может поставить машину, где она хочет! И бесплатно ездить через эти мос-
ты и туннели. Сколько хочет. Пропуск этот каждый год другого цвета... В
прошлом году, к примеру, был красный, в этом - зеленый...
Но самое страшное обвинение Рудольфу Джулиани Тимур предъявил за то,
что тот из-за своей "вонючей демократией показухи" прошелся вместе с го-
мосеками и лесбиянками на традиционном городском параде!
- С кем, с кем?.. - переспросил я, не видя ничего предосудительного в
каких-то традиционных парадах. - С кем, ты сказал?
- Ну, с педрилами! - злобно прошипел Тимур. - С мужиками, которые в
задницу друг друга... Понял? И с бабами, которые лижутся!..
Какое-то время, пока Тимур мне рассказывал про повышения цен в
Нью-Йорке на транспорт, я полагал, что он все это говорит "с чужого
взрослого голоса". Я думал, что у двенадцатилетнего пацана - в силу от-
сутствия жизненного опыта, комплекса своих мальчишичьих интересов, из-за
извечной детской тяги к подражанию и "обезьянничанию", как говорил Шура,
- это всего лишь желание казаться взрослее. Желание - чисто ребяческое,
но от этого не менее сильное.
Последнее обвинение мэру Нью-Йорка этот двенадцатилетний русский аме-
риканец с татарским именем решительно и жестоко предъявил СВОИМ
СОБСТВЕННЫМ ГОЛОСОМ. Тут он, к несчастью, обладал и страшным трагическим
опытом, и неотъемлемым правом рано повзрослевшего Человека.
- Правда, он не антисемит, как некоторые, - уже мягче сказал Тимур,
будто за это кое-какие грехи он прощал мэру Нью-Йорка Рудольфу Джулиани.
И наивно представив себе, что я, прожив шесть лет бок о бок с Шурой
Плоткиным, мог не знать, что такое "антисемит", Тимур добавил:
- Тут надо быть справедливым - он не против евреев, а за...
Мне так осточертело сидеть в этом тесном рюкзаке, что я был счастлив,
когда мы вылезли из метро в Манхеттене на Сорок второй улице и какое-то
время ждали автобуса на Нью-Джерси.
Мой "Академик Абрам Ф. Иоффе" стоял в порту "Элизабет" у четвертого
контейнерного причала, и хоть я понимал, что все фантастическое несбы-
точно, но никак не мог отогнать мысль, что Шура все-таки явился в порт,
нашел Мое судно и сейчас сидит у Мастера в его каюте, и они, в ожидании
меня, неторопливо потягивают неразбавленный "Джек Дэниельс" со льдом из
широких квадратных стаканов. Эти стаканы буфетчица Люся когда-то купила
на свою нищенскую валютку в Марселе в подарок Мастеру...
Навыдумывал я себе такую картинку и почти поверил в ее реальность. От
этого опять задергался, занервничал, засуетился. Если вообще можно за-
суетиться в тесном рюкзачке с моими габаритами. Поэтому в ожидании авто-
буса я нахально высунул голову из рюкзака и несколько раз глубоко вдох-
нул несвежий, но холодный воздух Сорок второй улицы. Помню, у Шуры Плот-
кина еще книжка такая была про эту улицу. Называлась "Сорок вторая па-
раллель".
Тимур - вот чуткий чертенок! - мое состояние прочувствовал момен-
тально. Даже сказал:
- Представляешь, Кыся, мы приезжаем в порт, находим твое судно, а
там... А там тебя уже ждут! А?.. Тогда мы втроем ищем тот корабль, кото-
рый нужен мне, я там кое о чем договариваюсь, и мы все вместе едем за
мамой в Квинс... Как идейка?
- Отличная.
Я решил прикинуться дурачком, и чтобы хоть немного снять напряжение
ожидания, спросил, немилосердно фальшивя:
- Что за корабль тебе нужен, и о чем ты собираешься там договари-
ваться?
Но тут подошел наш автобус. Тимур запихнул мою голову в рюкзак, пере-
кинул его через плечо и, бормоча по-Шелдрейсовски: "Потом расскажу...",
влез в автобус.
Когда мы устроились и рюкзак со мной перекочевал со спины Тимура на
его колени, он мне "туда" сказал:
- Я тебе расскажу, но ты будешь про это молчать как рыба!
- Лучше как Кот, - попытался я сострить.
- Как рыба, - жестко повторил Тимур.
- Нет вопросов!.. - пообещал я тут же.
