и нашу
Шестьдесят пятую. С боков же границы территории Мадам проходили по Девя-
носто девятой и Сто второй стритам. Что тоже - улицы. Только какие-то из
них идут с севера на юг, а другие - не то авеню, не то стриты (пока не
разобрался...) - с востока на запад...
Про стороны света я теперь знаю почти все! На судне я так наблатыкал-
ся следить за компасом, что даже самостоятельно отмечал отклонения от
курса на три-пять градусов.
Я вежливо ответил серому Крысу, что еще плоховато знаю этот район и
не очень ясно представляю себе величину всех владений Мадам. Однако
охотно верю в их грандиозность.
В разговоре с седым Крысом я невольно заговорил языком Фридриха фон
Тифенбаха - сдержанно и, насколько мне это доступно, интеллигентно, вре-
мя от времени обнаруживая глубину своих знаний, способную поразить любо-
го собеседника. А так как знаний у меня было "с гулькин хвост", то я
пользовался только манерой разговора Фридриха.
Я начисто исключил из своего лексикона слегка приблатненную манеру
речи сегодняшнего так называемого "культурного слоя" общества и совер-
шенно не пользовался наиболее близкой мне - чуть хамоватой, но четкой и
выразительной - речью Водилы, милиционера Мити и всего нашего Санкт-Пе-
тербургского пустыря.
Старый Крыс заверил меня, что Мадам уже почти все знает о моем коро-
теньком пребывании на территории ее владений - у них превосходно постав-
лена разведка. Знает о бое и победе над Вагифом, слышала о моей мирот-
ворческой речи и готовности к переговорам и теперь хочет познакомиться
со мною лично. И, если я не возражаю, то эти переговоры сразу же и про-
вести. Безопасность гарантируется.
И несмотря на то, что лапы мои буквально подламывались от усталости и
пережитого, я ответил уже даже не в манере, а почти голосом Фридриха фон
Тифенбаха:
- Я чрезвычайно ценю приглашение Мадам, буду искренне рад быть предс-
тавленным ей, и если мое скромное участие в будущем взаимоприемлемом