Я последнее время стал жутко много врать! Нет, давая сейчас обещание,
я не собирался потом рассказывать историю, которую я уже знал, кстати,
каждому встречному и поперечному. Но я заметил, что искренности и откры-
тости во мне за последние несколько месяцев жизни не в России сильно по-
убавилось.
- Ну, слушай... - сказал Тимур. - Они с Фредом, который умер еще до
меня, всю жизнь копили на отдельный дом. Хотели выплатить за него сразу
побольше, чтобы сильно не залезать в кредитные долги банку. Там знаешь
какие проценты?!.. Кошмар! Понял?
- Нет.
- Ну, неважно. Потом мама тебе объяснит. А тут Фред умер. И мама все
эти деньги заплатила за меня в Москве. Все пятнадцать штук, которые они
на дом копили... Представляешь?!.. Нашли, бляди, бизнес! Нов Москве -
цветочки... На Украине торговля малолетками идет вообще как в колбасной
лавке. По русскому телевизору еще в России передавали, что у хохлов ма-
лышня шла всего по семьсот баксов за штуку! Их потом вывозили в Италию,
и там уже америкашкам толкали по тридцать и даже по пятьдесят тысяч дол-
ларов!.. Так что мы с мамой еще хорошо отделались. А может, они поли-
цейского постеснялись так уж напаривать?..
Я тут же вспомнил слова Шуры, который однажды сказал, что нам, русс-
ким, никто в мире вообще не указ! Мы на всех болт забили. По принципу -
что русскому здорово, то немцу - смерть. Поэтому вряд ли кто-нибудь у
нас так уж постеснялся американской полисменки. Просто красивая баба
приглянулась...
- А она получает лишь сорок тысяч в год! Это на руки, считай, всего
двадцать пять. По две с хвостиком в месяц... Машина, квартира, жратва,
шмотки... Только за квартиру - тысячу, не греши - отдай!.. А питание па
двоих сколько стоит? Мне на одежду... Каждые полгода приходится новое
докупать. Расту же... Ей нужно одеться. Нужно выглядеть?! Ты видал, ка-
кая она красивая. Мне каждый день на карманные расходы... И остается у
нас...
Тимур помолчал, а потом плюнул на приличия и сказал те слова, которы-
ми он пользовался в своем подмосковном тюремном интернате. Для более
точной обрисовки их финансовой ситуации эти слова показались ему наибо-
лее выразительными:
- И остается у нас - два ни хуя и мешок дыма!.. А мне в Израиль надо
до смерти... Там меня Маша Хотимская ждет. И я ее так люблю, что у меня
все сны - только про нее... Смотри, Мартын, ты обещал! Чтобы никто ни-
когда...
- Ну, сказано же! - оборвал его я. - Давай дальше.
- Вот... Так могу я прийти к своей матери и сказать: "Мама, дай мне
шестьсот долларов на билет в Израиль и обратно"? Нет. Не могу. Эти бабки
я должен сам заработать! А как?.. Я и придумал - найти израильское судно
и упросить капитана взять меня летом туда и обратно юнгой. Как в "Остро-
ве сокровищ". Правда, наш школьный географ мистер Гринспен, по нашему -
"Гринштейн", сказал мне, что теперь юнгов на кораблях нет. Но я думаю,
что, если хорошо попросить, может быть, и возьмут? А?..
Я мало сталкивался с Детьми и Котятами. И никогда не испытывал к ним
ни умиления, ни любопытства. Так... Иногда жалко их было, но не более.
Но тут я был несколько ошарашен такой смесью абсолютно противоположных
черт характера в одном двенадцатилетнем Человечке! Он до копейки (или
как это здесь называется?..) просчитывает бюджет своей семьи и в то же
время бредит девочкой, живущей на другой стороне глобуса! Нежно гордится
своей приемной матерью-полунегритянкой и хладнокровно злобен и жесток в
бою с Собаками!..
Наивный и Мудрый, Маленький и Взрослый.
Девять лет жил страшной российской, кровавой жизнью и только три года
нормальной - американско-мальчишичьей. И сумел из двух таких разных Жиз-
ней вобрать в себя только лучшее.
Если, конечно, не считать того, что в родимом матерном он может пе-
реплюнуть и Шуру Плоткина, и Водилу, вместе взятых!
Пауза слегка затянулась, и поэтому я торопливо сказал:
- Если хорошо попросить - обязательно возьмут!
Я попытался сказать это с максимально выразительной уверенностью, хо-
тя уверенности у меня не было ни на грош.
- Мало того, - сказал я. - Сейчас мы приедем в порт, найдем сначала
"Академика Абрама..." ...Не пугайся, так мое судно называется. Я попрошу
Мастера Александра Ивановича, и он нам, то есть тебе, поможет! Он как-то
говорил, что старые Капитаны всех стран хорошо знают друг друга. Может,
у него и найдется здесь какой-нибудь израильский кореш!..
- Ну, отпад! - восхитился Тимур. - Фантастика!..
Когда идет полоса непрухи - так кажется, что она никогда не кончит-
ся...
НЕ БЫЛО НИКАКОГО "АКАДЕМИКА АБРАМА..." НА ЧЕТВЕРТОМ КОНТЕЙНЕРНОМ ПРИ-
ЧАЛЕ!
Стоял вместо него какой-то турецкий пароходишко, втрое меньше моего
"Академика...", а у причала, вдоль железнодорожных рельсов, - штук двес-
ти наших контейнеров.
Их я узнал и по запаху, и по виду.
Мы с Тимуром обегали обе стороны "Элизабетинского канала", куда швар-
туются корабли из разных стран, обследовали все прилегающие к каналу
улочки, начиная с Терминал-стрит.
Мы побывали почти во всех кабачках и забегаловках Арабиа-стрит, Вом-
бей-стрит, Кадис-стрит, Дакарстрит, Мак-Лестера, на улицах Египта, Ффор-
мозы... Мы даже до Измир-стрит доскакали! А это уже в самом конце кана-
ла.
Мало ли, думали мы, - может, Шура не нашел, как и мы, наше судно и
сейчас сидит где-нибудь в кафе и с горя водку трескает. Но Шуры не было
нигде.
Не было и "Академика Абрама Ф. Иоффе"...
Тимур предложил смотаться на автобусе в соседний порт Нью-Арк. Может
быть, туда мое судно перегнали? Но что-то подсказывало мне, что судна
нет и там. И я попросил Тимура зайти в какую-нибудь портовую контору - к
тем же диспетчерам, о которых мне вчера еще говорил Мастер, - и выяс-
нить, где же наш "Академик Абрам..."? А заодно узнать - не пришел ли в
порт какой-нибудь пароход из Израиля.
- Ну, ты голова, Мартын! - с уважением сказал Тимур.
Совет был действительно неплохим. Он исключал нашу неквалифицирован-
ную беготню по причалам.
В управлении портом "Элизабет" Тимур повел себя так настойчиво и чет-
ко, что всякие ответные хихикания прекратились уже после второй его фра-
зы.
К нам вышел какой-то большой начальник и сказал, что русский контей-
неровоз "Академик Абрам Ф. Иоффе" был вынужден ночью уйти в Бостон, в
Массачусетский залив, так как основная часть грузов была необходима в
том порту, а не в этом.
Ошибка же произошла и по вине русских властей, неверно сориентировав-
ших фирму, на которую работает это судно и, в не меньшей степени, по ви-
не американских идиотов, неправильно составивших документы на распреде-
ление груза по портам Америки.
Так что, если переводить весь этот международный бардак на интернаци-
ональный язык спортивного матча Америка - Россия, то он думает, что
справедливым будет счет: один - один, в ничью пользу!
И добавил, что уже много лет знает Капитана этого судна, и искренне
сожалеет о том, что здесь этот Капитан потерял своего любимого Кота. Ка-
питан даже хотел было оставить судно у причала хотя бы до утра, в надеж-
де, что к утру Кот вернется.
Но выяснилось, что задержка груза для Бостона обойдется судну в такую
сумму, что Капитан, полностью отвечая за свой экипаж и их семьи, позво-
лить себе этого не смог.
Я так огорчился, так огорчился, что чуть ли не наполовину высунулся
из рюкзака, встал там на задние лапы, а передние положил на плечи Тиму-
ра.
- Тот самый Кот? - спросил начальник.
- Да, сэр, - сказал Тимур.
- Превосходно! - обрадовался начальник. - Я сегодня же отправлю его в
Бостон. Через час один мой сотрудник едет туда по делам, а по хайвею -
это практически три часа пути. Он и передаст Кота на русское судно. А
тебе за Кота выплачивается премия!
Начальник достал из кармана десять долларов и протянул их Тимуру:
- Держи. Твоя десятка.
- Благодарю вас, сэр, - ответил Тимур, но не взял доллары. - Дело в
